Пожалел ли кто-нибудь его, когда он с ужасом осознал, что убил невинного человека?

Ясно, что ни мать, ни отец не проявили к нему участия, как, впрочем, и никто другой. Иначе в душе Рэна не осталось бы столько горечи. Рана не зажила и постоянно напоминала о себе.

А он не спешил залечивать се, видимо, полагая, что еще не пришло время для этого.

Если бы Рэн окончательно доверился Авроре, то пришел бы к ней, где бы она ни находилась. Чтобы отвлечься от этих мыслей, Аврора занялась голубой тканью, которую нашла здесь утром, когда проснулась. С помощью Дахрейна девушка раскроила эту тонкую египетскую ткань, решив сшить из нее платье. Она обошлась бы и без него, но эту ткань подарил ей Рэнсом, и это значило для Авроры больше, чем все его слова.

Ей так хотелось верить в него!

Рэн, прислонившийся к двери своей каюты, вздрогнул, услышав голос Авроры, и тут же сделал вид, что просто остановился передохнуть после вахты.

– Ты боишься меня, милая? – спросил он, увидев, что девушка вышла с подносом в руках и замерла, обнаружив его за дверью.

Авроре показалось, будто она угодила в ловушку. Она боялась взглянуть на Рэна и выдать свои чувства к нему. Да, со своей любовью к Рэну девушка ничего не могла поделать. Не случайно ведь задолго до их встречи ей снился он и прикосновения его рук.

Рэн не двигался.

Авроре стало не по себе.

– Ты же не собираешься обидеть меня, Рэнсом, – сказала она, прекрасно понимая, что он подкарауливал ее.

– За столько дней ты даже не взглянула на меня, и я ни разу не видел тебя одну. То ты с Шокаи, то с Дахрейном, то с кем-то еще.

– Мне было стыдно, что тогда ты застал меня плачущей. – Аврора отвела взгляд.

– Но ведь тебе надо было выплакаться!

– Я не хочу, чтобы меня жалели, Рэнсом.

– Я и не собирался.

– Вот и хорошо. Жалей тех, кто не в состоянии помочь себе сам.

Этот вызов пробудил в нем желание. «Да эта дикарка, выросшая в Северной Шотландии, может одним своим взглядом уничтожить меня».

Уж лучше бы она совсем оставила его. Но Аврора Лэсситер не умела ни лгать, ни притворяться. Каждый раз, встречая ее, он видел в глазах девушки то же выражение, которое однажды едва не заставило его забыть обо всем на свете.

Сейчас Аврора смотрела на Рэна спокойно и уверенно, хотя едва сдерживала страстное желание броситься к нему в объятия. «Когда же ты позволишь мне любить тебя?» – думала она, чувствуя, как силы покидают ее. Рэн окинул девушку взглядом – жестоким, властным, требовательным.

– Кому несешь еду? – спросил Рэн, кивнув на поднос.

– Боцману Коннору Локвуду. Он внизу.

– Локвуд все время внизу. – Боже, как хотелось Рэну поцеловать Аврору, чтобы исчезло с ее лица это холодное, равнодушное выражение! – Если только он не в обществе Лужьера. Эта парочка всегда вместе.

– Очень хорошо иметь такого друга, – вымолвила Аврора, смущенная его горящим взглядом. – Хотя я почти не знаю боцмана.

– Он не слишком общителен. Жизнь основательно потрепала его… – Рэн умолк.

– Ну ладно, я пойду, – сказала Аврора, не двигаясь.

– Иди. – Он тоже не шелохнулся.

– Рэнсом!

Аврора вдруг снова ощутила уже знакомую ей необъяснимую связь между ними.

– Не смотри на меня так.

– Что значит так? – Он не отвел глаз.

– Таким похотливым взглядом.

Рэн усмехнулся, сверкнув белыми зубами – эта улыбка преследовала Аврору во сне и наяву.

– Ты меня удивляешь, – сухо отозвался он.

– Я бы, пожалуй, не возражала, Рэнсом, но у нас нет будущего. Ты ясно дал мне понять, что в твои планы я не вписываюсь, и этого для меня достаточно. – Она понизила голос. – Умная женщина не станет выжидать и будить в мужчине зверя, она просто уйдет.

– А ты когда-нибудь слышала об укрощении строптивых? – Он поцеловал ей руку.

Сзади многозначительно кашлянули, и Рэн отскочил от Авроры, проклиная в душе непрошеного свидетеля. Девушка, не смутившись, направилась по коридору туда, где, наблюдая за ними, стояли Лужьер и Локвуд. Аврора в замешательстве поглядела на боцмана и протянула ему поднос. Локвуд, даже не поблагодарив, взял его и пошел прочь.

– Не обращай внимания на Коннора, девушка, – сказал Лужьер, подходя к Авроре. – Думаю, от одиночества он стал немного странным.

Аврору охватил озноб. Она не знала, чего в ней сейчас больше – глухой ярости или сожаления. А может, это ненависть? «Как много мужчин на этом корабле, и у каждого свои причуды», – подумала девушка, глядя на Лужьера. Он был старше Рэнсома, седина уже тронула его белокурые волосы. Добродушный и веселый, он всегда охотно шутил. Но Аврора чувствовала, что и за его маской кроется какая-то тайна. Лужьер проводил ее на палубу. Когда они проходили мимо Рэнсома, Аврора заметила, что капитан ревнует. Это огорчило девушку – ведь ей более всего хотелось всегда находиться рядом с ним и любить его так сильно, как он того заслуживал.

Но Рэнсома Монтгомери трудно избавить от груза пережитого, ему едва ли удастся полюбить по-настоящему.

Карканье ворона взбудоражило всех, кроме капитана, стоявшего на мостике с подзорной трубой в руках.

Земля.

«Лев» явил чудеса скорости, особенно поразительные при нанесенных ему повреждениях, но Рэна ничто не радовало. Его почему-то удручало оживление Авроры, которая выскочила на палубу и стала всматриваться в горизонт. Ее голубое платье в наступавших сумерках казалось почти темным. Глядя на ее волосы, развевавшиеся по ветру, Рэн чувствовал стеснение в груди. Так близко он не видел ее вот уже два дня, с момента их встречи в коридоре возле его каюты. Это довело его до того, что он, пожалуй, уже желал умереть.

Рэн встал рядом с девушкой.

– Значит, это действительно земля? – В голосе Авроры звучали разочарование и надежда.

– Да.

– Но где же она?

Протянув девушке подзорную трубу, он> показал, как надо пользоваться ею, и Аврора, очарованная, ахнула.

– О, какой чудесный вид! – Но сердце ее заныло. Раз они наконец достигли цели, им скоро придется расстаться.

– Мы доберемся туда к утру.

Аврора прищурилась, определяя расстояние до суши.

– Мы проплывем мимо? – с надеждой спросила она, касаясь амулета.

– Нет, красавица, мы направляемся к берегу. – Рэн заметил ее волнение.

Аврора не ожидала, что они доберутся до суши так скоро, поскольку за ними следовали британцы, жаждущие реванша. Но она верила в опыт Рэнсома и понимала: если он считает, что им следует высадиться на берег, стало быть, так и надо. На берег. Вот досада… Ведь она надеялась, что со временем…

– Как называется эта земля?

– Обитель. – Рэн, помолчав, добавил: – Это мой дом, Аврора.

Она удивилась:

– Дом? – Ведь она считала, что «Лев» – единственное пристанище Рэна. – У тебя есть настоящий дом?!

Настоящий… Рэн не стал бы утверждать этого. Скорее просто жилище. Но услышав в голосе девушки тоску и тихую зависть – словно дом был пределом ее мечтаний, – он не знал, что и говорить. «Понравится ли здесь Авроре?» – внезапно встревожился Рэн. А что если все покажется ей непривлекательным, пустынным и голым?

– Да, – ответил он, глядя в ее чистые глаза. – Лагуна защищена рифом, но там есть один проход. Мы не сможем пройти там ночью, поэтому придется бросить якорь и подождать рассвета.

«Всего одна ночь», – подумала Аврора, сдерживая слезы, душившие ее. Еще одна ночь, и она потеряет Рэна навсегда! Он сам сделал выбор.

– Понимаю, – пробормотала она, отводя взгляд.

– Аврора, что с тобой? – Рэн взял ее за руку.

– Ничего. – Она опустила голову. Гордость – все, что у нее осталось. Возможно, Рэн пригласит ее погостить у него. Он вернулся домой, к друзьям, пусть отдохнет. А она продолжит поиски.

«О, только не раскисай, девчонка!» – сказала она себе. Но душу томила мысль, что в жизни Рэна для нее нет места.

– Посмотри на меня, красотка!