Главный архитектурный принцип музея — прозрачность. С крыши здание просматривается насквозь. Фото: WWW.CALACADEMY.ORG
С какой стороны на нее ни посмотришь, академия не выглядит большой — ни сверху, с башни художественного музея де Янг, ни со стороны главного входа, ни сбоку. Зеленая «живая крыша», очень похожая на холм, стеклянные стены в окружении кустов и деревьев… Кажется, что просто часть земли со всеми пригорками и лужайками приподнялась и зависла в воздухе. Когда входишь в музей, оставив за спиной парковую Музыкальную площадь, украшенную копиями античных статуй, историческими монументами и концертным павильоном, чувствуешь, что прошел путь длиной в добрую сотню лет. Потому что за дверями музея открывается пространство нового тысячелетия — не темные залы с чучелами и скелетами, а просторная площадь в прозрачной паутине ферм и тросов и над ней — небо. А под зелеными холмами крыши скрываются купол планетария и полусфера «Тропического леса».
Калифорнийская академия наук — единственный в мире музей, в здании которого есть главная площадь. Она так и называется по-итальянски — piazza (видимо, дань уважения Ренцо Пьяно). Есть, конечно, и в Пушкинском музее Итальянский дворик. Но огромная piazza — не дворик, здесь можно погулять, перекусить (в кафетерии или тем, что принес с собой), просто отдохнуть. Именно здесь собираются шумные толпы детей, которых учителя и воспитатели приводят в академию, как на урок.
В этом музее все самое-самое. Один из самых больших бюджетов реконструкции и строительства, самый модный музейный архитектор-итальянец (Калифорния вообще притворяется европейским Средиземноморьем), самый большой в мире аквариум (800 000 литров) с самым красивым живым коралловым рифом, самый большой цифровой планетарий, самое прозрачное и прочное немецкое стекло, из которого сделаны стены и потолок. Но подобные рекорды совершенно не подавляют. Ведь в академии напрочь отсутствуют пафос и желание поразить. Стены (естественно, кроме стен планетария), потолки, исследовательские и музейные технологии — все здесь прозрачно и соразмерно человеку. К тому же, это один из самых эргономичных в мире музеев. В основе его архитектурной концепции лежит принцип экологической устойчивости. Наградой за верность принципу «Не навреди среде обитания!» стала высшая, «платиновая», категория сертификата LEED (Leadership in Ener and Environmental Design) — «Лидер энергоэффективности и экологического дизайна», который в 2008 году выдала музею влиятельная некоммерческая организация Американский совет по архитектуре и строительству экологически чистых зданий. Это означает, что его энерго- и водоснабжение, материалы, использованные при строительстве, архитектурный и экспозиционный дизайн не только не наносят ущерба окружающей среде, но сохраняют и развивают ее.
Под водой, в воздухе и на земле
Калифорнийская академия — организация ненавязчивая, но свою линию гнет очень жестко. Ни в одном другом естественно-научном музее мира под одной крышей не объединены аквариум, планетарий и исследовательский центр с популярными просветительскими программами. Это не амбиции, а концепция. Посетитель открывает для себя целую Вселенную. Здесь можно наблюдать живую природу везде, где она есть или может существовать — под водой, на суше и в небесах. Жизнь неспешно движется под водой — в открытых бассейнах под «Тропическим лесом» и многочисленных аквариумах «Водного царства». Жизнь выглядывает из-под кочек, из-за пней и кустов на всех четырех уровнях «Тропического леса». Под его куполом порхают пестрые тропические птички и бабочки, а полет чаек и альбатросов можно наблюдать на плазменных экранах в залах музея и на его сайте: сюда поступает картинка с веб-камер, установленных на маяке одного из Фараллонских островов. И, наконец, в суперсовременном Моррисоновском планетарии перед вами предстают звездные скопления, разнообразные космические тела и собственно планета Земля, которые очень эффектно выглядят на видео высокого разрешения или в модном 3D-формате. Все это сформировано в единое выставочное пространство. «Тропический лес», накрытый одним из холмов «зеленой крыши» музея, стоит на той части аквариума, которая посвящена бассейну Амазонки, мангровым лесам и их обитателям. Планетарий покоится на самой впечатляющей части того же аквариума — филиппинском коралловом рифе, а его основание окружено водоемом, по которому плавают гигантские скаты, акулы, рыба-молот и бог знает что еще. Если перейти по мостику через водоем, то из воды, колыбели нашей сложно организованной жизни, можно попасть в открытый космос. Из-под купола «Тропического леса» на лифте спускаешься в амазонскую часть аквариума. Так здесь все и путешествуют — снизу вверх, сверху вниз, из космоса в лабиринт кораллового рифа, от тропических птиц к черепахам, крокодилам и пираньям. Кстати, в разделе «Болото» огромный интерес публики вызывает гордость музея — аллигатор-альбинос, а некоторое замешательство — клыкастая каймановая черепаха.
Экспозиция так устроена, что чувствуешь себя одновременно и под водой, и в тропическом лесу, и где-то в облаках. Прозрачные потолки и стены позволяют увидеть все, что происходит вокруг и под ногами. Путешествие по многочисленным переходам, галереям и смотровым площадкам больше напоминает облет огромного пространства на параплане. Когда взбираешься по пандусу к вершинам тропического леса, видно, как внизу через затопленные джунгли Амазонки пробираются люди — не то идут, не то плывут в окружении пираний, электрических угрей и гигантских зубаток.
Раз в час аквариум «Водный мир» превращается в полиэкран для проекции фильма о воде. Фото: WWW.CALACADEMY.ORG
Обязательная программа
Калифорнийская академия наук — огромный мир, который невозможно описать и инвентаризировать. Лучше всего наведываться сюда регулярно, желательно в бесплатный день, то есть каждую третью среду месяца, и подобно истинному натуралисту вести дневник наблюдений и впечатлений. Но для заезжего иностранца или жителя восточного побережья (что для калифорнийцев почти одно и то же) есть обязательная программа. Она состоит из шести пунктов, и ее нужно выполнить, чтобы не было мучительно больно за потраченные на билет 30 долларов. Итак, здесь совершенно необходимо:
1. Выйти на «живую крышу» музея, вдохнуть аромат местных трав и полевых цветов, полюбоваться видом на Музыкальную площадь парка и здание художественного музея де Янг. «Живая крыша» — абсолютно оригинальная для музейного строительства идея. Она выглядит как альпийский луг с иллюминаторами на склонах аккуратных холмиков и очень похожа на деревню телепузиков из полузабытого детского сериала Би-би-си. Биологи, архитекторы и строители создали уникальную конструкцию крыши, которая реально живет, дышит и не протекает водой и грязью в помещения музея. Команда главного ботаника академии Фрэнка Альмеды два года отбирала местные растения, которые были бы не только приятны для глаз, но и привлекали на крышу-лужайку насекомых и птиц. И теперь на крыше музея растут маки, люпины, черноголовка, земляника, поют птицы, порхают бабочки, а прилежные посетители познают тайны ботаники, изучая тексты, размещенные на элегантных стальных табличках. Поверхность крыши площадью более гектара устилают 50 000 квадратных поддонов, изготовленных из волокон скорлупы кокосового ореха. В них высажено 1,7 миллиона растений. По периметру крыши размещены 60 000 солнечных батарей, которые обеспечивают 10% годовых потребностей музея в электроэнергии.
2. Спуститься по спиральной дороге, проложенной внутри полусферы «Тропического леса», и посмотреть на пауков, гекконов, ядовитых лягушек, змей, сколопендр и даже на василиска (это, конечно, не мифическое создание с головой петуха, туловищем и глазами жабы и хвостом змеи, а всего лишь коста-риканская ящерица семейства игуановых). Вся эта живность обитает в джунглях Борнео, Мадагаскара, Коста-Рики и в лесах Амазонии, через которые проходит дорога. Рассматривать и фотографировать ее очень удобно, к тому же на каждой витрине есть увлекательный текст. Один из них, например, повествует о том, что геккон умеет прилипать к любой, даже гладкой, поверхности. Причем, в полном соответствии с нынешней модой, делает это, так сказать, нанотехнологично, поскольку механизм такого прилипания работает на молекулярном уровне.
