Едва ли можно яснее показать, что бытовавшие в XIX в. представления о древних германцах были неправильными. Временные союзы и вожди, обладавшие властью более значительной, чем обычно, могли на какое-то время объединять два или более племен, но обитатели древней Германии не могли сформулировать и осуществить на практике принципы политического единства.

Почему в ходе римской экспансии этот чрезвычайно разобщенный мир не оказался поглощен, как то произошло с кельтами? Остановку продвижения легионов часто связывают с великой победой Арминия, но так же, как и уничтожение легиона под командованием Котты и Сабина в 54 г. до н. э., истребление войска под командованием Вара оказалось единичным событием, за которое римляне сумели должным образом отомстить. Прибытие Германика в Тевтобургский лес в 15 г. н. э. являлось частью более крупной кампании против херусков во главе с Арминием. В ходе ее другой римский корпус попал в засаду, устроенную воинами Арминия, но на сей раз результат оказался иным. Хотя римлянам какое-то время приходилось туго, они в конце концов загнали неприятелей в ловушку, что имело предсказуемые последствия: «Германцы гибнут, столь же беспомощные при неудаче, насколько бывают дерзкими при успехе. Арминий вышел из боя целый и невредимый… [но] остальных римляне истребляли, пока длился день и не была утолена жажда мщения» (Tac. Ann. I. 68. 4–5). Римлянам помогал Сегест, второй предводитель херусков, который, подобно многим кельтским вождям во времена Юлия Цезаря, считал, что присоединение земель его племени к Римской империи принесет значительные преимущества. Но даже херуски, не говоря уже обо всех остальных германцах, не были едины в своем сопротивлении Риму, и поражение в Тевтобургском лесу не остановило продвижения римлян по тропинкам Германии. В 16 г. римляне одержали еще несколько побед, а три года спустя Арминий пал жертвой интриг со стороны группы соплеменников. Его сын воспитывался в Равенне. Арминий одержал большую, важную победу, но глубинные причины того, что римские легионы остановились на окраинах Германии I в. н. э., оказались в значительной степени иными.

В соответствии с соображениями стратегии римские рубежи в Европе на всем их протяжении пролегали по рекам. Они облегчали снабжение многочисленных войск, размещавшихся на границе. На легион времен ранней империи, состоявший из 5 тысяч человек, требовалось примерно 7500 кг зерна и 450 кг фуража в сутки, или 225 т и 13,5 т в месяц соответственно[52]. Большая часть римских войск в это время располагалась на границе или рядом с нею, а условия в большинстве приграничных районов, прежде всего уровень их экономического развития, не обеспечивали удовлетворения всех нужд за счет местных ресурсов. Войска, располагавшиеся вдоль Рейна, обладали еще одним значительным преимуществом в большей степени, чем части, дислоцировавшиеся вдоль других рек, которые текли с юга на север и которых было немало в Центральной и Западной Европе, в их числе и Эльба. При использовании Роны и Мозеля (наиболее краткий путь для перевозок) снабжение могло производиться по воде из Средиземного моря до Рейна без риска, связанного с путешествием по неспокойным водам.

Истинные причины того, почему Рейн стал в конце концов границей, заключаются в сочетании мотивов, обусловливавших римскую экспансию, и разницы в уровне социально-экономического развития доримской Европы. Римская экспансия осуществлялась в результате борьбы за власть между республиканскими олигархами вроде Цезаря и стремления первых императоров к славе. Экспансия как путь к власти в Риме определяла положение в тот момент, когда все еще оставалось немало незавоеванных богатых общин Средиземноморья, чье покорение напрашивалось само собой. Подвергшись аннексии, они становились новыми источниками налоговых поступлений в Рим, а также делали имя тем полководцам, которые их покорили. Со временем, однако, наиболее богатые из них оказались захвачены, и в начале императорской эпохи римская экспансия стала поглощать территории, которые не приносили прибылей, способных покрыть расходы на их завоевание. В частности, Британию, как подчеркивается в античных источниках, император Клавдий начал покорять только ради славы[53]. С учетом всего этого пределы римской экспансии на севере приобретали особое значение, если наложить их на карту экономического развития неримской Европы.

Римская экспансия остановилась непосредственно в зоне между ареалами двух материальных культур – латенской и ясторфской (см. карту № 2). В общем характере их жизни можно выделить два ключевых различия. До римского завоевания на территории распространения латенской культуры появлялись не только деревни, но и более крупные поселения, иногда идентифицируемые как города (по-латински oppida, поэтому другое ее наименование – «культура oppida»). Кое-где в областях латена использовались монеты, а некоторые народы латенской культуры имели письменность. Цезарь в «Записках о галльской войне» описывает комплекс политических и религиозных институтов, существовавших по крайней мере у нескольких племен, которые он завоевывал, в частности у эдуев на юго-западе Галлии. У них все основывалось на экономике, способной производить достаточное количество прибавочного продукта, чтобы обеспечивать военных, жрецов и ремесленников, не занятых непосредственно сельскохозяйственным трудом. В отличие от латенской уклад жизни в ясторфской Европе был куда более суровым, с куда большим упором на скотоводство и с куда меньшим количеством излишков. Ее население не чеканило монету, не имело письменности и к началу нашей эры не создавало сколь-либо крупных поселений – даже деревень. Таким образом, то, что осталось от этой культуры, не дает почти никаких свидетельств о специализированной экономической деятельности.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.