Официантка, приведение из прошлого, поставила на стол запылённую бутылку, местами даже с лохмотьями паутины. Иван громко икнул, прикрыв рот салфеткой, тихо произнёс, они потом всё равно с нас высчитают, это рекламный трюк, ты понял меня.

«Он» решился, видимо его характер, с которым он всегда попадал в различные передряги, таким и остался, может прав был Фёдор Михалыч, что люди со временем не изменяются. Разливая по бокалам чародейственную жидкость тёмно-вишнёвого цвета, сказал: - ну что, вздрогнем, ведь нас осталось так мало. И улыбнулся, произнося прикол из прошлого. «Он» опрокинул бокал в рот, даже не смакуя вино. Иван, сглотнув слюну, последовал его примеру.

- Заходи Вань, - он валялся на общаговской кровати, но переделанной, что бы не скрипели пружины, на крепёжные уголки поперёк клались доски, так было жёстче и гораздо удобнее спать с противоположным полом, в своей триста первой комнате, на третьем этаже. В углу стояла электрическая плитка с кофейником. Иван заварил кофе, отхлебнул и тупо уставился в экран телика.

- Ты где вчера кувыркался?

- Снял одну блондиночку у нас внизу на «дискаче», думал местная, провожать стал, оказалась из мединститута, ты понял, втроём в квартире живут, снимают на Цвилинга, все нестрашненькие, и не пробки вроде, продвинутые девахи.

- Из медика, это круто, они все контрацептивы знают, залётов не будет, веди Ванёк знакомиться, оченно хочется.

- Лады, собирайся, через часок заскочу, только у меня «барбосов» нет, возьми на карманные расходы, ты понял меня.

- Ну, это понятно, как всегда.

Вышли они, когда уже стемнело, «Он» посмотрел на небо. Вся поверхность ночного купола была усеяна звёздами, которые светили особенно ярко, даже не естественно. Аж мурашки пробежали по спине, а может это от вечерней прохлады, или от предвкушения встречи, вдруг она, та единственная. Тривиально как то всё, единственная, неповторимая, бывает ли вообще такое. Иван посадил его в нужный трамвай, и они довольно быстро добрались по ночному городу, до надобной остановки.

Подъезд обыкновенный узкий, как и в большинстве домов, построенных тогда «хрущёвок», может даже немного шире, до квартиры долетели мигом, поднимаясь и не замечая ступенек под ногами. Иван позвонил, за дверью молчали, абсолютная тишина. Ванёк толкнул дверь, она подалась. Парни вошли в темноту прихожей. Коридор «Ему» показался слишком длинным. Ваня наткнулся на дверь, взял за ручку и отворил. Необыкновенная картина возникла у них на глазах. Они оба оказались в церкви, горели свечи, отовсюду со всех сторон глядели на них зеницы святых. Стены сверху донизу были увешаны иконами различных размеров с позолоченными рамками. С потолка и то смотрели строгие взоры святых ликов. Иван, почему то подошёл к аккуратным ровным полочкам-стеллажам, расположенным в глубине комнаты. Они были заставлены маленькими скульптурками божьих матерей, с младенцами на руках. Маленькие дети вдруг ожили на руках и стали кричать, как в роддоме, всё громче и громче. Стало нестерпимо больно ушным раковинам, потом этот детский плач и крик перешёл внутрь тела, и оттуда изнутри перешёл в истошный вопль, и начал рваться опять наружу, через голосовые связки, и вылетел, как резкий вой, через перекошённый, увиденным кошмаром, рот.

САМАЯ СЛАДКАЯ

Егор не любил молдаван. Почему? Он сам не знал, антипатия какая-то была у него, может по армейским воспоминаниям, когда молдаване старшего призыва издевались над ним, а может он считал их просто глупыми. А тут вдруг молдаванин Дима, прогуливаясь по огромному супермаркету, предложил заглянуть в бар и принять «по граммульке» на грудь. Странно, бесплатный сыр только в мышеловке, посмотрим, что будет дальше. Заходим, прекрасный спектр напитков за стойкой, Диман спрашивает.

- Что будешь? Угощаю.

Ну, подумал Егор, не стану возражать.

- А вот, коньяк французский «Наполеон».

Выпили, постояли, ещё по одной. Говорили мало, всё какие-то недомолвки, полу-фразы.

Да, умеют французы коньяк делать, мыслил Егор. Но всё это он вспоминал потом, когда встретил поездом Катю, и они сидели вдвоём у него, весело обсуждали картины Марка Шагала.

- Шут деревенский, козы, сёла, только скрипка классическая. О rus!

-Что, о рус?

- Так начинается глава вторая в «Евгении Онегине».

- Ааа, а посмотри, какая женщина летит, это же невероятно. – Продолжала Катя, перевернув страницу каталога картин Шагала.

- Мультяшная какая-то. – Егор считал себя неплохим человеком, но Диман ведь с ней ходил, дружил, может у них и секс был. Диман в другом городе, а она, очень красивая с великолепной грудью, и так от неё пахнет, сидит тут с ним, ещё и джин принесла, зачем я согласился её встретить, всё этот Севка, балбес. Пойдем встретим, пойдем встретим, а потом втихаря слинял.

- Так, это, джин я никогда не пробовал, ух ты, написано, что 60 градусов, обалдеть. Ну что Кать, попробуем?

- Наливай! – улыбнулась Катя. Егор достал из барчика коньячные рюмки, не фужерами же его, ну и стал угощаться, что я зря, что ли её сумки тащил. Щёки Катины зардели, глаза стали ещё прекрасней. Егор включил свой любимый «Led Zeppelin», блюз из третьего альбома. Катя посмотрела на него и с её очаровательных губ полетели в воздух слова, медленно так:

- Поставь что нибудь французское Джо Дассена или Милен Фармер ….

С музыкального центра «Philips» лились и заполняли всё помещение французские нотки, Катерина сидела слева, как в Большом театре Елена Образцова рядом с президентом, при торжественном открытии после шестилетнего ремонта. Подумав так, Егор обнял Катю, та с лёгкостью ему подалась навстречу. Их глаза и потом губы, встретились. Соблазн был слишком велик, мой уважаемый читатель, не будем винить Егора. Да, Егор умел целоваться, этого у него не отнимешь. Катя начала таять в его крепких, сильных, мускулистых руках.

Он слегка прикоснулся к её пушистой киске, та сочилась и звала к себе. Так вот почему Диман угощал меня коньяком, он знал, что я нравлюсь Екатерине, пронеслось в мыслях Егора, дорогой читатель. Он стал покрывать поцелуями всё её тело, и эту чудесную шею, и восхитительную грудь, и невероятно женственный животик. Затем он почувствовал необыкновенную сладость и такую сильную истому, что не понял, кто оказался в объятьях, она у него или он у неё. Только сообразил, что слился своей грудью, с её великолепными сосками.

НА ОДНОМ ДЫХАНИИ

20.11.2009.

- Привет дорогая, я сейчас на пляжике, а потом мне необходимо в отель, забыл в номере документы, права на авто.

- Здравствуй милый. С этим не шути. Хоть комфорт и на высоте, а бережёного бог бережёт.

Ей звонил муж, в данный момент она находилась в Москве. Ann очень любила Peter-а. Он звонил ей каждые три, четыре часа, она не могла жить без него. Но в последнее время Ann казалось, что он ей может изменить, и поэтому, совещание на заключение контракта с нефтяной компанией «Turcinbur» длилось, сегодня неимоверно долго.

Одна мысль внезапно поразила её. А что, если прямо сейчас, доверить дело моему адвокату, и немедленно вылететь самолётом в Испанию. Немедленно. Идея о поездке к Peter-у затмила всю её черепную коробку, и теперь её ничем оттуда не вышибешь. Так как она была человеком решительным, несколько нажатий на клавиши в ноутбуке, и билет приобретён.

В самолёте Ann успокоилась, может потому что она любила высоту, скорость. Чередой пошли воспоминания о горах, о том, как она познакомилась с мужем на лыжной базе: «Alpenglow». И первый проведённый с ним вечер у камина, только с ним наедине, почти в пустом мотеле, высоко в горах.

Заглянув в окошечко платинового мобильника, Ann, ещё раз взглянула на время звонка, что-то долго он не звонит. Вот он, лифт, сейчас поднимусь на пятый, а там направо, скорее всего он в том же номере, что и в прошлом году, не может быть иначе, он консерватор всем нутром.

Дверь была слегка приоткрыта, разгильдяй, и почему я его так люблю …