Откуда ему знать, что они все еще вместе? — подумал Грэг, заметив взгляд, с которым этот громила смотрел на сексуальную блондиночку. Грэг решил, что они так поглощены друг другом, что даже не заметят, если он потихоньку исчезнет. Но он ошибся.

— Вы ничего не забыли? — услышал доктор грозный голос за своей спиной.

— В смысле?

— Извиниться перед леди!

— Я как раз собирался это сделать. — Грэг нервно улыбнулся Кэт. — Извините, я не хотел ничего плохого.

Как же, не хотел! — подумала Кэт, но ничего не сказала, только небрежно пожала плечами и кивнула. Когда доктор скрылся, стон вырвался из ее груди.

— Тяжелый день?

Внезапная нежность в глазах Мэтта заставила сердце девушки сжаться.

— Да, — призналась она. — Как ты? Выглядишь, как всегда, великолепно, — добавила она весело.

Темные брови приподнялись.

— Рад, что ты в хорошем настроении, — процедил он сквозь зубы.

Кэт сглотнула. Как они могут разговаривать, будто добрые знакомые, когда столько произошло между ними?!

— Нет, наоборот. Я очень нервничаю. — (Глаза Мэтта расширились от удивления.) — Я всегда несу чушь, когда нервничаю...

Их глаза встретились. У Кэт внутри все сжалось. Господи, как же она скучала по нему! Она даже не представляла, как сильно. До этого момента. Черты лица Мэтта смягчились. Только сейчас Кэт заметила следы бессонных ночей у него на лице.

Даже с глубокими тенями под глазами он выглядел великолепно.

— Ты... — Кэт неуклюже замолчала.

Неожиданно Мэтт пришел ей на помощь.

— Устала от назойливых взглядов? — спросил он, заметив, что прохожие замедляют шаг и пялятся на них.

— К этому трудно привыкнуть. Но ты ведь привык.

Глаза Мэтта сузились.

— Но я не хочу, чтобы ты привыкала.

— Зачем ты приехал, Мэтт?

— Я уже сказал, я отвезу тебя домой.

— Некоторые, знаешь ли, пользуются общественным транспортом.

— Но не сегодня. Сегодня все будут глазеть на тебя.

Кэт вспомнила, что происходило сегодня в больнице.

Он кивнул, подтверждая ее опасения.

— Поедем со мной.

Только если наступит конец света!

Что бы сделал Мэтт, размышляла Кэт, давая ему усадить себя в роскошную двухместную машину, если бы она произнесла это вслух?

Кэт плохо разбиралась в машинах и понятия не имела, какой она была марки, но куча зевак, окруживших ее, определенно обладали большей информацией. Они расступились при их приближении.

Только в конце поездки Кэт заметила, что он ни разу не спросил дорогу.

— Откуда ты знаешь, где я живу? — воскликнула она, когда он помогал ей выбраться из машины. Или где я работаю, если уж на то пошло?

— Я навел справки.

Его будничный ответ шокировал ее.

— Это возмутительно, — заявила она.

— А что я мог сделать? Позволить тебе вот так просто исчезнуть из моей жизни?

— Боюсь, я плохо разбираюсь в подобных вещах. И что же ты сделал? Нанял сыщика следить за мной? Или залез в Интернет?

Мэтт не сказал ей о том, что уже был возле ее дома. Ночью, в темноте, он стоял у двери и боялся постучать. Полицейский патруль даже остановился спросить, что он тут делает.

Кэт наградила его презрительным взглядом и вставила ключ в замочную скважину. Входная дверь распахнулась. Кэт не стала приглашать его внутрь: в этом не было нужды.

— Ты, наверно, хочешь узнать, я ли рассказала всю эту историю газетчикам? — (Выражение лица Мэтта оставалось бесстрастным.) — Вот почему ты здесь, разве нет? — (По-прежнему никакого ответа.) — Они позвонили мне, — продолжила Кэт.

— Я знаю.

Наверно, его люди уже сообщили ему это. Мысль о том, что кто-то мог прослушивать ее разговоры, вызвала истерические нотки в ее голосе.

— Но я ничего не сказала им, клянусь!

Мэтт ничего не ответил. Он с ужасом оглядывал ее крошечную гостиную, в которой с трудом помещались два человека. Здесь было чисто, но это было единственным достоинством этой мрачной, убого обставленной комнатки.

— Зато недалеко от работы, — защищаясь, произнесла Кэт.

Мэтт рассеянно кивнул. На его лице был написан ужас оттого, что она могла жить в таких условиях целый месяц.

«Подожди, пока она успокоится! — посоветовала мать. — Теперь, узнав правду, ты хочешь сразу бежать к ней и просить прощения?! Да она рассмеется тебе в лицо! Я бы так и сделала!» — с гордостью добавила мать. И он, как идиот, послушался.

Целый месяц! А теперь, увидев свое лицо на страницах бульварных газет и журналов, она возненавидит его еще больше. Он мог бы согласиться сотрудничать с газетчиками и рассказать свой вариант истории. Тогда обошлось бы без всей этой вульгарщины. А он что сделал? Дал им от ворот поворот! Естественно, они взбесились и облили их с Кэт грязью. Ему было наплевать на то, что о нем говорят или пишут. Но Кэт — совсем другое дело. Никто не имеет права обижать Кэт...

— Я знаю, что ты им ничего не рассказывала.

Он видел, как Кэт вздохнула с облегчением. Неужели она боялась, что он обрушится на нее с обвинениями? Хотя после того, что он сделал, она могла ждать от него любой гадости, с отвращением к самому себе подумал Мэтт.

Он испытывал отвращение к себе каждый раз, когда вспоминал те ужасные слова, которые сказал ей. Кэт должна ненавидеть его.

— Что касается фотографий... — Мерзкий снимок все еще стоял у Мэтта перед глазами. Ему захотелось стукнуть кулаком об стену. — Я понятия не имел...

— Откуда ты мог знать, что нас снимают? — возбужденно спросила Кэт.

Мэтт наполнил собой ее маленькую гостиную. Жизненная сила, исходившая от него, проникала в каждый темный уголок. Кэт физически ощущала эту энергию, бьющую через край. Она уже не могла контролировать свои чувства. Ей оставалось только броситься к его ногам и окончательно унизить себя, в отчаянии подумала девушка. Она пыталась не смотреть на него. Но это было нелегко.

— Я говорил со своим адвокатом, — продолжил Мэтт, — мне бы доставило большое удовольствие заставить их съесть свои фотопленки, — мрачно произнес он. — Но проблема в том, что суд вызовет еще большую шумиху.

— Спасибо, что пришел сообщить мне об этом лично, — кивнула Кэт.

Мэтт вздрогнул. Он заслужил это. Он сам во всем виноват.

— Хочешь чашечку чая? — предложила Кэт, не понимая, почему он не уходит.

— Ты еще не оправилась от шока, — сказал он.

— Что?

— Ты не можешь оставаться здесь, — заявил Мэтт властно. Его чувственные губы были крепко сжаты. — Собери вещи, которые тебе понадобятся.

— О чем это ты? — запаниковала Кэт.

Разве недостаточно того, что он привел в смятение все ее чувства одним своим появлением? Почему он ведет себя так, словно они все еще вместе? Разве он не понимает, какую боль причиняет ей?

— Может, эта квартира и не похожа на те, к которым ты привык, но я живу здесь.

— Больше не живешь.

Изумленная, Кэт взглянула на него.

— Если ты не хочешь жить со мной, ты можешь остановиться у моей матери... или в отеле, пока мы не найдем что-нибудь более подходящее. Я нанес непоправимый урон твоей репутации... — его лицо застыло. — Я обязан все исправить.

Кэт ничего не понимала. Так Мэтт пришел не обвинять ее в том, что она разрушила его репутацию? Он считает жертвой скандала ее!

— Разве репутация женщины так важна сегодня?

— Не надо, Кэт...

— Не верю, что ты серьезно, — воскликнула она. — То, что ты говоришь, шовинистская чушь. Если я буду прятаться от людей, а именно это ты мне предлагаешь, они решат, что мне есть чего стыдиться.

Мэтт застыл.

— Я рад, что ты не стыдишься. Ябоготворю каждую минуту, проведенную с тобой.

— Я тоже, — ответила Кэт, не успев даже подумать. Со стоном она прижала руку к предательским губам. Она не могла заставить себя поднять на него глаза. — Почему меня нужно защищать, а тебя нет?

— Не будь наивной! — нетерпеливо произнес он.

— Я не наивная.

— Я привык видеть мою жизнь или, точнее, ее драматизированную версию на страницах таблоидов. А ты — нет. Мы оба знаем, что даже в нашем современном обществе терпимости друг к другу двойные стандарты имеют место.