Он пожал плечами:

– Его привезут только завтра.

– Шутишь!

Он не шутил. Я сказал:

– Надеюсь, ты понимаешь, что я за все с тобой рассчитаюсь. Барни кивнул:

– Хорошо.

– Мог бы и возразить, хотя бы шутки ради.

– На такое великодушие я не способен.

Бадди Голд вышел из-за стойки и прислонился к нашей кабинке, насмешливо приподняв бровь:

– Тебя просят к телефону, Геллер. Это твой друг из ФБР...

Я взял трубку у стойки.

– Элиот, в чем дело? – спросил я.

– Нейт, ты свободен?

Я взглянул на часы: чтобы успеть к Джейни на свидание, мне нужно сниматься отсюда через полчаса.

– Что-то важное, Элиот?

– Возможно, тебя заинтересует.

У Элиота была склонность все преуменьшать, так что его «возможно» означало крайнюю необходимость.

– Ладно! Захватишь меня?

– Да. Я в Транспортном управлении, так что до тебя мне не больше десяти минут. Я уложусь в пять.

– Хорошо. Ты знаешь, где я. Хочешь зайти выпить пива?

– Никаких угощений, Нейт, я при исполнении. – Ему нравилось напускать суровость и делать вид, что у него нет чувства юмора, но это была только маска.

– Тогда почему бы мне не поспешить и не сесть к тебе где-нибудь по дороге? Тебе придется лишь немного изменить маршрут, и ты поспеешь к своей наиглавнейшей цели...

Элиот позволил себе хохотнуть:

– А почему бы мне просто не посигналить тебе от двери.

– Вот это уже в твоем стиле, – закончил я и повесил трубку.

Я попробовал позвонить Джейни – сказать ей, что опоздаю, – но ее еще не было дома, так что я вернулся за столик.

– Что там у Несса? – спросил Барни.

– Он не сказал, но сейчас заедет за мной. Я с ним не разговаривал с тех пор, как заварилась вся эта каша. Знаю только, что его это тоже зацепило. Я читал в газетах, что он еще с одним агентом группы по соблюдению сухого закона допрашивали Кампанью и Пэламбо в тот самый день, когда была перестрелка. Думал, позвоню ему, да так и не собрался...

Что было на самом деле не совсем правдой: я избегал Элиота и даже не попытался увидеться или поговорить с ним. А ведь он, собственно, был одним из немногих неподкупных стражей закона в Чикаго, и я любил его, Да и с его стороны заслужил какое-то уважение. Но я не знал, хочу ли с ним беседовать о перестрелке до того, пока сам не определюсь, как собираюсь поступать. Тем более сейчас, после того, как я узнал, что меня разыграли в бесчестной игре Сермэка. Даже после того, как прошел допрос, я не был уверен, хочу ли рассказать Элиоту правду.

Прежде всего – Элиот был одной из основных сил, сваливших Аль Капоне. Предыдущая команда оказалась коррумпированной, потому что ей мало платили и плохо обучали. Вначале ею руководил Департамент казначейства, а после семилетней безуспешной работы в 1928 году она перешла в ведомство юстиции. В 1929 году Элиот, спустя всего несколько лет после окончания Чикагского университета, в свои двадцать шесть был назначен руководить специально отобранной группой. Он перебрал весь персонал, ища честных людей, и среди трех сотен чикагских агентов по сухому закону, наконец, остановился на девяти (и даже среди этих «неприкасаемых» один, как потом было доказано, продался, что для Элиота было больной темой).

Члены группы Элиота были молоды – лет тридцати или чуть постарше, отлично стреляли и имели навыки по перехвату телефонных разговоров, вождению грузовиков, слежке подозреваемых пешком или на машине. Они закрывали пивоварни и спиртовые заводы, организовывали налеты на бары, торгующие спиртным, крепко ударили по Капоне с его бухгалтерскими книгами; и все вместе они набрали достаточно улик, чтобы предъявить обвинение Капоне и некоторым его близким дружкам в создании «тайной организации, нарушающей законы».

Но Нитти был прав относительно слабости Элиота к паблисити. Эффективности его усилий в некоторой степени мешало стремление информировать о своих планах прессу, так что, когда десятитонный грузовик разбивал двери в пивоварне Капоне, фоторепортеры со своими камерами уже были наготове. К тому же Элиот и его команда не имели возможности только собственноручно «разрушить» империю Капоне. С другой стороны его прижимал Элмер Айри – Отдел комитета надзора и принуждения – и Фрэнк Уилсон – агент Министерства финансов, поймавший Капоне на уклонении от уплаты налогов. Но как бы то ни было, банда Капоне все еще существовала и отлично работала.

Примерно через пять минут после звонка Элиота, когда я все еще пытался дозвониться Джейни, раздался гудок автомобиля. Я поручил Барни связаться с Джейни, а сам вышел и уселся на переднем сиденье черного «форда седана».

Едва я сел, как Элиот резко рванул машину с места.

– Где горит, шеф? – спросил я его.

Он искоса взглянул на меня и подавил улыбку.

– Твои старые злачные места...

В Элиоте было особенное изящество: даже сидя за рулем автомобиля, он, казалось, одновременно был в напряжении и отдыхал. Предки его были из Норвегии: краснощекий, лощеный, на переносице россыпь веснушек, шесть футов роста при квадратных широких плечах, – он выглядел именно так, как должен был выглядеть Элиот Несс, если вы о нем наслышаны. Но если эти ваши представления отбросить, вы могли бы принять его за молодого бизнесмена (ему было всего двадцать девять, не намного меня старше – но ведь и Капоне, когда его завалили, было всего тридцать два).

Он был одет в желтовато-коричневое пальто из верблюжьей шерсти и серый костюм с темно-бордовым галстуком. Шляпа лежала на сиденье между нами.

– Слышал что-нибудь о парне по имени Найдик? – спросил Элиот.

– Не-а.

– Его искали из-за двух ограблений: обувного магазина, которое точно доказано, и банка – дело на доследовании.

– Ну и что?

– Команда мэра по борьбе с преступностью собирается его выдернуть. Боюсь, они опередили нас на десять минут и уже там.

– Команда негодяев мэра. И там, конечно. Гарри Миллер?

Элиот взглянул на меня, брезгливо улыбнувшись.

– Быстро схватываешь.

Скоро мы были на Кларк-стрит, оставили позади станцию Диборн, потом въехали на Двенадцатую, поднимавшуюся от железнодорожного депо. Была темная ночь, в депо мелькали слабые вспышки и отсветы огня: на прибывающих поездах были бочонки с огнем и разожженные печки на платформах.

– Куда мы направляемся?

– В гостиницу «Парк-Роу». Это в четыреста четырнадцатом.

– Знаю.

Это было всего за пять или шесть кварталов от моего прежнего места проживания. Совсем рядом находился книжный магазин отца. Территория члена Городского совета Джейка Арви рядом с районом Сермэка. «Синие воротнички» еврейской коммуны, не в обносках, но и не Золотой Берег.

И тут, кстати, жили и Лэнг, и Миллер.

– Около года назад, – говорил Элиот, – при расследовании ограбления обувного магазина Лэнг с Миллером загнали Найдика в угол. Но Найдику каким-то образом удалось их обезоружить и продержать взаперти больше часа.

– Начинаю припоминать, – сказал я, кивнув.

– Это большое унижение для пары таких крутых парней, – заметил Элиот.

Мы гнали на север района. Максвел-стрит оставалась справа, а Маленькая Италия – слева, но различия вы бы не увидели, многоквартирные дома – этим все сказано.

– Ходят слухи, – продолжал Элиот. – Только слухи, не более. Что Миллер и жена Найдика были... знакомы. Что именно из-за нее пришли Лэнг и Миллер к Найдику в тот раз, когда он их разоружил.

– А на чьей стороне была женщина? Мужа или Миллера?

Элиот пожал плечами.

– Не знаю.

Он продолжал:

– Это только сплетни. Но я следил за этой компанией негодяев из конторы по полицейскому радио, и после того, что случилось с тобой на другой день, я и подумал, что тебя... заинтересуют следующие приключения Миллера.

– А как ты связан с этим?

– Мое оправдание – ограбление банка и украденный сейф – теперь гуляет по штатам. Найдик разыскивался для допроса по делу, связанному с Уолстедом.

– Имеешь в виду, что он выпивает?