– А я? – спросил Палмер.

– Мне надо, чтобы ты присмотрел за Лит и упаковал наш багаж. Если мы до рассвета не проявимся, бери такси в аэропорт, а дальше – как я сказала.

– Но...

Соня взяла Палмера за руки и слегка их сжала. Он услышал ее голос, шепчущий прямо у него в голове.

Ядолжна, Палмер. Ты меня не остановишь, и мы оба это знаем. Но попытайся понять почему.

Палмер попытался ей ответить тем же способом и удивился, «услышав» свой голос без тела, отдающийся в мозгу.

Я понимаю. По крайней мере отчасти. Ты мне нужна. Постарайся вернуться.

Ты справишься, буду я с тобой или нет.

Я не про это.

А!

Соня улыбнулась, будто снова стала шестнадцатилетней и человеком. Палмер повернулся взять Лит у отца. Вид у бедняги был как у мили разбитой дороги.

– Не волнуйся, я твоего ребенка не обижу. – Палмер улыбнулся, изо всех сил стараясь успокоить Фелла. – У меня когда-то был ребенок, очень давно.

~~

Все это Палмеру очень не нравилось, но он мало что мог поделать. Когда дело идет о битве с сильным повелителем вампиров шестисот лет от роду, двадцатипятилетний уличный опыт не слишком помогает.

И все же какая-то часть сознания восставала при мысли, что ему приказали нянчить ребенка и паковать чемоданы. Не то чтобы ему неприятно было возиться с Лит. И больше всего его удивило, как легко золотоглавая инфанта преодолела его настороженное отношение к детям.

Он положил Лит в импровизированную колыбель и бросил на кровать открытый чемодан. У него не было зависти к Соне и Феллу, занявшимся настоящей работой, но он хотел бы быть с ними. В конце концов, он в этом деле был с самого начала, и желание посмотреть, чем оно кончится – каков бы ни был конец, – казалось вполне естественным.

Но Соня была права. Главная их забота – Лит. Поскольку она сама не в состоянии себя защитить, значит, ему предстоит сделать так, чтобы она не попала в руки Моргана. Мутило даже от мысли, что этот гад может превратить ребенка в одного из своих роботов.

В дверь постучали, прервав ход его мыслей. Палмер остановился на пороге двери между комнатами Сони и своей. Это не могла быть горничная – в час ночи. Постучали второй раз, и так, что дверь затряслась.

Палмер вытащил запасной пистолет – «люгер» – из кобуры, лежавшей на кровати. Проверив казенник, он шагнул в другую комнату, закрыв за собой дверь.

– Кто там? – неприветливо спросил он.

Дверные петли прогнулись внутрь. Ручку резко дернули вправо, потом влево. Послышался скрежет дерева о металл, дверь распахнулась – замок у нее отлетел – и повисла на петлях, как сломанное крыло птицы.

Огру пришлось пригнуться, входя в комнату. Одет он был в пальто поверх черной водолазки и вельветовых джинсов, и больше всего Кейф напоминал молодого и подвижного нападающего на проходе. От него исходил резкий запах агрессии, как от злобного самца обезьяны. У Палмера сжалась мошонка.

– Панглосс тебе велел приходить.

– Он обещал оставить меня в покое! Я – теперь ренфилд у Сони!

Огр захихикал, показав полную пасть желтых неровных зубов.

– Она уезжала. Играть ходила с Морганом. Обратно не приходила никогда. Панглосс говорит, он банкует.

Палмер направил ствол на огра.

– Осади, Кинг-Конг! Плевать мне на твоего Панглосса! Я с тобой никуда не пойду!

Кейф заворчал и двинулся вперед. Палмер выстрелил. Пуля ударила в толстую надбровную дугу и скользнула по лысому черепу, как кусок масла по раскаленной сковороде. Только тонкая красная линия на черепе показывала, что Кейф только что получил пулю в лоб почти в упор.

– Кусается, – буркнул огр, отмахивая Палмера тыльной стороной ладони.

Будто попал под любимую руку Луисвильского Вышибалы – тяжеловеса. Палмер перелетел через двуспальную кровать и приземлился на угловой столик, который разлетелся в щепки.

Кое-как он сумел сесть. Перед глазами все плыло от удара. Палмер сжался при виде приближающегося огра с его страшной акульей усмешкой. И вдруг, к его удивлению, великан остановился.

Кейф наклонил голову и потянул воздух широкими горилльими ноздрями. Потом просиял кретинской улыбкой, и толстый шнур слюны повис на его нижней губе. Поведение огра было ужасающе понятно.

– Ребенок. Кейф чует. – Серый раздвоенный язык стрельнул из разинутой пасти, облизав потресканные губы. Глаза огра сузились, разглядывая Палмера. – Тут ребенок?

– Нет! Откуда ему тут взяться? У меня? Это ты Джонсов в том конце коридора учуял. У них там полно детей – трое, если не четверо! Большие, жирные, вкусные. А здесь их нет, даже и не было никогда!

Огра вроде бы это не убедило.

– Сильно пахнет. – Он снова зашмыгал носом, как гончая на следу. – Очень сильно.

Лит заплакала.

Огр торжествующе ухмыльнулся.

– Кейф знал! Ребенок есть!

– Не трогай ее, чтоб тебя черти взяли!

Но было поздно. Кейф уже шел к двери между комнатами, шел на тонкий котеночный плач младенца. Палмер заставил себя встать и броситься за огром, не обращая внимания на боль в голове. Дверь между его и Сониной комнатой распахнулась, сорванная с петель.

Ловя ртом воздух, Палмер в ужасе смотрел на огра, держащего плачущего младенца за ножки головой вниз.

– Я сказал, не трогай ее! Я с тобой пойду, если ты ее отпустишь!

Огр не слышал.

– Ням-ням! Детки вкусно.

Он закинул голову назад и отвалил челюсть, поднимая руку с младенцем вверх, чтобы опустить девочку в разинутую пасть.

~~

Запах горящей смолы. Палмер в джунглях, идет по узкой тропинке от деревни к источнику, который дает воду для питья и варки. Маленький его сын, Тохил, бежит впереди. Он смеется и бросает камешки и палки в обезьян и птиц на соседних деревьях. Потом поворачивается помахать Палмеру шестипалойручкой. Палмер завидует духу и энергии сына. Он не сомневается, что из Тохила вырастет отличный игрок в мяч. Но не успевает додумать эту мысль, как зеленая завеса раздается, и прыгнувший из укрытия ягуар хватает мальчика. Палмер видит, как вонзаются в плечо ребенка острые клыки зверя, видит брызнувшую кровь. Тут же он бросает в огромного кота копье, но ветка отклоняет удар. Тохил кричит, зовет отца, но зверь уже тащит его с тропы в джунгли. Палмер бросается к месту схватки, где ягуар подстерег его единственного сына, но видит лишь яркие рубины крови, забрызгавшие широкие листья. Мужчины всей деревни ищут Тохила до вечера, но никто его никогда больше не видит.

~~

– Нет!

Палмер дрожал от горя и гнева. Схватив бушующую внутри злость, он направил ее наружу и будто вдруг обнаружил у себя третью руку, невидимую до этой минуты. Палмер сдавилчереп огра, когда тот собирался опустить Лит на бритвенные лезвия своих зубов.

Огр ухнул, будто вдруг пораженный желудочной коликой. Он зашатался, как пьяный, густая черная кровь закапала из ушей и ноздрей. Заревев, как лягушка-бык, он выпустил плачущего младенца, показал дрожащим пальцем на Палмера и шагнул, шатаясь, к детективу.

– Ты...

Розовая жидкость выступила из глаз огра. Пена крови и слизи показалась в углах рта. Палмер попятился прочь от надвигающегося людоеда.

– Это... ты... меня...

Господи, да чем же можно убить такую тварь? Прямым попаданием атомной бомбы?

Кейф свалился на пол. Мозги его превратились в желатиновый бульон, сочащийся из глаз и ушей.

Лит все еще плакала. Палмер переступил через упавшего великана и посмотрел, что с ребенком. К счастью, Кейф уронил ее не на пол, а на кровать. Как только Палмер взял девочку на руки, ее вопли сменились хныканьем.

– Тише, тише, милая. Все буки уже ушли.

А так ли? Если Панглоссу был дорог его любимчик, он пошлет других, когда Кейф не вернется с добычей. Здесь оставаться нельзя, это точно. Пусть местное начальство смотрит сквозь пальцы на плитки в номере, но очень сомнительно, что оно не заметит пистолетной стрельбы, отчаянного детского ора и этого неопровержимо мертвого долболоба.