— Головная боль прошла?

— Да, доктор, все в порядке. Разве что сердцебиение. Не могли бы вы дать мне от этого какие-нибудь таблетки?

Что-то в словах Габи заставило доктора проникнуться к ней сочувствием, и он стиснул ее руку.

— Да, да… конечно. — Доктор прочистил горло и, глядя поверх очков, добавил: — Сеньор Эстрадо распорядился перевезти к нам ваши вещи. Когда они вам понадобятся, вы получите их в дирекции. Он также заплатил за ваше лечение, хотя мы были бы рады лечить вас бесплатно… он наш большой друг. О да… он оставил для вас это… — Доктор доброжелательно улыбнулся Габи. Все добры ко мне, невпопад подумала она, пытаясь изобразить улыбку на своем нахмуренном лице. — Думаю, не стоит говорить, как он сожалел, что не может оставаться с вами далее.

После ухода доктора Генаро Габи долго лежала неподвижно, сжимая в руках оставленный доктором конверт. Наконец она вскрыла его. В конверте были четыре предмета: ее паспорт, кредитная карточка, билет из международного аэропорта Каракаса до Лондона и листок бумаги, слегка надорванный сверху, как если бы он был наспех вырван из блокнота.

Габи развернула листок и увидела всего одну строчку, написанную угловатым почерком Луиса: «Ты свободна».

— И берегите свое колено, мистер Райнер. По крайней мере, три месяца вы не должны его беспокоить. Помните об этом! — Габи строго погрозила пальцем молодому человеку. — До свидания.

Она подождала на ступеньках, пока пациент спустился, затем закрыла дверь и прислонилась к ней. Профессиональная улыбка сползла с ее лица, уступив место усталости. Слава Богу, что это последний на сегодня больной и что сегодня пятница, подумала Габи, грустно усмехнувшись про себя и массируя напрягшуюся мышцу на шее.

Шесть недель назад она решила, что с понедельника до пятницы будет напряженно работать, посвящая все выходные отдыху. Только так можно было вновь обрести себя. Но она все еще носила в себе этот неимоверно тяжелый груз, который был с ней независимо от того, спала она или бодрствовала, и который, казалось, так и не становился меньше. Габи немного постояла на ступеньках своего подъезда, заглянув в деревянный почтовый ящик. Пусть уж лучше ничего не происходит. Все равно хорошее вряд ли произойдет. Неужели всю оставшуюся жизнь она так и будет мучиться, думая о человеке, который ее забыл?

Труднее всего ей было в то утро, когда она поняла, что не беременна. Она лежала в постели, свернувшись калачиком, и плакала так, как не плакала никогда раньше, чувствуя, что ребенок Луиса отрекся от нее. Затем она ополоснула лицо холодной водой, оделась и, стиснув зубы, спустилась вниз, чтобы принять своего первого пациента.

И вот теперь, вернувшись в квартиру, она бросила взгляд на вечернюю почту, которую до сих пор не было времени просмотреть, сгребла конверты и поднялась к себе в гостиную. Сняв белый халат, она налила себе чашку чая и, подобрав под себя ноги, уселась на софу, чтобы просмотреть почту.

Счет за газ… Письмо от старой школьной подруги, которое Габи отложила, чтобы спокойно прочитать потом… Открытка… Несколько секунд она смотрела на нее, пока не поняла смысл: «Полковник и миссис Форсайт имеют честь объявить о помолвке своего единственного сына Рори Алистера и Аманды Джейн, младшей дочери…»

Бедный Рори! В конце концов, он, наконец, понял, хотя это и было довольно жестоко, что она просто не может больше его видеть. Ну что же. Он достаточно быстро смог пережить вечную любовь к ней, с грустью подумала Габи. Надо будет написать ему в эти выходные и пожелать счастья…

Итак, это уже вторая помолвка. Это, конечно, прекрасно, что после семи лет вдовства Дафни вновь, наконец, выходит замуж. Но уже в ближайшие дни Габи придется заняться поисками нового ассистента.

Габи вздохнула и вновь принялась за почту. Еще один счет… Отчет банка, в котором она хранит деньги. Развернув его, она бегло просматривала колонки цифр, пока не дошла до конца. И тут ее глаза округлились от удивления. Нет, невозможно! На ее счет не могло поступить ничего подобного. Разве что…

С тяжелым чувством Габи снова начала просматривать цифры, пока ее палец не уткнулся в одну из них, свидетельствующую о крупном денежном поступлении. Двадцать тысяч фунтов! Это, конечно, просто ошибка! Надо немедленно связаться с банком и исправить ее, пока какой-нибудь разъяренный клиент не обнаружил пропажу денег со своего счета. Габи посмотрела на часы. Было уже поздно, но она все-таки позвонила.

— Филип Гринфилд слушает, — раздался голос в трубке.

— О, как хорошо, что я вас застала, мистер Гринфилд, — торопливо заговорила Габи, — с вами говорит Габи Холм. Я только что просматривала свой банковский счет и, боюсь, что в него вкралась ошибка. Я имею в виду поступление на счет двадцати тысяч фунтов.

— Все в порядке, мисс Холм. Уверяю вас, здесь нет никакой ошибки. — В голосе мистера Гринфилда слышался намек на то, что в его отделении ошибки не происходят.

— Но я не понимаю… — начала было Габи, и в это мгновение ее озарила догадка.

— Я не сообщил вам об этом, полагая, что вы в курсе дела. К нам поступило письмо от… Минуточку, пожалуйста… — послышалось шуршание страниц, — …от сеньора Серрано, предписывающее переводить на ваш счет данную сумму с учетом инфляции первого числа каждого месяца. Поэтому…

— Каждого месяца?.. — рука Габи непроизвольно стиснула трубку. — Значит, это не единовременная выплата?

— О нет. Письмо не оставляет сомнений на этот счет. — Голос в трубке выжидающе замолк, но затем продолжил: — Если вы хотите выяснить какие-то подробности, мы можем договориться с вами о встрече.

— О да… спасибо. — Габи с трудом справилась с голосом. — Извините, что побеспокоила вас.

— Пожалуйста. И мисс Холм, — голос управляющего стал предельно доброжелательным, — если вы пожелаете распорядиться вложением этих денег, я уверен, мы могли бы предложить вам исключительно выгодные…

— Да, да… Я позвоню вашему секретарю в понедельник, и мы договоримся о встрече.

Кое-как завершив разговор, Габи присела, все еще сжимая в руках телефонную трубку, и только потом опустила трубку на рычаг. Черт побери, этого Луиса! Эта самонадеянная бесчувственная свинья полагает, что он опять выиграл, как, впрочем, всегда… Но она ему покажет! Габи пересекла комнату, села за письменный стол и, придвинув стопку почтовой бумаги, написала: «Уважаемый Луис!»

Но прошло десять минут, а она продолжала так же сидеть перед почти чистым листом бумаги и грызть конец авторучки. В письме не было необходимости. Оно не произвело бы на этого человека ни малейшего впечатления. Первым поступком Габи после возвращения в Лондон была встреча с поверенным в ее делах, который помог оформить официальный отказ от каких-либо претензий на усадьбу «Маргарита». Но сеньор Серрано отослал назад ее бумаги с официальным уведомлением, что сеньор Эстрадо не собирается потворствовать ее желаниям. Габи вновь отправила документы и в самых решительных выражениях написала, что ее решение окончательно. И вот теперь — эти деньги…

Может быть, стоило поговорить с ним самой? Габи в сердцах вновь схватила трубку, но замерла. Существовал один способ отстоять свое мнение перед таким человеком, как Луис. Только один.

Ярость душила Габи в продолжение долгого утомительного полета, а затем и поездки по запруженному машинами незнакомому городу во взятом напрокат «додже». И только когда она выехала на шоссе, по обе стороны которого возвышались ряды величественных королевских пальм, возбуждение спало, растаяв, словно туман, в горячем зное рано наступившего утра.

Впереди через заросли деревьев и кустов уже можно было рассмотреть гасиенду, которая выглядела так же прекрасно, как и всегда. Габи почувствовала ноющую боль, словно от разболевшегося зуба. Но… она все еще не знала, здесь ли Луис. Он мог быть и в доме у моря, и в двух тысячах миль отсюда, в Нью-Йорке.

Нога Габи слегка ослабила давление на акселератор. Какая это была глупость с ее стороны — совершить перелет через Атлантику, даже предварительно не позвонив! Она криво усмехнулась собственной оплошности и поклялась, что больше никогда, никогда не позволит злости на этого человека взять верх над рассудительностью и уравновешенностью Габи Холм!