— Самый простой выход, я полагаю, в том, что ты забираешь нашего ребенка.

Было невыносимо трудно, но все-таки она сумела сказать:

— Да.

Камерон покачал головой.

— Если, по-твоему, это простой выход, то, видимо, ты долго думала, Алессандра.

— Но ты...

— Нет, — Его голос был подчеркнуто тверд. — Я позволил тебе высказаться, теперь настала моя очередь. Сказать, почему я на тебе женился?

— Я только... — судорожно вздохнула она.

— Нет, — повторил он. — Теперь помолчи. Мой выбор пал на тебя вовсе не по той причине, что ты думаешь. Как любая правда, все на самом деле очень просто. Я женился на тебе, потому что я в тебя влюбился. Мне кажется, что я влюбился в тебя в тот момент, когда ты говорила своей секретарше, что не можешь меня принять. А затем я увидел тебя и сразу понял, в чем именно поэзия бизнеса. — Его глаза заблестели. — Не буду отрицать, я достаточно умен, чтобы оценить, что ты играла сильно, чтобы достичь определенных высот. Ты встретила меня с вызовом, а я — тот человек, который всегда отвечает на вызов.

Но не поэтому я на тебе женился! Боже мой, надо быть совсем глупенькой, чтобы предположить, что такая важная вещь, как брак, может основываться на том, кто как добивается успеха! Я женился на тебе, Алессандра, потому что ты остроумна и обаятельна, умна и очаровательна. И сексуальна. Представь, и это тоже.

Камерон улыбнулся, но его глаза оставались печальными.

— В идеальном мире, — мягко продолжал он, — наши разные подходы к жизни совмещались бы лучше, но я уважал твою независимость и искал способы, как нам обоим успешно построить карьеру.

Глаза Алессандры стали совсем огромными на бледном лице.

— Но у нас не получилось. Ведь так? Что-то не сработало.

Он, казалось, осторожно подбирал каждое слово.

— Идеально не получилось.

— Я могла бы поискать себе работу в Манчестере, — призналась Алессандра, внезапно впервые поняв, как все это было бессмысленно. — Но я так боялась, что если полностью и окончательно войду в твою жизнь, то затем потеряю свое собственное «я».

— Почему?

Она беспокойно пожала узкими плечами.

— Просто потому, что ты такой сильный и значительный. У тебя своя, очень четко организованная жизнь в Манчестере, и я боялась потерять там свою индивидуальность.

Камерон покачал головой.

— Дорогая, — сказал он с чувством, — с тобой бы никогда этого не случилось.

— Я думаю, что была слишком упрямой, чтобы хоть попробовать.

— Но мы оба очень упрямые люди, Алессандра, не так ли? Мне понадобилось слишком много времени, прежде чем я понял, что если дальше все будет так продолжаться, то мы можем навсегда разрушить наши отношения. Именно поэтому я решил избавиться от собственности, которая стала для меня самым большим бременем. Я все продал, чтобы не быть связанным и чтобы мы с тобой чаще могли видеться. Хотел сделать тебе сюрприз.

— А я все испортила, неправильно поняв услышанное, — медленно сказала она, но Камерон покачал головой.

— Не совсем. Спор разгорелся из-за того, что я сознательно подверг тебя риску забеременеть. На самом деле, если подумать хорошенько, это было довольно эгоистично с моей стороны.

Алессандра не смогла лицемерить и позволить ему валить всю вину на себя.

— Я тоже наслаждалась, — напомнила она спокойно. — Помнишь?

— Но мне следовало держать себя в руках, чего я совершенно не хотел, — признался он смущенно. — Потом я подсознательно задавал себе вопрос: неужели ты была права и я хотел сделать тебя беременной, чтобы заставить отказаться от независимости?

Она посмотрела на него с внезапным пониманием.

— Основная наша беда заключалась в том, что мы мало обсуждали наши проблемы. Мы настолько были заняты карьерой и самолетами, планами и сроками, что забыли о самых важных вещах. Как, например, о ребенке, — закончила она и вздохнула. — О, Камерон! Что со мной случилось?

— Наверное, опять твои гормоны, — сказал он с удовлетворением. — Я становлюсь все большим и большим поклонником твоих маленьких гормонов!

Алессандра облокотилась на подушки.

— Ну и что, если от всего этого становится только хуже и хуже?

Он усмехнулся.

— Почему?

— А что, если я действительно целый день буду валяться на диване и есть шоколад?

Он медленно и лениво посмотрел на ее плоский живот, осиную талию, которые еще ничем не напоминали о беременности.

— О, я думаю, что туда попадает совсем мало еды, дорогая. Кроме того, мне начинает нравиться мысль, что ты станешь толще.

— Жирней!

— И будешь кормить грудью нашего ребенка, — продолжил Камерон. Его глаза смотрели ей прямо в лицо, голос звучал многообещающе и гордо.

Алессандра сделала продолжительный вдох, пока наконец не поняла, что ничего не может возразить...

— Камерон...

— Ну?

— А что случится, если я не захочу возвращаться на работу?

Он бросил на нее внимательный взгляд.

— Ты имеешь в виду, как твоя мать?

— Ну да.

— То, что твоя мать никогда больше не взяла в руки кисть после того, как родила тебя, ничуть не умаляет ее достоинств, пойми это. Она использовала свой талант по-другому, гораздо более привлекательно. Она не перестала быть созидателем, только вместо того, чтобы создавать картины, она создала семью. И если ты захочешь, то можешь сделать то же самое.

— Как?

— Быть просто матерью. Или премьер-министром. В любом случае я буду тебя любить, — добавил он мягко.

— Из премьер-министра выйдет неважная нянька, — проницательно заметила она.

— Да?

— Разве ты не это имел в виду?

Он покачал головой:

— В таком случае ты будешь самой прекрасной нянькой в мире.

Звучит красиво, подумала Алессандра. Но лучше все-таки няньку пригласить... И, конечно, не всякую няньку, например похожую на Бабет!

Его пристальный взгляд остановился на ней, и он улыбнулся.

— Тебе здесь удобно?

— Да, — ответила она, устраиваясь в подушках. — Замечательно.

— А в этой комнате найдется место для меня?

Алессандра развела руки широким приглашающим жестом.

— Всегда.

Он с сожалением покачал головой.

— Не всегда, любимая. Я думаю, что в ближайшие восемь месяцев ты не слишком часто будешь пускать меня на этот диван!

— Только чтобы шлепнуть тебя или поцеловать, — прошептала она.

Камерон быстро наклонился к ней.

— И что ты предпочтешь сейчас?

— Посмотрим!

— Дорогая, ты отлично выглядишь!

Алессандра отвернулась от зеркала и посмотрела в улыбающееся лицо матери.

— Я? — прошептала она. — Правда?

Красивые карие глаза миссис Уолкер подозрительно заблестели, когда она удовлетворенно кивнула.

— Правда.

— Хорошо. — Алессандра снова взглянула на свое отражение и улыбнулась. — Потому что сегодня я хочу выглядеть особенно красивой. Для Камерона, — с нежностью закончила она.

— Он очень счастливый человек, — подытожила миссис Уолкер, выказывая истинно материнское пристрастие.

— А я — безумно счастливая женщина, — сказала Алессандра, мурлыкая от удовольствия.

— Да, — согласилась миссис Уолкер. — У тебя очаровательный сын и красивый муж. Хотя, как я успела заметить, вы оба ссоритесь...

— Иногда! — вставила ее дочь с улыбкой.

— Нет ничего плохого в случайных ссорах, — настаивала миссис Уолкер. — Но не тогда, когда главные герои — такие сильные люди, как вы оба, и когда каждый из вас пользуется оружием другого.

— Да. Ты права! — улыбнулась Алессандра, затем опять посмотрела на мать и сразу стала серьезной. Они с Камероном и двухлетним сыном Джемми уже почти две недели находились в Италии, где родители Алессандры достаточно успешно занимались рисованием и проводили веселые уик-энды на своей приземистой, сложенной из серых каменных глыб ферме в сельской Тоскане. Мечта Уолкеров о счастливой жизни в Италии наконец сбылась. — Ты знаешь, мама, — спокойно сказала Алессандра, — в течение многих лет я была убеждена, что вы с папой не были счастливы.