– Ну, что же, – кивнул довольный Ларин, – если все так, как ты говоришь, то ты принес хорошие вести. Ваш флот, если не уничтожен ураганом, то потрепан основательно. Поэтому я тебя не убью.

На лице гоплита против воли промелькнула радость.

– Но, мои люди не поймут меня, если я доставлю тебя на берег, – поспешил успокоить его Леха, почесывая броду, – поэтому, я отправлю тебя обратно в море. Там плавает еще много обломков и, если твой Посейдон пощадит тебя, ты останешься жить. Но, договариваться тебе придется с ним самому.

И, не обращая внимания на вопли пленника, которого уже отвязывали от мачты, чтобы выбросить за борт, Ларин приказал капитану:

– Темир, идем к берегу. Нужно посмотреть, кто из моих солдат уцелел.

Когда они приблизились к группе кораблей, радости находившихся на них скифов не было предела, – они узнали корабль своего адмирала, огласив море криками. «Узунлар» опять лег в дрейф. Быстро проведя осмотр и заслушав доклады о повреждениях, которые позволяли двигаться дальше, адмирал пришел в еще лучшее расположение духа. Как минимум треть его флота находилась на плаву, а груз в трюмах также пребывал в целости и сохранности. После вчерашнего сражения и пережитого шторма это было настоящей удачей.

Пока Ларин был занят этим, к нему явился Темир с докладом. Оказалось, что капитан флагмана опознал местные берега, – они находились неподалеку от гавани Том.

– Говоришь, уже близко? – поднял голову адмирал, сидевший за длинным столом в окружении других капитанов и офицеров. Он устроил совет прямо на корме своего корабля, – интересно, кто там сейчас хозяйничает. Все еще греки или уже мы?

Вопрос остался без ответа. Да Леха его и не ждал от Темира, не посвященного во все детали налета на Одесс. Ларин вспомнил о своем задании Токсару, который должен был усиленно штурмовать город и гавань, полную кораблей. Когда они проплывали той ночью мимо Том, город и гавань уже горели.

«Начало было впечатляющим, – подумал про себя Леха, решая, куда направить свой вновь обретенный флот, – Возможно, Токсар уже взял город. А если нет, то наверняка пожег корабли. Не зря же я ему катапульту Архимеда оставил».

– Идем в Томы, – решил он, после недолгих размышлений.

«Надо глянуть, что там происходит, – оправдал он свои действия, вспомнив о приказе царя немедленно двигаться в Крым, – я же отвечаю за эту армию. А, Токсар, скорее всего, еще и не знает о нависшей над ним угрозе. Все равно мне придется плыть в Крым. Если жив, заберу его с собой, такой помощник мне и там пригодиться. Дела там закрутились серьезные. Ну, а дельту Истра охранять придется Аргиму, если царь никого еще не назначил, пока я был в отлучке».

За следующие полдня они беспрепятственно проделали большой путь, не встретив ни одного греческого корабля, словно вся эта армада сгинула в морской пучине. Наступившая ночь нового шторма не принесла, и вскоре они действительно оказались у гавани города, некогда считавшегося неприступным. Ларин стал узнавать побережье, как ни крути, уже второй раз здесь проплывал. За это время его флотилия неожиданным образом увеличилась. На рассвете к ним пристало еще два потрепанных судна. Оба были триерами из его отряда, частями все же сумевшего прорваться сквозь греческие кордоны и продолжавшими путь без своего командования в обратном направлении. Почти у самых Том они воссоединились с основной эскадрой. «Боги за нас, – ликовал скифский адмирал, получивший доклад о почти полной боеспособности обеих триер и сохранности груза, – не так страшны греки, как их малюют!».

Когда до гавани Том оставалось уже совсем немного, – это случилось ближе к вечеру, – Ларин приказал миновать город на приличном расстоянии. Хотел убедиться, что обугленные развалины стен, которые он лицезрел с борта своего корабля, не таят в себе греческих солдат и что встречать его не выйдет восставший из пепла флот. Однако, предосторожности оказались напрасны. Когда он уже почти миновал город, его эскадру заметили и вышли встречать, но не греки, а две скифских биремы, увидев которые, адмирал дал приказ остановиться и лечь в дрейф.

– Токсар просит узнать, – заявил ему поднявшийся на борт гонец, широкоплечий воин в кольчуге и блестящем шлеме, – почему адмирал решил идти сразу в Истр и просит его посетить Томы, захваченные по его приказу.

– Так значит, неприступные Томы захвачены? – делано удивился адмирал, словно и не было такого приказа, – Великолепно. А что с греческим флотом, хоронившимся в укрепленной гавани?

– Стена разрушена, – с гордостью доложил боец, принесший радостную весть, – почти все корабли сожжены.

– Почти? – против воли озадачился Леха, которого должна была обрадовать такая весть. Он просто вспомнил о своих потерях и о том, что предстоит еще воевать с остатками греческой флотилии здесь, не говоря уже о вояже в Крым, где ждали боспорские греки со своими боевыми судами.

– Часть сожгли мы во время штурма, – доложил гонец, махнув рукой в сторону полуразрушенный стены, что защищала гавань с моря, – а остальные подожгли сами греки, чтобы нам не досталось. Но, несколько нам все же удалось захватить.

– Сколько и каких кораблей вы захватили? – обрадовался адмирал, сделав шаг навстречу гонцу, что жался у борта квинкеремы, с тех пор, как поднялся на палубу.

Тот пожал плечами.

– Я был в осадной команде города, – проговорил он, – штурмовал стену на земле. А в кораблях я не сильно разбираюсь. Сам их не видел и не считал. Знаю только, что несколько удалось отбить прежде, чем их подпалили.

– Ну, ладно, – сменил, возникший было гнев на милость, адмирал, – тогда плыви обратно, обрадуй Токсара. Мы следом. Где он, кстати, обосновался?

– В городе, – опять махнул рукой скиф, – там, где главная крепость.

– В цитадели, значит, – понял Леха, – а где Аргим?

Скиф опять пожал плечами.

– Говорят, стоит под городом со своими всадниками. Вчера еще был там. Но, где он сегодня, я не знаю. Служу при Токсаре.

Леха кивнул, едва сдержав улыбку. С тех пор, как у скифов появился флот и артиллерия, далеко не все бывшие кочевники управлялись с седлом и лошадью так же хорошо, как и раньше. Появилась масса новых профессий. Кому-то пришлось стать моряком, кому-то артиллеристом, кому-то морским пехотинцем. «На все воля Иллура, – решил Леха, – на то он и царь».

Провожая взглядом гонца, спустившегося на свою бирему, которая тотчас отчалила в направлении гавани, Ларин вспомнил о приказе царя, предписывавшем ему безо всяких задержек плыть в сторону Крыма. Он же только и делал, что где-то задерживался. Впрочем, адмирал был вынужден признать, не все зависело от воли Иллура. Греческий флот, вставший у него на пути, на эту волю, например, внимания не обращал, а с ним приходилось считаться. Однако ослушавшись Иллура один раз в Одессе, Леха не собирался дожидаться в Томах второго нападения армады греков и хотел ее покинуть как можно раньше.

«Сухопутных сил здесь достаточно, как-нибудь отобьются, – думал адмирал, пока его корабли приближались к гавани вслед за биремами сопровождения. Разглядывая окрестности захваченного города, он с удовольствием заметил на берегу чуть правее гавани массу шатров скифской конницы и царившее между них оживление, – А вот и Аргим. Великолепно. Будет, кому спартанцев встретить, когда сюда доберутся. Жаль, мне не привелось».

Все корабли адмирала Ларина, миновав опущенную цепь, вошли внутрь и пришвартовались к пирсу, чудом сохранившемуся в гавани, выглядевшей как остывшее костровище. Таким же чудом смотрелись пять целехоньких триер и квинкерема, возвышавшиеся чуть дальше. На мостках в сопровождении отряда вооруженных скифов, их поджидал уже и сам «военный комендант» захваченных Том, ничуть не зазнавшийся от одержанных побед и с радостью обнявший возвратившегося начальника.

– Ну, я смотрю, ты тут славно повоевал, – похвалил Леха, своего помощника, – можно тебе лихие дела доверять, я не ошибся.

– Мы взяли город, – доложил Токсар, жестом предлагая адмиралу осмотреть все самому, – помогла катапульта Архимеда. Я такой пожар тут разжег с ее помощью, что греки не выдержали и сдались.