Адвокат снова прочистил горло.
— Возможно, мне следует добавить, что этот пункт не имеет законного основания. Это просто изъявление желания.
— Но дело и в другом пункте, — Габи с благодарностью ухватилась за возможность перейти к более нейтральной теме, не отвечая на это ужасное предложение. — Возможно, я не смогу принять своей доли от доходов имения. Это было бы непорядочно, и я не желаю этого.
— Но…
— Если вы хотите сказать, что все юридически обосновано, то… — она слабо улыбнулась озабоченному адвокату, — будем считать, что я признала свою долю на пять минут, а теперь отдаю ее обратно.
— Конечно, Луис, это поможет нам в решении другой проблемы, которую мы с вами обсуждали. — Сеньор Серрано снова повернулся к девушке. — Ваш кузен, сеньорита…
— Нет, — сердито прервал его Луис, — это не имеет никакого отношения к Габриэле.
— Но если она отказывается от своей части, то, может быть…
— Меня не касается, что она собирается делать со своей частью.
— Тем не менее, — казалось, адвокат расстроился еще больше, но все же продолжал упорствовать, — она должна быть полностью осведомлена о ваших намерениях.
Луис удостоил его долгим многозначительным взглядом и пожал плечами.
— Очень хорошо. Сеньорита Холм, ваш кузен собирается израсходовать большую часть доходов от имения «Маргарита» на учреждение благотворительного фонда для обучения детей из Параиса и других подобных местечек вблизи Каракаса. — Габи вновь взглянула на Луиса, но он смотрел вниз на каминную решетку, и лицо его напоминало непроницаемую маску. — Быть может, если вы твердо решили отречься от наследства…
— Спасибо, Мигель. — Луис выпрямился и подошел к ним. — Я и моя кузина обсудим этот вопрос и сообщим о нашем решении.
Нашем решении! — возмущенно подумала Габи. Для нее было совершенно ясно, что сделает она, ведь она для себя уже все решила, не так ли? И в обсуждении нет никакой необходимости.
— А сейчас позвольте проводить вас, — добавил Луис, и адвокат проворно поднялся со своего места. Было очевидно, что ему не терпится удалиться.
Когда мужчины вышли, Габи, которая была уже не в силах усидеть на месте, поднялась и подошла к одному из огромных окон. Ее лицо, отраженное в стекле, выглядело напряженным и немного испуганным. Она прислонилась лбом к стеклу, стараясь не видеть отражения, но мысли все возвращались к одному и тому же.
Как дедушка мог написать такое? Оставляя ей деньги, он, безусловно, поступил дурно, но последний пункт… Конечно, оба они ни на минуту не собирались подчиняться желанию деда, но если бы он поговорил с ней, возможно, она бы смогла переубедить его…
Слегка повернув голову, Габи заметила, что Луис стоит на гравиевой дорожке и разговаривает с адвокатом. Потом они пожали друг другу руки и, когда машина тронулась, Луис, немного помедлив, вернулся в дом.
Когда он вошел в комнату, Габи стояла в дальнем ее конце, разглядывая огромный пейзаж, написанный маслом. Шаги его не были слышны на толстом ковре, но какое-то шестое чувство, какая-то уверенность в том, что он рядом, вновь подсказали ей, что он здесь. Габи заставила себя повернуться и увидела, что Луис принес два бокала и бутылку коньяка.
— У вас такой вид, что мне кажется, вы не откажетесь выпить со мной, — отрывисто произнес он.
— Нет, нет, спасибо. — В застывшем воздухе словно витало воспоминание о последнем пункте завещания, разрушающее какие бы то ни было отношения между ними. Ее взгляд проследил за его взглядом, и Габи облизнула пересохшие губы. — Послушайте, Луис…
— Полдень уже давно прошел, и я думаю, что мне это уже дозволено! — Налив себе коньяк, он залпом выпил его и поставил стакан.
— Я действительно думаю… — вновь начала Габи.
— И я действительно думаю, что вы думаете слишком много.
— Ну, хорошо. — Габи неприятно задел его тон. — Позвольте мне только сообщить свои намерения. Я…
— Несомненно, вам остается только одно. — Голос Луиса звучал удивительно мягко.
— Да? И что же?
— Выполнить желание дона Рамона и выйти за меня замуж.
— Замуж? — повторила Габи, и ее глаза расширились от удивления. — Можете об этом даже не мечтать!
— Конечно же, я мечтаю только об этом. — Луис небрежно облокотился о стол, но глаза его смотрели настороженно. Габи чувствовала, что за этими жесткими, но красивыми чертами скрывается ясный и холодный, непрерывно работающий рассудок. — Это решит все наши проблемы, и притом очень быстро.
У Габи вырвался нервный смешок.
— Вы имеете в виду, что это решит все ваши проблемы? Но не стоит беспокоиться, Луис. Вам не придется выдерживать тяжкие испытания брака, чтобы получить мою часть имения. Я уже говорила, что в мои намерения не входит вступать в его владение.
— Это вы сейчас так говорите. А вот когда поймете, что потеряли…
— Меня не очень интересует ценность имения. — Габи стиснула пальцы. — Сомневаюсь, что человек вроде вас может в это поверить, но это правда. И я полагаю, что сеньор Серрано предложил замечательную идею насчет фонда. Я собираюсь…
— Этот фонд не имеет к вам никакого отношения. Он будет финансироваться исключительно из тех средств, которые принадлежат мне.
— Но все и так ваше. — Габи была готова заплакать от отчаяния. — Дедушка считал, что поступает, как лучше, и, наделяя меня богатством, принадлежащим по праву Елене, заглаживает вину перед ней, но это несправедливо! Ведь он надеялся, что мы поженимся… — Она отвела взгляд, уставившись на обеденный стол… — Может быть, дед и не знал, но я-то знаю, что даже не нравлюсь вам, не говоря уже о любви…
Габи замолкла. Перед ней вдруг со всей очевидностью предстала воистину пугающая картина. Она живет в этом имении в качестве жены Луиса. Они работают вместе, деля друг с другом все радости и огорчения, обедают за этим столом, любят друг друга и спят в одной постели…
Она невольно вздрогнула, подняла на мгновение ошеломленный взгляд и заметила, как Луис смотрит на нее кошачьими глазами. Ей даже на мгновение показалось, что он смог прочитать ее мысли. Может быть, так и должны складываться отношения между двоюродными братом и сестрой, даже не состоящими в кровном родстве?..
— Во всяком случае, — громко продолжила Габи, — я не собираюсь выходить замуж!
— Неужели? — Луис приподнял свою темную бровь.
— Да, это так.
— И вы сообщили эту печальную новость тому влюбленному в вас молодому человеку?
— Да, конечно. — Габи откинула назад шелковистый водопад своих волос — и он принял это.
— Тогда он дурак, — тихо проговорил Луис, но его слова эхом разнеслись по комнате.
— Да, но в любом случае, — Габи постаралась взять себя в руки, — я уже говорила, я уеду отсюда через несколько дней. Хотя, — тут ей в голову пришла новая мысль, и она глубоко вздохнула, — я могу уехать и завтра. В конце концов, после смерти дедушки меня здесь уже ничего не удерживает. — Тонко очерченные брови Луиса нахмурились, но он ничего не сказал, и Габи продолжила: — Как только я вернусь в Лондон, я попрошу своего адвоката оформить, как это называется… формальное отречение от моей части имения. Адвокат перешлет его вам… — Трудно было прочесть выражение глаз Луиса, но Габи подумала, что она слишком заговорилась. — Да, я полагаю, что сеньор Серрано должен получить копию моего заявления, но и мой адвокат должен знать об этом.
— Однако вы очень спешите уехать, — сухо заметил Луис.
— Когда я вернусь домой, у меня сразу появится куча дел. — Луис выпрямился, и что-то заставило Габи насторожиться. — Понимаете, квартира, клиника…
— Но, дорогая, прежде чем вы уедете, мы должны закончить одно маленькое дельце.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду. — Язык Габи, казалось, прирос к небу, и она с трудом произнесла эти слова.
Луис тихо засмеялся и медленно подошел к ней, напоминая походкой дикого кота, подкрадывающегося к жертве. Габи отступила на шаг и наткнулась на стену. Она прижалась к ней ладонями, сердце бешено колотилось. Когда Габи взглянула на Луиса, он поднял руку и указательным пальцем коснулся верхней пуговицы ее платья. Хотя он не касался ее кожи, Габи все равно ощущала тепло его ладони. Подчиняясь силе его взгляда, веки Габи затрепетали, а затем совсем опустились.
