Даргинская катастрофа и перелом в войне

Все эти явные неудачи не могли не привести к очередной смене российского командования. Михаил Семенович Воронцов, явившись на театр военных действий в 1845-м, встал во главе особой административной единицы — Кавказского наместничества. Впервые в одних руках сконцентрировалась вся военная и гражданская власть на Кавказе. Ее обладателю царь поставил единственную задачу: полностью разбить Шамиля и захватить его резиденцию Дарго. Опытные генералы сомневались в успехе такого авантюрного похода, но с монархом, как известно, не спорят.

Князь Александр Барятинский (1814—1879), победитель Шамиля

Эта Даргинская экспедиция 1845 года обернулась для России крупнейшим провалом на Кавказе за все годы войны. Воронцов занял Дарго, покинутое и сожженное мюридами (Шамиль вскоре построил себе новую резиденцию в Ведено) и… очутился там в западне. Практически без продовольствия, с минимумом боеприпасов, обремененный целым обозом раненых, русский отряд не мог быстро продвигаться ни вперед, ни назад. Только прибытие подкрепления спасло самого Воронцова, а потери составили три генерала, 186 офицеров и более 3600 солдат убитыми и ранеными.

Пришлось возвращаться к тактике Ермолова. И вскоре появились результаты. Во второй половине 1840-х Шамиль уже не смог двигаться дальше, завоевывать себе новые провинции. Скоро ему пришлось перейти к защите. В 1846-м он совершил последний бросок из своего логова: во главе десятитысячного войска пробился через Сунженскую линию и вторгся в Кабарду. Но это, в сущности, ничего ему не дало. А кольцо вокруг Чечни и Дагестана все сжималось.

Зимой 1851—1852 годов под ударом оказалась уже Большая Чечня, и ее жители постепенно перешли на российскую сторону. Между прочим, к этому времени власть Шамиля вызывала у них недовольство. Его идея превратить имамат в наследственную монархию (преемником стал сын имама) не понравилась наибам. Хаджи-Мурат, к примеру, считал, что сам достоин унаследовать власть. А когда стало ясно, что шансов у него нет, рассорился с имамом и вернулся под знамена с двуглавым орлом.

Год 1852-й. Ареной ожесточенной борьбы стала самая населенная часть Чечни — Герменчук и Автуры, житница имамата. Февраль 1853-го. Барятинский разбил в открытом поле (точнее, в «открытом» ущелье у реки Мичик) главные силы своего врага — 20 000 воинов. Казалось бы, все, конец Шамилю — победа! Но судьба была благосклонна к главе мюридов — в этот момент заполыхала большая Крымская война.

Англичане и французы рассчитывали, что имам откроет им в помощь новый фронт — нанесет удар в тыл русским, наступавшим на турок в Закавказье. Но из секретных сношений с ним ничего не вышло — силы горцев и вправду истощились, они устали от непрерывной войны и явно не желали погибать за чужие интересы. Кроме того, Шамиль, признавая султана Абдул-Меджида I своим покровителем, предпочитал держаться от него подальше.

Падение имама

В 1853—1856 годы, во время Крымской кампании, на Кавказе установилось неформальное перемирие: русские не тревожили горцев, Шамиль тоже не нападал. На тот момент, по словам историка Владимира Дегоева, на Кавказе «установилось некое стратегическое равновесие, которое могло продолжаться неопределенно долго». Но на войну тратилось слишком много денег, и с ней пора было заканчивать. Как только кончился большой международный конфликт, новый император Александр II решил действовать немедленно. Он назначил нового кавказского наместника, которому суждено было поставить точку в этом долгом противостоянии. Князь Александр Барятинский был личным другом царя и опытным военным, с большим кавказским опытом.

Новый командир энергично взялся за дело. В лесах пролегли новые просеки, по мере движения войск вырастали новые форты. Все меньше подданных оставалось у Шамиля, все меньше людей верило в его счастливую звезду. Хозяйственная жизнь имамата приближалась к краху.

В 1858 году благодаря удачной дезинформации стремительным маршем русские вышли в стратегически ключевое Аргунское ущелье. 15 чеченских обществ между Аргуном и Тереком немедленно изъявили покорность России, а Шамиль был разбит близ Владикавказа, куда он пытался выбраться со смелым контрударом по тылам врага. Потерь в русской армии при этом стало заметно меньше — сказался опыт предыдущих десятилетий, да и местность уже казалась знакомой.

Николай Евдокимов (1804—1873), сподвижник Барятинского

В начале 1859-го мюриды отступили к хорошо укрепленному Ведено, но там их достал генерал Николай Евдокимов, ближайший сподвижник Барятинского. 10 000 горцев под командованием сына и наследника Шамиля не устрашили его. Подготовительные работы к штурму велись весь март, а 1 апреля крепость пала. С 6 часов утра до 6 вечера Евдокимов разбивал неприятельские позиции артиллерией, после чего пошел врукопашную, и к 10 часам вечера в ауле не осталось ни одного человека. А русские потеряли убитыми только двоих.

Остался последний акт — Гуниб. Чтобы не дать Шамилю уйти на сей раз, царская армия наступала сразу с трех сторон — с северо-запада, севера и юга. Причем, как это ни странно звучит, им почти никто не мешал: к Барятинскому и его подчиненным местные жители относились лучше, нежели к их предшественникам. «Новые» русские стремились ничем не оскорблять религиозных чувств горцев, слыли щедрыми и справедливыми, помогали селянам продовольствием и лекарствами. К влиятельным людям князь находил подход при помощи испытанного средства — денег. Так, мало-помалу российскую сторону приняли многие приближенные имама, старейшины и целые тейпы. Лишь несколько соратников остались верны старому вождю до конца. К началу осады Гуниба почти никто, кроме него самого, уже не сопротивлялся.

После пленения Шамиля отдельные отряды горцев, конечно, появлялись еще тут и там: наиб Байсангур был схвачен и казнен только в 1860-м. Согласно легенде, которая активно ретранслируется на современных чеченских сайтах, он находился вместе с Шамилем в Гунибе, но отказался сдаться и сумел с 30 чеченцами прорвать кольцо. Впрочем, это только легенда. Окончилось и сопротивление черкесов. Мухаммед-Эмин, один из главнейших их вождей, сдался вслед за Шамилем, а затем, в рамках движения мухаджиров и под влиянием турецкой пропаганды, большинство их эмигрировало в Османскую империю.

Так закончилась Кавказская война. Как ни странно, даже теперь, после двух новых чеченских конфликтов, написано о ней не так уж много. А ведь в общественно-политической истории России она сыграла огромную роль. Это подтверждает и наследие литераторов и художников XIX века: Пушкин, Лермонтов, Толстой, Айвазовский, Гагарин и многие другие отразили в своем творчестве кавказскую тему.

Но самый серьезный след остался, конечно, в сознании народов. Нигде так хорошо не помнят старые споры, как в традиционном обществе, а кавказское общество таким во многом и осталось. И как только центральная власть в Петербурге или Москве слабеет, на Кавказе вспыхивают старые ссоры — и между самими народами Большого хребта, и между ними и Россией. Так было в годы Гражданской войны. Так было в 1990-е. Дай бог, чтобы дальше было иначе.

Вадим Муханов

Рециклинг — утилизация нестарых автомобилей — очень выгоден производителю. Неслучайно в ряде стран граждан, сдающих в «утиль» такие авто, материально стимулируют: ведь взамен они купят новые модели, а это прямая поддержка производителей, тем более в условиях кризиса. Но что же делать со сданными машинами? Грамотно разобрать!

В России совсем уже негодные автомобили, как правило, догнивают во дворах и на дне водоемов — отправлять их в переплавку довольно хлопотно. Но оставим организационные вопросы чиновникам соответствующих служб и помечтаем о том, что, думая об окружающей среде и рациональной утилизации, автомобиль следовало бы сначала разобрать, удалить из него все жидкости, стекла, пластмассы и направить все это на особые линии по переработке. Сделать это, однако, совсем непросто: те машины, на которых у нас уже никто не хочет ездить, были созданы давно, разобрать их сложно и также сложно вторично использовать. Ведь когда они сходили с конвейера, об утилизации никто не задумывался. Машине была уготована долгая жизнь, не зря же появилась у нас такая экзотическая запчасть, как кузов в сборе: привернул к нему старые колеса с мотором, поставил старые продавленные сиденья — и вот она, реконструкция!