Глаза Мартина стали белыми от гнева.

— Моя покойная жена тебя не касается. Но как моей будущей жене тебе придется поучиться хорошим манерам.

— И не мечтай об этом, — отрезала Лив, невольно содрогнувшись при взгляде на его безжалостное лицо.

— Советую тебе поразмыслить хорошенько, Лив. — Его руки больно стиснули ее плечи. — Ручаюсь, ты согласишься.

Он притянул ее ближе к себе, так, что Лив ощутила слабый запах его одеколона. Кожа предательски зашлась жаром в тех местах, где он ее касался. Парализованная каким-то ужасным первобытным чувством, она молча смотрела, как его голова опускается все ниже. Прикосновение его рта было жестким и властным, почти свирепым, таким же свирепым, как пламя, охватившее ее от этого поцелуя.

Лив изо всех сил старалась не отвечать на его страсть, ее руки сами собой стиснулись в кулаки и прижались к бокам. Она уже почти победила, но тут губы Мартина внезапно стали нежными. Он легко коснулся сначала ее нижней губы, потом верхней, язык нежно ласкал ее рот до тех пор, пока губы Лив покорно не раскрылись навстречу его губам. У нее было такое ощущение, словно после многих лет скитаний она вернулась домой. Она услышала, как Мартин резко втянул в себя воздух, и ее тело само собой расслабилось, а руки обвились вокруг его шеи.

Когда он наконец оторвался от нее, Лив вся сжалась от сознания собственной слабости. Руки Мартина упали на ее плечи, и он мягко отстранил ее, глядя в полузакрытые глаза Лив. Ее лицо так и заполыхало краской стыда.

— Так я и знал. Есть вещи, которые не меняются. Я приду за ответом в семь часов и заодно провожу тебя на ужин. Кстати, тебе неплохо было бы поговорить с Кэрол. — Мартин понимающе усмехнулся. — Ручаюсь, она воспримет известие о нашем союзе с большим энтузиазмом.

Кровь отхлынула от лица Лив, и оно застыло как маска. К своему ужасу, Лив понимала, что Мартин прав в обоих отношениях. Одного его поцелуя было достаточно, чтобы превратить ее в рабу любви, а Кэрол была исполнена решимости выйти замуж за Майкла. Лив пришла в бешенство, но ей оставалось лишь проводить Мартина взглядом, полным бессильной ярости. На пороге он обернулся, и холодная маска на мгновение спала с его лица, уступив место гневу и решимости.

— И еще: не сделай ошибку, недооценив меня на этот раз, Лив. Все, что я сказал, абсолютно серьезно. Еще никогда в жизни я не был столь серьезен. — Выпустив эту прощальную стрелу, он вышел и тихонько притворил за собой дверь. Лив не знала, сколько времени простояла, глядя на дверь. Его тихий уход был куда более угрожающим, чем вспышка ярости. Она не сомневалась, что Мартин исполнен решимости осуществить свою угрозу и расстроить помолвку Кэрол и Майкла. Хуже того, она понимала, что как он сказал, так и сделает. Лив симпатизировала Майклу и знала, что он искренне любит ее кузину, но ведь он еще совсем мальчик. Какой молодой человек в двадцать два года сможет устоять перед соблазнами, которые предложит ему такой искушенный мужчина, как Мартин? Тому не придется прилагать особых усилий, чтобы воздвигнуть пропасть между юношей и девушкой, тем более под угрозой прекращения помощи Майклу. Мартин все держит в своих руках. Лив окинула взглядом роскошные апартаменты, и ей захотелось плакать. Слезы так и жгли глаза, но она безжалостно подавила их. Было время, когда предложение Мартина стало бы для нее сбывшейся мечтой. Но не теперь…

Она когда-то уже прошла через это. Месяц спустя после возвращения в Англию Лив обнаружила, что беременна. Тетке она ничего не сказала. Она чувствовала себя одинокой и несчастной и ей не с кем было посоветоваться. Через три месяца, спрятав гордость в карман, она набрала номер квартиры Мартина в Эшториле, не особенно, впрочем, надеясь, что застанет его на месте, ведь это было лишь временное его пристанище. Трубку снял Сержиу и с готовностью согласился сообщить Мартину, что Роберте надо срочно с ним переговорить, хотя Лив и не сказала зачем. Через полчаса Сержиу перезвонил ей домой и сообщил, что Мартин на следующей неделе женится и что ему не о чем говорить с «Робертой». В тот же день у Лив началось кровотечение, ее отвезли в больницу, и у нее случился выкидыш. Она до сих пор считала, что причиной потери ее бесценного младенца был шок от предательства Мартина. Прошло восемь лет, но рана еще болела.

Зеленые глаза Лив стали жесткими. Воспоминания о прошлом не могут решить ее нынешних проблем. Она направилась в ванную. Один взгляд на гардеробную сказал ей, что кто-то из горничных позаботился о том, чтобы распаковать ее вещи еще до того, как Мартин привел ее в комнату. Пустив воду, Лив сбросила одежду и, скрутив волосы в узел, заколола их шпильками, а затем ступила в быстро наполнявшуюся ванну. Через несколько минут она выключила воду, откинулась на специальную подушку, положенную на мраморное сиденье, установленное в ванне, и усилием воли постаралась отогнать тревожные мысли.

Однако это оказалось не так-то просто. Размышляя о том, что произошло за последние сутки, Лив поразилась тому, как ловко он ухитрился поймать ее в ловушку. Лив медленно поднялась и вышла из ванны. Закутавшись в белое пушистое полотенце, она невольно поежилась. Вся беда в том, что перед ее глазами постоянно всплывало лицо кузины, умолявшей ее вести себя любезно с ее мучителем. Лив не видела иного выхода из положения, как вести себя с ним так же жестко, как он держится с ней. Надо постараться подыграть ему и попробовать побить Мартина его же оружием.

Новая решимость придала упругость ее походке. Сжав губы, Лив вытерлась и направилась в гардеробную. Из ящика она достала черное нижнее белье, затем подошла к платяному шкафу и извлекла оттуда черное платье. Черное будет в самый раз, с кривой улыбкой подумала Лив.

Десять минут спустя она вошла в спальню и тут же приросла к месту. У окна стоял Мартин, одетый в белый вечерний пиджак, черные брюки и белую плоеную рубашку с красным галстуком-бабочкой. Он был просто на удивление хорош собой, однако Лив изучала его профиль с откровенной неприязнью.

— Вообще-то полагается стучать, — холодно заметила она.

— Я стучал, — отозвался Мартин, поворачиваясь к ней лицом. Его глаза медленно обвели ее фигуру, выражение их было загадочным.

Лив распустила волосы, оставив их падать вдоль плеч густыми прядями. Платье она надела из черного шелка со стойкой, полностью закрытое спереди, но оставлявшее открытыми плечи и спину. Юбка у этого платья была слегка расклешенной и на несколько сантиметров выше колена. На ногах у Лив были черные босоножки на низком каблуке, открывавшие пальцы с ногтями, покрытыми светлым лаком. Таким же лаком были накрашены и ногти на руках, губная помада тоже была подобрана в тон. Занимаясь макияжем, Лив призвала на помощь весь свой опыт общения с миром моды. Ей пришлось наложить на лицо тональный крем, чтобы скрыть бледность. Тени на веках, чтобы подчеркнуть огромные зеленые глаза, тонкая линия обводки для глаз, два слоя туши на загнутые длинные ресницы — и она была готова выйти на тропу войны.

— Черное свидетельствует о чем-то еще, помимо того что ты исключительно сексуальная женщина, — насмешливо протянул Мартин, в два шага перекрывая расстояние между ними.

— Я решила, что это наиболее уместный цвет для дуэньи, — в тон ему отозвалась Лив. — Ну что, идем?

Она уже собиралась прошествовать мимо Мартина к двери, но он остановил ее, положив руку на локоть.

— Не спеши. Я жду ответа. Ты выйдешь за меня замуж?

Лив так надеялась на чудо, она молилась про себя, чтобы их разговор был просто злобной шуткой Мартина, но увы…

— Послушай, Мартин. — Лив сделала попытку воззвать к его разуму, хотя ей хотелось плюнуть ему в лицо. — Я понимаю, что ты стремишься осчастливить своего деда, но я не хочу выходить замуж. Я врач, у меня есть работа.

— Безработный врач на данный момент, — с усмешкой уточнил Мартин. — Мне очень жаль, Лив, но возражать бесполезно. Ты по-прежнему хочешь меня, я это понял с первой минуты, как увидел тебя у Анамарии. Ты смотрела на меня во все глаза, и на шее у тебя быстро-быстро билась жилка. — Он поднял палец и коснулся того места, о котором говорил. — Да, тогда она билась так же быстро, как сейчас. Мне нужна жена. И другого ответа, кроме «да», я не приму. Лив затопила волна яростного гнева, но она постаралась сдержать себя. Она уже успела составить план. Он, правда, шел вразрез с ее принципами и характером, но это был единственный выход из положения, причем, на ее взгляд, гораздо лучший, чем выходить замуж за человека, которого она презирает.