— Вам нравится творчество мистера Тролля? — вместо ответа осведомилась Джемма куда-то в стену.

— Я его самый страстный поклонник. — На губах Девитта обозначилась загадочная улыбка, отобранная у Моны Лизы.

Она проглядела момент, когда Девитт очутился цодле нее, взял ее ручки в свои — сухие и горячие — и указательным пальцем принялся поглаживать ее запястья. Прикосновения были легки, нежны, упоительно непривычны. Джемма смотрела на скользящий палец завороженно, как смотрит ребенок на захватывающее действо. Где-то внутри нее стало горячо-горячо, словно там расплавилась тысяча свечей, превратившись в воск. Горячий воск тяжело стекал вниз, к низу живота. И дышать становилось все труднее.

Девитт перевернул ее подрагивающую ладонь кверху, по очереди разогнул нервно сжатые пальцы и также по очереди принялся их целовать. Большой, указательный, средний, безымянный, мизинчик. А потом — наоборот.

Умом Джемма понимала, что это волшебное безобразие следует прекратить немедленно. Заорать, вскочить, треснуть обнаглевшего босса по голове папкой и убежать далеко-далеко, громко хлопнув дверью.

Но как-то не хотелось…

Девитт же продолжал неспешно заниматься «безобразием», войдя во вкус. Кто мог бы подумать, что у ее босса, в груди которого на стальных цепях подвешено железобетонное сердце, такие горячие и восхитительно — настойчивые губы? Может быть, он их у кого-нибудь позаимствовал? Специально для того, чтобы поцеловать пальчики мисс Торрел?

— По-моему, вы пытаетесь подкупить мистера Тролля, — пробормотала Джемма, чье сознание балансировало на грани обморока.

Даже, наверное, соблазнить…

Мистер мистера… Нехорошо, ой, как нехорошо.

— Вовсе нет, — отвлекся от сладких пальчиков Марк, — это было сознательное, тщательное обдуманное деловое предложение, которое сулит большие выгоды обеим сторонам.

Джемма была готова сказать «да». Ведь Девитт предлагал ей, обычной смертной, должность, ради которой некоторые готовы прошагать по трупам. А ей преподносят подарок судьбы на блюдечке с розовой (или голубой?) каемочкой. Бери и радуйся. Жизнь прекрасна!

Однако сидевший внутри нее мистер Тролль саркастически напомнил, что она в издательском союзе «Меандр» лишь из-за восстановления справедливости, точнее, из-за вендетты, и принять выгодное предложение сладкоречивого, но бессердечного Девитта означало бы предать несчастного Джереми.

Джереми.

Джемма очнулась от грез.

Ее пальчики решительно выскользнули из теплого плена мужских губ. На Девитта взглянули синие глаза, уже полные льдистых бликов.

— Может ли Джереми Торрел в том же журнале «Рапира» получить еще один шанс?

Ониксовые глаза сузились и тоже заледенели.

— Нет.

Джемма вздрогнула от этого резкого «нет», выстрелившего в нее. Она взвилась с места, с грохотом отодвинув стул. Стул упал позади нее кверху ножками.

— Тогда нам не о чем разговаривать, мистер Девитт. Ровно через четыре месяца Джемма Торрел покинет вашу компанию, а мистер Тролль найдет объект интереснее, чем благообразный ледяной голем в галстуке, у которого внутри вместо сердца железобетон.

И у которого таинственные ониксовые глаза…

Кажется, Девитт побледнел. Но она не стала всматриваться в его физиономию (насмотрелась уже!) и устремилась к двери, мечтая исчезнуть.

Вообще.

У самых дверей ее догнал сердечный голос Девитта:

— Такие предложения не делают дважды, мисс Торрел…

…Спустя полчаса Фрэнк Маршалл, заглянувший в офисное кафе, увидел мисс Торрел, роняющую слезы в стакан с пивом. Лица на мисс Торрел не было. Оно казалось замазанным белой глиной. С мисс Торрел явно творилось неладное. Сначала вспухшие губы, потом ужасные брюки, а вот теперь отсутствие лица на лице.

Повинуясь своей интуиции, которая ему служила верой и правдой вот уже 34 года, Фрэнк Маршалл решил повременить есть бифштекс и направился в кабинет к президенту «Меандра», догадываясь, какую картину он там увидит. Однако картина оказалась несколько иной, но все же впечатляла.

Президент «Меандра» сидел за рабочим столом, закинув на него ноги в начищенных ботинках, и, катая из листов бумажные шарики, меланхолично пытался забросить их в мусорную корзину в углу. Все пространство вокруг корзины было усеяно бумажными комками: Марк Девитт сегодня промахивался по-страшному.

Фрэнк едва успел спасти от незавидной части подписанный договор аренды, на которой наткнулась шарящая рука президента, чьи глаза были устремлены в параллельное пространство. Маршалл выхватил драгоценный листок в последний момент — Девитт, похоже, этого даже не заметил.

— Кажется, кое-кому надо отдохнуть, — осторожно намекнул Фрэнк.

— Кажется, кое-кому надо заткнуться, — угрюмый Девитт был не расположен к разговорам.

Как хорошо, что у Марка не имелось под рукой пистолета. Он мог бы всех перестрелять в таком состоянии. Лично Фрэнк Маршалл видел его подобным впервые в жизни.

— У меня тоже так начиналось, — как ни в чем ни бывало продолжал Маршалл жизнерадостным тоном — Девитту как раз не хватало жизнерадостности.

— Что начиналось?

— Война.

— Ты был на войне, Фрэнк?

— Был, воевал, победил, получил контрибуцию и свидетельство. Теперь опутан по рукам и ногам.

— Какое свидетельство?

— Победителя.

— А где их выдают?

— Сам узнаешь.

Девитт вздохнул и потянулся к последнему валяющемуся на столе листку. Фрэнк, убедившись, что листок этот не важен для дел компании, позволил Марку скатать из него шарик. Девитт кинул, опять промахнулся. Маршалл молча положил перед президентом упаковку листов для принтера и с чувством выполненного долга ретировался.

В некоторых войнах третий — всегда лишний.

— Мисс Торрел, заседание совета директоров начнется через пятнадцать минут, — недовольно изрек коммутатор.

— Я знаю, — отозвалась Джемма, ненавидя говорящий аппарат до горькой тошноты.

— Я сейчас заглядывал в зал и не увидел на столе президента необходимых папок с документами. Все бумаги вам должна была передать мисс Клайв еще полчаса назад, чтобы вы их отнесли в конференц — зал.

— Через минуту они будут там лежать. — Джемма состроила коммутатору зверскую морду, но коммутатор не испугался и невозмутимо добавил:

— Время пошло.

Чертов Девитт! Когда же истекут четыре месяца?! Ей богу, через неделю-другую она всерьез начнет думать о беременности как единственном шансе сбежать из «Меандра». Только вот для того, чтобы забеременеть, ей необходим кто-то, кто бы ей «помог».

У нее на примете подходящих «кандидатов» не было. Только…

…Марк Девитт.

Джемма аж подскочила на стуле от этой шальной мысли, которая ворвалась в сознание, как взбесившаяся комета, и озарила мозг белым светом. Забеременеть от Девитта! Чтобы спокойно можно было сбежать от него. Пардон, уволиться из «Меандра».

Джемма принялась истерично тоненько хихикать. Смешнее она ничего еще измысливала. И идиотичнее. И… и… Ой, лучше не думать ни о чем таком. О немне думать — Ей.

Иначе она просто свихнется. Джемма схватила карандаш, бумагу и взялась лихорадочно рисовать. Пятнадцать секунд, несколько резких точных штрихов — и готово. Листочки аккуратно вложила в папочку поверх деловых бумаг и легкой походкой устремилась из кабинета в уставленный кактусами конференц — зал где собирались приглашенные.

— … Итак, заседание считаю открытым. — Мистер Марк Девитт, в строгом сером костюме и серебристом галстуке, воплощение делового благополучия, позволил себе дружелюбно улыбнуться. — Повестка всем известна. В ней девять пунктов. Время терять не будем и сразу приступим к рассмотрению. Первый пункт, самый важный и ради которого мы все, собственно, здесь собрались, это резкий скачок цен на фондовой бирже. Нас он затрагивает и весьма серьезно, хотя катастрофы, разумеется, случиться не должно. Вот раскладка по нашим акциям…

Девитт взялся за папку, на которой было напечатано «Ценные бумаги», раскрыл ее и…