– Перебраться в Нью-Йорк! – воскликнул Дарио. – Но почему?

– Ты – Сантанджело, вот почему. Достаточно тебе прохлаждаться в твоем дурацком училище. Надо уже заниматься делом.

– А я? – перебила Лаки.

– Что «а ты»?

– Если Дарио станет учиться бизнесу, то и я тоже хочу.

– Не глупи, – мягко ответил Джино.

Все четыре года разочарований и ярости вскипели в ее крови.

– Но почему «нет»? – вскричала она. – Почему?

– Потому что ты замужняя женщина и тебе надлежит находиться рядом с мужем и вести себя, как положено порядочной жене. И еще – пора бы тебе родить ребенка. Не понимаю, чего ты ждешь?

– Чего я жду?! – взорвалась она. – Я жду, когда я наконец начну жить – вот чего!

В шутовском отчаянии Джино воздел руки.

– Она хочет начать жить. Как будто недостаточно, что у нее есть все, что можно купить за деньги...

– В том числе и муж. – Лаки уже не могла остановиться. – Ты купил мне мужа на свои поганые деньги. Ты...

– Хватит.

– Нет, не хватит. Мне – не хватит! – кричала она. – Почему Дарио может получить шанс, а я – нет?

– Замолчи, Лаки, – отрезал Джино ледяным тоном.

– Какого хрена мне молчать?

Его черные глаза смотрели не менее грозно, чем ее.

– Потому что я тебе приказываю. И получше выбирай выражения. Воспитанные леди себе такого не позволяют.

Со всей смелостью отчаяния она встала перед ним, уперев руки в бока.

– Я никакая не леди, – передразнила она. – Я – Сантанджело. Я такая же, как и ты. А ты никакой не джентльмен.

Он уставился на свою взбешенную дочь и подумал: «Господи! Кого я вырастил? Я дал ей все. Чего еще ей нужно?»

– Будь добра, заткнись и сядь на место, – усталым голосом попросил Джино.

Его слова подействовали на нее, как красная тряпка на быка.

– Ну конечно! Заткнуть ей рот, сбагрить ее замуж – и кому какое дело, счастлива она или нет. Ты просто чертов крепостник, по-твоему, женщины созданы только для траханья и готовки. Пусть, мол, не выходят из кухни или из спальни, там их место. Ты и с мамой так обращался, пока ее не убили? Ты запирал?..

Звонкая пощечина прервала ее на полуслове.

Изо всех сил старалась Лаки сдержать подступившие слезы.

– Я ненавижу тебя, – прошипела она. – Не хочу тебя видеть. Никогда, слышишь, никогда!

Не в силах больше сдерживаться, она выбежала из комнаты. Ей вслед долетели обрывки фраз: «Ох уж эти дети!.. Что тут станешь делать? Стараешься, стараешься... Женщина в бизнесе... сумасшествие... эмоциональная... Господи, какие они все эмоциональные...»

Лаки переполняло чувство холодной, отчаянной злобы.

Вскоре Джино покинул Штаты и обосновался на неопределенный срок в Израиле. Спустя несколько недель Лаки позвонил Коста. Требовалось подписать кое-какие бумаги, и он собирался их выслать.

Получив документы, она тщательно их изучила, несмотря на приложенную записку: «Можешь не читать – подпиши там, где отмечено карандашом. Это простая формальность».

Нет уж, если она подписывает, то сначала читает.

Затем она решила – зачем связываться с почтой, когда бумаги можно доставить лично?

Через несколько часов Лаки уже летела в Нью-Йорк.

Сьюзан Мартино являла собой само совершенство – от идеально подстриженной и уложенной головы до облаченных в золоченые туфельки от Чарльза Джордана ног. На ней было простое платье от лучшего модельера и на несколько сот тысяч долларов сверкающих сапфиров. Они шли к ее глазам, деликатно подкрашенным – ничего кричащего.

«По такой женщине, – подумала Лаки, – не скажешь, что она когда-нибудь ходит в уборную. Смешно даже представить себе ее в постели с Джино».

– Я так рада познакомиться с вами, дорогая, – защебетала Сьюзан. – Ваш отец постоянно о вас рассказывает.

Лаки вымученно улыбнулась и с грустью поставила крест на уютном тет-а-тет с Джино. Сьюзан Мартино, Димитрий Станислопулос и Матт Трайнер подсели за их столик. Лаки с трудом удавалось скрывать раздражение.

Димитрий и Джино со смехом припомнили свою предыдущую встречу. Как давно и далеко это было! А теперь непослушные дочери превратились во взрослых женщин.

– Поздоровайтесь с Лаки, – с усмешкой сказал Джино Димитрию. – Она-то уж точно вас не забыла.

Теперь, когда он убедился, что между Сьюзан и Димитрием ничего нет, к нему вернулось хорошее настроение. Еще бы. Рядом со Сьюзан, такой женственной, такой леди в полном смысле этого слова.

– Очень приятно, Лаки, – промурлыкал Димитрий, поднося к губам ее руку.

Старомодный лицемер. Она помнила Димитрия на его острове в Греции в то лето, когда они с Олимпией приехали туда на каникулы. Ночами он спал с одной женщиной, расфуфыренной брюнеткой, а днем развлекался с другой гостьей, длинноволосой артисткой со стальными глазами и покладистым мужем. Олимпия говорила, что ее отец считал своим долгом трахнуть все, что шевелится. «Того же поля ягода, что и Джино», – еще подумала тогда Лаки.

К столу подошли две артисточки. Сплошные зубы, груди и волосы. Одну сегодня снимал Матт Трайнер – вкусом он не отличался, другая предназначалась Димитрию. На обеих явно произвело впечатление, в какой компании они оказались.

Лаки собралась было извиниться и уйти, но потом передумала и решила остаться и понаблюдать за Сьюзан Мартино в действии.

Блондинка оправдала все ее ожидания. Она охмуряла Джино просто мастерски. Ни одного неверного шага. Все ясно – опытная куртизанка нашла, что хотела, и твердо намеревалась не упустить своего.

Лаки ее штучки не обманули.

А вот Джино попался.

«А мне-то что, – подумала Лаки. – Его жизнь».

Нет, ни черта подобного.

Это наша жизнь. Наша общая – вот уже год.

Лаки нравился Нью-Йорк. И еще ей нравилось очутиться подальше от семейки Ричмондов. Но что захватило ее больше всего, так это разбираться в делах Джино.

Коста с энтузиазмом начал учить Лаки. Ему импонировала ее детская заинтересованность, и он ничего от нее не скрывал, хотя и знал, что Джино не одобрит его действий. Изо дня в день Лаки приходила к нему в контору, и Коста принимался рассказывать ей о деятельности различных компаний.

– Конечно, ты всего лишь номинальный руководитель, – добавлял он. – Никто никогда не будет ожидать от тебя настоящей работы.

В самом деле? Ну, это он так думал. Как губка, она впитывала в себя любую информацию. Когда Крейвен позвонил из Вашингтона и сердито потребовал ее возвращения, она ответила, что их брака больше не существует. Шаг, который гораздо труднее было бы сделать, чувствуй она незримое присутствие Джино.

Когда Дарио с великой неохотой приехал из Сан-Франциско и обнаружил, что его работу уже выполняет сестра, он испытал огромное облегчение. Бизнес никогда его не интересовал; теперь он мог со спокойной душой вернуться к своим любимым занятиям и делать все то, чего Джино ему никогда бы не позволил. Дарио в основном интересовали не девочки, а мальчики.

Меньше чем за год Лаки узнала все, что можно, о разнообразных деловых интересах Джино. Как в свое время ее отец, она оказалась способной ученицей.

Незадолго до отъезда Джино сколотил синдикат инвесторов для финансирования строительства «Маджириано». Работы только недавно начались, и пошли немалые еженедельные счета. С тех пор как Джино покинул Америку, некоторые вкладчики стали уклоняться от взятых обязательств.

– Разве у нас нет с ними договоров? – удивлялась Лаки.

Коста покачал головой.

– Нет, только устные соглашения.

– Они дали Джино слово, не так ли? Что бы он сделал, если бы они отказались платить?

Коста закашлялся в замешательстве.

– Ну, у него были свои... методы.

– Он поручил тебе вести его дела. Почему ты не прибегнешь к его методам?

– Бывают вещи, которые лучше отложить до более подходящего момента. Надо дождаться Джино.

Она обратила на него твердый взгляд.

– Ждать невозможно. Мы не знаем, сколько он будет отсутствовать. Даже ты допускаешь, что счет может идти на годы. Если они дали слово, то их следует заставить выполнять обещанное. Мне нужен список. Думаю, я смогу что-нибудь устроить.