Перейдя по мосту Рейссу, идешь по прилепившейся к громадной отвесной скале старой дороге. Справа — амфитеатр гор с водопадами. Трудно представить, как без альпинистского снаряжения здесь лазили и французы, и русские. Есть, правда, свидетельства, что солдаты использовали железные «сандалии» с шипами, надеваемые поверх башмаков, но у наших их было мало.
С дороги открывается величественный вид на громадный крест, вырубленный в скале. Надпись гласит, что это памятник сподвижникам Суворова, погибшим в Альпах, то есть не только русским, но и австрийцам, и швейцарцам, воевавшим под его началом. Создан он в 1898 году стараниями мецената, полковника Сергея Голицына. Кстати, решением общины Урзерн в 1893 году участок скалы с памятником был передан России в бессрочное владение. Сначала Министерство Императорского двора, а потом ЦК КПСС регулярно выделяли деньги на ремонт памятника, но к 1997 году платить стало некому. Памятник приходил в упадок, пока предприниматель А.Ф. Ахметов и частный Национальный резервный банк не дали деньги на его реставрацию. Впрочем, в Швейцарии защитник русской чести Ахметов известен только тем, что имел какой-то бизнес и спасенного памятника не увидел — погиб в автокатастрофе.
Между мостом и крестом прилепился ресторан «Исторический» с портретом Суворова на одном фасаде и изображением схватки русских и французов на другом. Пятачок, на котором он разместился, носит громкое название Парижской площади. И здесь мы неожиданно столкнулись с французскими военными. Швейцарские офицеры привезли своих коллег на экскурсию по местам боев 1799 года. Один из швейцарцев в камуфляже вдруг на чистом русском пожелал нам доброго здоровья. Оказывается, прадед лейтенанта Марка Захария эмигрировал в Швейцарию после Октябрьской революции. Лейтенант представил нам французских капитанов Лефевра и Сквити, которым я потом долго объяснял, почему Суворов — Рымникский: видимо, разгром турок на реке Рымник во французских военных школах не изучают. А сам поинтересовался у новых знакомых: чем бы закончилась встреча Суворова и Наполеона? Капитаны снисходительно улыбнулись, явно считая меня наглецом, и ответили уклончиво: «Военное счастье переменчиво».
От Чертова моста до Урнского озера (так называется часть Фирвальдштетского озера) дорога идет по красивейшей долине вдоль Рейссы. В Альтдорфе есть очередной «Суворовcхаус», около которого фельдмаршал говорил с народом.
«Суворов был фантастически одет — рубаха, распахнутый на груди черный жилет и панталоны с незастегнутыми сбоку на штанинах пуговицами. В одной руке у него был кнут, а другой он непрерывно благословлял народ, как епископ. Говорил он на ломаном немецком, называя себя избавителем и спасителем, который пришел освободить мир от атеистов и тирании», — писал, основываясь на рассказах очевидцев, швейцарский историк начала XIX века Карл Франц Луссер. От Альтдорфа до Швица по прямой 15 километров, и Суворов считал, что уже держит Массена за горло. Сейчас, двигаясь на машине вдоль широкого Урнского озера, это расстояние пролетаешь за считанные минуты. Но в 1799 году прямая дорога по правому берегу представляла собой пару охотничьих троп, по которым целой армии было не пройти. А тут еще приходилось брать их с боем у упрямого Лекурба.
Исторический экскурс
Русские историки вот уже два века обвиняют австрийских штабных офицеров в том, что они изменой завлекли фельдмаршала в ловушку. Историю про австрийских Сусаниных опровергают свидетельства того, как Суворова предупреждали: пройти берегом озера нельзя. Например, швейцарский полковник Фердинанд де Ровереа пишет, что сам лично объяснил это племяннику фельдмаршала генералу Алексею Горчакову накануне похода, и они вместе отправили курьера из Цюриха с письмом к Суворову в Тортону. Был при Александре Васильевиче и преданный проводник Антонио Гамма, который знал Альпы вдоль и поперек, поскольку его семья держала сеть кабачков по обе стороны Сен-Готарда. Скорее всего, старый воин, с презрением относившийся к привычке европейцев к комфорту, решил, как обычно, что «там, где пройдет олень, там пройдет и русский солдат». Восточным берегом Урнского озера ни русский, ни австрийский солдат из его армии пройти не сумели. Суворов во многом обвинял австрийцев, но даже в донесении Павлу не упомянул, что отсутствие сносной прямой дороги на Швиц было для него сюрпризом. Да и своих штабных офицеров к стенке не поставил. Осмотревшись на месте, фельдмаршал принял решение идти на Швиц обходным путем — через Росштокский горный массив. Авангард Багратиона повернул от Альтдорфа на восток в Шахтентальскую долину и утром 27 сентября начал подъем на перевал Кинциг.
Мы проехали городок Бюрглен, где родился легендарный Вильгельм Телль, и остановились в деревне Брюгг, чтобы отсюда отправиться пешком через перевал Кинциг по пути русско-австрийской армии.
Впрочем, мы все же смалодушничали и для начала воспользовались подъемником, который сэкономил нам 1000 метров высоты, доставив в местечко Биль. Найдя указатель Suvorovsweg («Путь Суворова»), мы двинулись наверх. На самом деле тропа от Брюгга — это путь Багратиона. Суворов поднимался с третьей колонной, шедшей от Шпирингена, а вторая колонна начала восхождение от Шротена.
Подъем на перевал Кинциг по «суворовской тропе» — теперь популярный туристический маршрут. Кресты обозначают места захоронений
Тропа Багратиона петляла среди альпийских лугов, усеянных цветами. В ушах все время стоял звон ботал — колоколов на шеях у бесчисленных коров, пасущихся на склонах. Временами ухоженные белые буренки выстраивались вереницей на тропе и дисциплинированно шли до следующего луга. Глядя на них, мы попытались представить, как выглядел караван суворовских мулов. С самими мулами нам так же не повезло, как и фельдмаршалу. За неделю в Альпах ни один на глаза не попался, хотя встречались завезенные сюда яки и даже экзотические ламы.
Тропа шла по левому склону гигантского амфитеатра гор, обращенного к долине. Когда мы вошли в полосу тумана, шапкой нависшего над Росштоком, долина внизу исчезла, а сверху пробилось солнце, создав сюрреалистическое ощущение хождения по облакам. Через час подъема — высшая точка перевала, 2073 метра. На скале укреплена бронзовая доска в честь суворовской армии. Одиночеством на вершине насладиться не пришлось: с противоположной стороны на Кинциг поднялись веселые мускулистые швейцарские девушки на горных велосипедах. Позже, спускаясь с перевала, я все гадал: как они туда заехали?
Идти вниз можно двумя путями. Если двигаться влево от креста, установленного на вершине Кинцига, то пройдешь мимо горного озера, если вправо — попадешь в долину с водопадами. Потом дороги соединяются, и начинается лес. Самое красивое, но и неприятное на спуске — выходы карстового известняка. Смотреть на изрезанные трещинами причудливые белые каменные поля — одно удовольствие, идти по ним — сущее мучение. И это при том, что нам светило солнце. Армия же Суворова попала под проливной дождь. Мулы и лошади скользили, падали и ломали ноги. В пропасть свалилась лошадь, на которую был навьючен серебряный сервиз великого князя Константина Павловича. Люди здорово оголодали: сухари, которые они несли на себе, были съедены, а конвои с припасами отстали. Когда авангард Багратиона лез на Кинциг, хвост армии только спускался с Сен-Готарда. Но больше всего проблем было с обувью. Современные горные ботинки нельзя и сравнить с неудобными кожаными туфлями на низком каблуке из вывернутой мездрой наружу кожи, которые носили в XVIII веке мушкетеры и гренадеры. Пытаясь защитить свои башмаки от влаги, они мазали их дегтем с сажей. Лучше обстояло дело у егерей и казаков — те были в сапогах.
Авангард Багратиона, элита армии, прошел весь путь через Кинциг за 10 часов. Основные силы шли медленно и были вынуждены заночевать на перевале. По свидетельству очевидца, швейцарца Томаса Фасбинда, семидесятилетнего Суворова несли в закрытом портшезе четыре крестьянина, и он провел эту ночь в пастушеском шалаше. Хуже всех пришлось полку Тыртова из арьергарда, который шел последним по разбитой тропе уже 30 сентября.
