6. ПЕРЕД СХВАТКОЙ
Старшим группы захвата начальник угрозыска определил меня, дав мне в подмогу парочку столь же молоденьких, как и я, но ещё более начинающих лейтенантиков, а также — розовощёкого стажёра, курсанта школы милиции.
Пока в «уазике» мы ехали на адрес, курсант меня задолбал: «А почему не взяли с собою сапёра?.. Там же — мина!.. А почему — не вооружены, если хозяин квартиры — специалист по восточным единоборствам?!» Тьфу, блин… Ну какое твоё собачье дело, спрашивается, отчего мы без сапёра!.. Кто командует операцией и отвечает перед руководством за её результаты?.. Не ты!.. Ну и молчи в тряпочку, отличник хренов… Наверняка в своей школе милиции на пятёрки с плюсом учится, а потом такие вот «знатоки-отличники», придя на работу в райотдел и спустившись с высот теории на почву реальности, начинают мучить всех подобными этим наивными вопросиками: «А почему это делается так, а не этак, как и положено?.. А где вместо этого — то-то?.. А…» Не люблю таких. В милиции либо им быстренько отшибают рога, либо они перестают выпендриваться и вливаются в общую струю, либо — уходят. А как-то по-иному здесь ну никак не получается!..
Впрочем, насчёт оружия стажёр отчасти был и прав, но я решил, что без пистолетиков — спокойнее. Начнись стрельба, и нарисуйся раненые — мне, как старшему группы, придётся отвечать за каждый произведённый выстрел, ну его… Без «огнестрелки» — спокойнее, это правило не раз проверялось во многих передрягах. Навались кучей на преступный элемент — и вяжи его голыми руками, используя подручные средства в виде дубинок, обломков мебели, палок и камней. И — никаких эксцессов, с необходимостью потом отписываться в прокуратуре!.. А окажись у любого из нас с т в о л, и произведи он случайно выстрел — ещё неизвестно, чем закончится!.. Сколько угодно случаев, когда в наших городских условиях выпущенная из пистолета пуля, срикошетив от бетонной стены, поражала выпустившего её, или — кого-либо из его коллег… Я уж не говорю про мирных обывателей, за которых тоже потом приходится отвечать…
Впрочем, на месте нас дожидается предупреждённый по телефону участковый, а уж он — то точно будет при форме и полной вооружённости. Специально «для мебели», т. е. придания происходящему «милицейского» колорита, мы участковых на подобные обыски с задержанием и приглашаем. В этом случае, в случае стрельбы, отвечать перед прокуратурой будет не уголовный розыска, а служба участковых инспекторов!.. Хотя понятно, что если ты получишь пулю в затылок от лопухнувшегося у ч а с т к а, то тебе глубоко фиолетово, что его потом накажут!..
Но когда в условленном месте, за квартал от 34-го дома по улице Мостостроительной, мы подобрали чахоточного капитана, то с мысленным чертыханьем я заметил, что его кобура — пуста. Вполголоса поинтересовался, почему он — без табельного оружия, хотя мы вроде бы договаривались…
Капитан покосился безмятежно, чуть ли не зевнул, ответил спокойно: «Подумал — и решил не брать. Всё равно на такую операцию опера наверняка прибыли со с т в о л а м и, одним больше или меньше — какая разница!.. И потом, не к рецидивисту идём, а — к Гайдуковскому… Уверен, что с ним проблем не возникнет!..
Я заморгал ошеломлённо, не зная, как среагировать на подобную нахалку. Мною — старшим группы! — ему было велено по телефону взять с собою оружие, а он… Сволочь!.. Видите ли, «подумал — и решил не брать…» Да кто тебя думать просил, урод?!. Ну понятно, раз он — капитан и в возрасте, а я — молодой лейтенант, то можно уж и на голову мне сходить…
Смысл его маневра понятен: без пистолета — спокойнее, и теперь, в случае стрельбы, отвечать придётся не службе участковых, а уголовному розыску… А что теперь из-за этого хитрована внезапно выяснилось, что на адрес к матёрому преступнику мы идём практически с голыми руками — так на то плевать… Вязать супостата в любом случае придётся ведь орлам-операм, а не этому участку-доходяге…
Но вслух я ничего не сказал, лишь усмехнулся кисло. Приходилось действовать в тех условиях, которые реально складывались. Однако с этой секунды на душе моей замутило. Появилось предчувствие страшной неудачи и огромнейших осложнений, отвечать за которые придётся персонально мне!.. Мне, и никому больше!.. Сделают из меня крайнего, навешают всех собак…
Потеряв уверенность в собственнных силах, по автомату я ещё продолжал действовать так, словно всё происходит по ранее установленному плану. Но уже без всякого вдохновения, с тягостной мукой в сердце, и — лишь для того, чтобы оправдать ожидания нескольких пар устремлённых на меня глаз. И в результате моей внутренней неуверенности — нами делался один ляпсус за другим…
К угловому подъезду подъехали мы в начале восьмого вечера. Обычно перед «наездом» на серьёзный адрес несколько часов (или даже дней) за ним осуществляется наблюдение, чтобы точно знать, находятся ли на адресе интересующие нас лица, и не окажется ли там кого-либо, способный оказать серьёзное сопротивление. В этот же раз такое не предусматривалось даже и по плану!..
Тормознули «уазик» прямо около подъезда, без всякой мысли о том, что Гайдуковский увидит в окно милицейскую машину, насторожиться и сбежит, либо же — уничтожит имеющиеся на адресе улики. Постояли у дома, глазея наверх, на окна 15-й квартиры, и тем самым показывая окружающим, чей именно адрес нас интересует.
Окна светились, стало быть — дома кто-то был. Но — кто, что, с кем, в каком числе, чем занимаются — читают Библию, мастурбируют коллективно, или же готовят к стрельбе крупнокалиберный пулемёт на треножнике?.. Хрен его знает… Я растерянно затоптался на месте, не зная, что предпринять. Надо было подстраховаться, как-то проверить обстановку, уточнить план предстоящих на ближайшие минуты действий, указать личному составу моего боеподразделения расстановку сил перед схваткой… Но в голове вместо стройных оперативных мыслей набатом звенело только одно, отчаянное: «Звиздец тебе, кажись!..»
Почему-то хотелось домой, к маме… Не к жене, которая сразу напрягла бы обычными семейными проблемами, а именно к маме, которая — поймёт, пожалеет, возьмёт на себя все мои страхи, боли и тревоги…
«А ведь сейчас меня не станет!» — с ужасом осознал я. Умирать — не хотелось… Я ж и не жил ещё толком!.. Ох, блин… залетел я!..
Встряхнувшись от охватившего меня дикого ужаса, строго повёл глазами, проверяя, не догадался ли кто-нибудь о моих мыслях. Рявкнул: «Пошли!.. Нечего тут шататься… Будем брать!..»
И пока мы входили в подъезд, пока ждали лифта, и подымались потом в лифте на четвёртый этаж, в ушах моих звучало насмешливое: «Звезде-е-е-е-е-е-е-е-е-ц!..»
А расклад действительно — неважнецкий… Если Гайдуковского нет дома — мы своим визитом спугнём его раз и навсегда… Если он дома, но не при делах — меня в райотделе засмеют, а прокуратура выставит козлом и навешает всех собак… Если — и дома, и при делах, и, вероятно, при оружии — положит всю опергруппу, а сам пустится в бега!.. Удайся мне выжить — суд, и суровый приговор «за преступную халатность». Лучше уж и не выживать…
С мёртвого — какой спрос?.. Наоборот, погибшего при исполнении служебных обязанностей спецы из пресс-службы горУВД в сообщениях для СМИ изобразят павшим смертью героев, золотыми буквами впишут в историю городской милиции, его скромное имя присвоят одной из школ города, а в будущем, возможно, о нём напишут книгу, сочинят песню, снимут кинофильм…
Решено: если что — кидаюсь первым под пули!..
7. ЗАХВАТ
Впятером вышли из лифта и подошли к дверям нужной квартиры. Немножко повезло с дверями — не бронированные, а обычные, хотя и добротные, сделанные столяром индивидуально для данной квартиры, а не типовые, легко выбиваемые ударом ноги в нижнюю треть… Это сейчас наркоманы учёны ментовскими набегами, и все, у кого есть свободные денежки — двери обязательно бронируют… На такой адрес быстро не ворвёшься, и пока двери выломают — хозяева в аккурат все улики и уничтожат… Гайдуковского же мы вполне могли застукать врасплох, это давало надежду, что уничтожить улики не успеют…
