Самым видным из перебежчиков стал граф Ангус, принадлежавший к более молодой ветви рода Дугласов. В то памятное время он объединился с королем, пойдя против своих сородичей, и даже стал героем такой поговорки: «Рыжий Дуглас (а среди Ангусов было много рыжеволосых) выгнал Черного».

Большая семья Гордонов тоже приняла сторону Якова, а глава этого рода, граф Хантли, собрал войско на севере и, двинувшись к югу, добрался до самого Брехина, чтобы поддержать короля. Здесь он встретился с Тигром, графом Кроуфордом, оставшимся с Дугласом, и это роковое обязательство стоило графу Уильяму жизни. Одним из предводителей армии Кроуфорда был Джон Колласс из Боннимуна (или Балнамуна). На его бесстрашных воинов, дравшихся короткими мечами и боевыми топорами, граф возлагал большие надежды. Но перед началом боя этот самый Джон Колласс попросил Кроуфорда пожаловать ему кое-какие земли, расположенные в удобных для него местах, неподалеку от дома, и получил от графа отказ. Обиженный Колласс нашел способ покинуть поле боя в разгар сражения, после чего воины Кроуфорда, чья победа была близка, утратили волю к победе и 19 мая 1452 года потерпели поражение.

И в других сражениях, прокатившихся по всей Шотландии, бились Дугласы и их сторонники с теми вельможами и дворянами, кто предпочел короля. Немало было пролито крови, и страшные бедствия претерпела страна. Среди прочих несчастий, которые принесли с собой эти гражданские войны, был и пожар, устроенный графом Хантли в Элгине. Граф спалил часть города, населенную сторонниками Дугласа, при этом не тронув ту сторону улицы, где жили горожане, принадлежавшие к его семье. Отсюда поговорка о незавершенной работе: «Полдела сделать, все равно что Элгин сжечь».

Хантли, однако, был потом застигнут врасплох и потерял значительную часть своих людей, завязнув в болотистой местности, которая называется Данкин-ти, где на него напал Дуглас, граф Мюррей. Это событие стало поводом для сочинения вот такой язвительной песенки:

В то смутное время голод и чума добавили горя стране, опустошенной гражданской войной, и едва ли в Шотландии остался хоть один уголок, где бы не случалось стычек, пожаров и убийств.

Сторонники короля в конце концов стали одерживать верх, поскольку нынешний граф Дуглас показал себя человеком не столь энергичным и решительным, как прочие представители его рода, носившие то же имя.

Граф Кроуфорд был среди тех, кто первым покинул Дугласа и сдался на милость короля. Явившись к Якову с униженным видом, в бедной одежде, с непокрытой головой и босой, словно осужденный преступник, он бросился перед ним на колени, признался в измене и умолял о прощении, поминая верность своих предков и искренность собственного раскаяния, Король, хоть и затаил зло на этого могущественного вельможу и поклялся не просто разрушить его замок Фенхейвен, а, чтобы от него камня на камне не осталось, простил его и посетил в Фенхейвене, где привел в исполнение свое обещание вот как: поднявшись к одной из самых высоких бойниц, он подобрал там небольшой камешек и бросил его в ров, вышло, что в замке стало одним камнем меньше, хотя он нисколько не пострадал. Милосердие короля успокоило мятежную знать и многие решились сдаться.

Все же могущество Дугласов осталось не сломленным, а было оно столь безгранично, что не позволяло надеяться, что противостояние завершится без кровопролитного сражения. И вот в 1454 году стало понятно, что событие это не за горами. Графы Оркнейский и Ангусский, сторонники короля, осадили Аберкорн, укрепленный замок графа Дугласа в устье Форта. Дуглас призвал всех своих родичей и соратников, и вместе они собрали войско, насчитывавшее около сорока тысяч воинов, во главе которого он и двинулся снимать осаду.

Король, собрав силы на севере Шотландии, отправился навстречу Дугласу с армией немного большей численности, чем войско графа, но уступавшей ей по части дисциплины. Итак, по всему выходило, что сражение состоится и его исход решит, кому носить шотландскую корону — Джеймсу Дугласу или Якову Стюарту. Речка Кэррон разделяла две армии.

Однако интриги архиепископа Сент-Эндрюсского сильно озадачили некоторых сторонников Дугласа — а среди них было немало тех, кто подчинился ему от страха, а не из преданности. Другие заметили, что графа покинула его обычная решимость. Среди последних был уже упоминавшийся ранее сэр Джеймс Гамильтон из Кэдью, командовавший в армии Дугласа тремя тысячами всадников и столькими же воинами, известными своей выучкой и храбростью. Архиепископ Кеннеди состоял в родстве с Гамильтоном, и потому, пользуясь случаем, отправил к нему тайком посланца с сообщением о том, что король готов простить ему предательство и осыпать его своими милостями при условии, что тот в критическую минуту подаст мятежникам пример, отказавшись от Дугласа и перейдя на его сторону. Эти доводы показались Гамильтону весомыми, но он, будучи старым другом и соратником графа Дугласа, счел весьма затруднительным для себя покинуть его в столь тяжелых обстоятельствах.

Наутро после тайного совета король отправил в лагерь Дугласа герольда с приказанием распустить войско сторонников, причем ослушавшиеся объявлялись предателями. Тем же, кто готов был покинуть мятежное знамя, король посулил прощение и награды. Дуглас высмеял эти призывы, построил своих воинов и под звуки труб, развернув знамена, уверенно двинулся навстречу королевской армии, готовый немедленно вступить в бой. Но, судя по всему, королевское послание все же озадачило воинов да и самого графа, засомневавшегося в их преданности. Он заметил, или ему показалось, что он заметил, растерянность в своих рядах, и повел армию назад в свой лагерь, надеясь внушить солдатам уверенность в победе.

Однако эти хождения туда-сюда возымели противоположное действие: как только Дуглас возвратился в свой шатер, сэр Джеймс Гамильтон пришел узнать, намерен ли он сражаться, уверяя, что любая отсрочка пойдет на пользу королю и чем дольше будет граф откладывать начало сражения, тем меньше у него останется солдат, которые захотят сражаться. Дуглас с презрением ответил, что «коли тот струсил и не хочет остаться, пускай отправляется домой». Поймав его на слове, Гамильтон покинул лагерь и той же ночью уехал к королю.

Его примеру последовали столькие, что, казалось, армия Дугласа в миг растаяла, словно снежок, и к утру в опустевшем, притихшем лагере едва ли набралась бы и сотня солдат, не считая приближенных графа. Дугласу пришлось бежать к восточной границе, где в местечке Аркинхольм в долине реки Эск 1 мая 1455 года его братья и сподвижники были разбиты наголову воинами Пограничья. Арчибальд Дуглас, граф Мюррей, один из братьев графа, погиб в бою, ему отрубили голову и отослали ее королю, а затем в Аберкорн. Еще один брат, Хью, граф Ормонд, был ранен, схвачен и тотчас же казнен, несмотря на его заслуги в сражении при Сарке. Джон, лорд Балвени, третий из братьев, сбежал в Англию, где нашел пристанище и сам граф. Вот так этот знаменитый и могущественный род, которому, казалось, оставался один шаг до владения короной, пал в одночасье, не дав решающего сражения. Преданность и отвага Славного лорда Джеймса послужили началом возвеличивания Дугласов, а мятеж и растерянность последнего графа покончили с ним.

Этот незадачливый вельможа жил почти двадцать лет изгнанником в Англии, и никто не вспоминал о нем на родине, пока при следующем короле он не угодил в плен, совершив в 1484 году набег на Шотландию и нарушив границу у Аннандейла. Сдался Дуглас брату Киркпатрика из Клозберна, который в лучшие дни был его вассалом и даже прослезился, когда увидел своего бывшего господина в столь жалком состоянии. Киркпатрик предложил освободить графа и бежать вместе с ним в Англию, но Дуглас ответил ему отказом. «Я устал от изгнания, — сказал он, — и коли король дает за мою голову награду, я бы предпочел, чтобы она досталась тебе, ведь ты всегда был предан мне, а я — лишь себе самому».