– Вообще-то может вызвать детского врача, – непонятно зачем встряла в разговор я.

– И что, теперь соседи не нужны? – жутко обиделась на меня Лидия.

– Нужны, конечно же нужны! – торопливо поправилась я. Какая-то смутная мысль не давала покоя, но, как ее сформулировать, я не понимала.

– Давайте по порядку. – Платон тоже был чем-то встревожен. – Когда вы впервые узнали, что ваша соседка должна получить наследство?

Лидия перевела дыхание и рассказала странную историю их знакомства с самого начала.

Я знала, что Татьяна Ромашова не была жительницей С-ка. Она приехала в городок из Рязани за три года до получения наследства, купила небольшой домик на окраине и стала там жить, не особо общаясь с соседями и нигде не работая. Лидия много раз пыталась наладить с ней отношения, но безуспешно. Она уже потеряла надежду, когда однажды, в морозный зимний вечер, в ее дверь постучали.

– Хорошо, что мой благоверный дома был, а то бы и не открыла, – взволнованно поведала нам Лидия. – Вьюга за окном так и гудит, так и воет на все голоса, а тут в дверь ломятся!

Но муж был дома, и Лидия пошла открывать. Каково же было ее удивление, когда за дверью оказалась ее нелюдимая соседка! На Татьяне просто не было лица. Она стояла перед дверью в легком, не по погоде, сером пальтишке, лицо бледное, а глаза запавшие. Буквально оттолкнув Лидию от двери, она ворвалась в дом и без сил привалилась к стене.

Лидия перепугалась, позвала на помощь мужа Прохора, и они вдвоем перетащили нежданную гостью в комнату, поближе к камину. Помогли ей снять пальто, и тут…

– Представляете, весь низ ее светлого платья был в крови! Я думала, на нее напал кто-то, хотела в милицию звонить. Но она меня за руку схватила, вот так! – Лидия экспрессивно схватила себя за левую руку правой. – И быстро так лепечет: «Не надо, умоляю, только милиции не надо и врачей не надо. Никто меня не трогал, беременна я, и вот кровотечение открылось. Что делать теперь?»

Лидия пришла в ужас и стала убеждать соседку немедленно вызвать «скорую». Шутка ли, кровотечение при беременности? И сама погибнуть может, и ребенка погубить. Но бледная как смерть Татьяна наотрез отказывалась от врачебной помощи и лишь умоляла Лидию помочь ей. Ее уложили в постель, и перепуганные Лидия с мужем стали думать, что предпринять. Потом Прохор побежал в аптеку хоть за каким-нибудь лекарством, останавливающим кровотечение. Услышав стоны, Лидия подбежала к страдалице, чтобы попытаться уговорить ее все же обратиться к врачу, но та лишь прошептала в ответ:

– Мне надо дозвониться ЕМУ… Я должна у него узнать, но ОН не берет трубку!

Только тут полностью деморализованная Лидия заметила в руке беременной маленький мобильник.

Разумеется, она решила, что Татьяна пытается дозвониться отцу своего ребенка. Но, попытавшись мягко отобрать телефончик, чтобы самой позвонить ему, она наткнулась на столь яростное сопротивление, что тут же отступила. Вернулся Прохор с каким-то лекарством – в аптеке сказали, что на ранних сроках оно хорошо останавливает кровотечение. Лидия собиралась было напоить гостью лекарством, как вдруг та слабо окликнула:

– Лида!

Хозяйка в испуге подбежала к кровати: вдруг Татьяне стало хуже? Но та выглядела намного лучше, чем полчаса назад. Она уже не так тяжело дышала, и вид был не такой напуганный.

– Я дозвонилась, – правильно истолковала ее изумление беременная. – Сейчас за мной приедут. Сказали, потерпеть еще минут двадцать надо, не больше. Но у меня к тебе просьба… – Она замялась, а потом чуть слышно прошептала: – Личная. Ты никому не скажешь?

Съедаемая любопытством Лида горячо заверила, что ни одной живой душе, даже под пытками не проболтается о тайне Татьяны. Та грустно улыбнулась и продолжила:

– Я появлюсь дома через пару дней, ну, через неделю в самом крайнем случае. Я надеюсь на это. Но если ты вдруг узнаешь, что меня нет в живых… Или пройдет месяц и станет ясно, что я уже не вернусь… Тогда разорви вот этот конверт.

Нам все же пришлось пообедать у гостеприимной Лидии. Я сидела за богато накрытым столом в просторной деревенской кухне и, почти не замечая огромной плошки с наваристым борщом, все смотрела в боковое окно, пытаясь уловить хоть какое-то движение в заброшенном дворе Татьяны. Разумеется, там по-прежнему было тихо и пустынно. Впрочем, Лидия не видела соседку с середины апреля, так что надеяться на ее своевременное появление было, мягко говоря, странно. Аппетита не было, для полного счастья мне вполне хватало и омлета, а тут еще голова пухла от непонятной информации. Кому звонила истекающая кровью Татьяна? Отцу ребенка? Которому, не французскому же телемагнату? Его в то время не было в России, это известно точно. Но она могла позвонить и во Францию. А Дюсуан, в свою очередь, мог прислать помощь. Вполне возможно, что в России у него были свои люди.

Но чего тогда так опасалась беременная Татьяна? Почему отказалась от врачебной помощи? Почему подозревала, что уже не вернется в С-к, и передала Лидии загадочный конверт?

Платон с удовольствием ел суп, и не похоже было, чтобы загадочная история отбила ему аппетит. Мужик, грубая душевная организация, что с него взять? Я собрала всю свою волю, чтобы проглотить пару ложек борща, попутно обдумывая вопросы, которые обязательно надо задать Лидии.

Нет, что-то в этой истории не вязалось. Странным казалось даже то, что началась история как настоящий триллер, а затем вдруг превратилась в пастораль.

Когда насмерть перепуганная Татьяна дозвонилась до своего покровителя и ее куда-то увезли, Лидия долго ждала беды. Конверт она запрятала в погреб, за банки с солеными грибами, и с трудом сдерживала желание немедленно его сжечь. Но Татьяна через неделю вернулась домой, живая, здоровая и даже не потерявшая ребенка, поблагодарила соседку и забрала конверт. Дальше все шло мирно и спокойно – Татьяна много гуляла по ближайшему леску, пока не пришел срок рожать, потом благополучно родила здоровенькую девочку, гуляла с малышкой, возила ее к врачу… Иногда заходила к Лидии поболтать, и они часами пили квас, пока девочка мирно спала в открытой коляске. Татьяна хвасталась, что отец малышки – богатый мужик из самой Франции, они расстались, но он тяжело болен и скоро помрет, и вот тогда-то она разбогатеет.

Лидия относилась к этим рассказам с явным недоверием, но Татьяна не обижалась. И правда, через год она уехала во Францию на две недели, вернулась счастливая, в новой норковой шубе до пят, с золотыми кольцами на каждом пальце. Камни в них блестели и переливались, и неискушенная Лидия поверила, что это сапфиры, аметисты и бриллианты. Теперь Татьяна заходила в гости почти каждый день, все хвасталась привалившим богатством. Рассказывала, что вот теперь она сможет пожить в свое удовольствие – купит гостиницу в Сочи, с самыми дорогими номерами, себе отведет роскошные апартаменты и будет жить в свое удовольствие. Еще и Лидочку к себе возьмет, ну, хотя бы старшим администратором.

Словом, можно сказать, что соседки подружились. И тем сильнее удивляло неожиданное прекращение добрососедской идиллии. В конце марта, примерно через месяц после возвращения Татьяны из Франции, она, вся в слезах, спешила куда-то с коляской. Лидия заметила ее через окно, выбежала во двор и подошла к калитке, чтобы окликнуть соседку и предложить свою помощь, но та сделала вид, что не услышала оклика, и быстро пробежала мимо. Вернулась домой она ближе к вечеру на машине, которая въехала прямо во двор, и, кто был за рулем, Лидия не разглядела.

И с того самого дня дружба закончилась. Татьяна, как и прежде, выходила по утрам погулять с коляской, но делала вид, что не слышит и не видит прильнувшую к калитке соседку. Лидия, не выдержав внезапного охлаждения, сама постучала к Татьяне. Но та не отперла бывшей подруге дверь.

– Платон! – тихо позвала я, когда наша гостеприимная хозяйка на минуту вышла из кухни. – Когда пропал французский генетик? Точное число помните?