– Ослы! Козлы! Волоёбы! Почему у вас мусор при входе?!

Ну вот и он, наш Удав! Заложили нас быстро, доброжелателей в нашем стаде хватало! В очередной раз назвав меня и моего напарника «волоёбами», велел явиться к нему в кабинет.

– Пойдёшь в кабинет, захвати французский коньяк, один хрен мы попали, – посоветовал мой напарник.

– А почему я?

– Потому что молодой!

Довод был резонный, он был старше на одиннадцать лет, и я пошёл!!!

– Дорогой Ксан Ксаныч! Поздравляем вас с праздником Великой Октябрьской социалистической революции!!! – зайдя в кабинет, проорал я с порога.

Пауза была долгой, Станиславский отдыхает! Он смотрел на меня, как солдат на вошь.

– Ты что, мудак???

– Никак нет, – лихо ответил я.

– Тогда запомни на всю жизнь, – начал Ксан Ксаныч. – Когда у тебя есть бабки и здоровье, то каждый день для тебя будет праздник!!! Иди и пиши объяснительную по чехам, а бутылку оставь.

На улице был праздник, а мы сочиняли объяснительную, и выглядела она так: «В 11 часов к нам в кафе зашли два иностранца, потребовали какую-то “каву”. Нам послышалось “какава”, которого в меню просто нет, и мы им отказали, после чего директор обвинил нас в сожительстве с волами, обозвав волоёбами!»

Ксаныч долго ржал в кабинете, читая наш опус, и повёз его к директору треста, благо он дежурил по району. Там они вместе «накатили» наш «Мартель», потом добавили, ну и тема рассосалась. Так что наш юмор прокатил!

Ксаныч в перестройку свинтил в штаты, где открыл свой ресторан и бензоколонку. Чувствует он себя неплохо, но работать много приходится самому. А я всё чаще вспоминаю его совет. То нет бабок, то – здоровья, в общем, не получается «настоящий праздник» каждый день, а годы летят!

Вначале ноября 1982 года мы понесли огромную моральную утрату – умер наш дорогой Леонид Ильич! В связи с этим прискорбным фактом мой напарник Юраня чуть было не понёс огромную материальную утрату, а дело было так.

С утра я прискакал в бар на работу сдавать смену моему Юране и затем удариться в загул на три дня, имею право – выходной. Ничто не предвещало проблем, кроме поганой ноябрьской погоды и унылой Юраниной морды.

– Ты слышал, Брежнев умер? – спросил он у меня. – Как ты думаешь, на «лавэ» это отразиться?

– С какой стати, ты что, его родственник?

– Был бы я его родственник, здесь бы не работал, – сказал Юраня и печально улыбнулся. Видно, его интуиция, а говоря проще жадность, не обманула!

Юраня в бармены попал по блату, а до этого был боксёром. Голову ему отбили напрочь, ещё и зрение упало, таскал очки с толстыми стёклами, так что и глаз было не видно. Ростом он был метр с кепкой, но качок был конкретный. Ну, а жаден он был до крайности, бабки любил больше, чем Родину! Всучили мне его в ученики, а работали мы в одном модном кафе на улице Горького, я уже был старшим барменом.

Свалив домой, я предался скромным радостям свободной жизни, но кайф мой был недолгим! Позвонил Юраня и срочно выдернул на работу. Когда я приехал, то застал неприглядную картину. В зале была гробовая тишина, а на стойке полулежал «бухой» Юраня.

– Ты же говорил, что на «лаве» это не отразится, – заныл он. – А оно взяло и отразилось!

И он был прав! В стране объявили трёхдневный траур, тут уж не до пьянок, гулянок, танцев в обнимку и других радостей нашей скромной совковой жизни. Да, Юраня попал!

– Ничего, утро вечера мудренее, – успокоил я его и уехал думать, как «снискать нам хлеб насущный».

А с утра мы занялись конкретным делом. Шеф-повар Каримыч был душевный человек, всегда помогал и никогда мне не отказывал, естественно не бесплатно. Ну, и тут он не отказал, продал мне мешок очищенных орехов фундук пятьдесят килограммов, взяв сверху всего десятку. И мы пошли трудиться. Орехи мы хорошенько замочили в воде, засадили десять килограммов соли, всё перемешали и слегка обжарили в духовке. На выходе получилось семьдесят пять килограммов – нормальный ход! Юраню я заставил фасовать наш чудо-продукт в пакеты по полкило, а сам пошёл смотреть на улицу, что там происходит. А там было на что посмотреть!

По улице Горького пёрлись толпы народа прощаться с телом любимого вождя, а по тротуарам шныряли комитетчики и менты, короче – натуральный Первомай. Те, кому сейчас за сорок, должны прекрасно помнить, как организовывали подобные мероприятия. Сгоняли народ из институтов и заводов в стада и гоняли по улице Горького, от Белорусской до Красной площади. Это называлось – явиться на мероприятие добровольно, но в принудительном порядке! Но пора выпускать на сцену Юраню!

Дал я ему фартук и большой поварской колпак, он ему сразу прибавил роста и солидности. А сам нарисовал ценник: «Орехи фундук солёные к пиву» по цене рубль пятьдесят копеек за полкило. Поставили мы столик в дверях нашего кафе и «погнали наши городских»! Поначалу процесс протекал нормально, народ из колонн лениво подходил, брал и уходил. Но чем дальше, тем больше народу из людской реки перетекало в наш ручей. Тогда всё было дефицит, кроме ежедневных сказок наших правителей по радио и телевизору! Народ уже выработал стойкий иммунитет на эту «пургу». Говорили: не «купил», а «достал» и радовались жизни! Но вернёмся к нашим баранам. Я отошёл по делам и оставил Юраню без присмотра. Минут через двадцать к нам ворвался комитетчик. Эту «кирпичную» рожу в ГэДээРовском костюме и польском галстуке трудно с кем-то перепутать.

– Где директор?! – заорал он. Наша директриса мухой слиняла в кабинет и заперлась от греха подальше. Удар я принял на себя!

– Ну, я директор, а что случилось?

– Вы что себе позволяете, когда вся страна скорбит, вы устроили распродажу!

И давай вешать мне на уши о происках империалистов, о великом горе, постигнувшем нашу многострадальную страну, и т. д. и т. п. Но одно из его высказываний меня сильно напрягло: «Ваш сотрудник с наглой рожей стоит и ехидно ухмыляется, когда вся страна в трауре!» Интересно, они все такие мудаки или прикидываются? Спорить я не стал и пошёл закрывать нашу лавочку Когда, подойдя к Юране, я увидел наш ценник, то чуть дара речи не лишился! Цена была жирно нарисована – 2 р. 50 коп. вместо 1 р. 50 коп., и продано было всё! А Юраня сидел на ящике, считал бабки и действительно ехидно ухмылялся!!! Когда я стал на него орать, что он охренел и за такие дела нам могут «ласты склеить», он мне заявил: «Ты посмотри! Им сейчас не до нас!!!» И он был прав! Ментам в этот день было не до нас! А бабки – вот они, родные! Как говорил Бендер: «Делай деньги не отходя от кассы!»

Вот такая история была в моей барменской юности, а уж мораль вы извлеките сами!

У Киевского вокзала недалеко от Даниловского рынка стояла двухэтажная стекляшка с гордой надписью «Пивной бар». В народе её называли «Сайгон», и был он самым популярным местом сбора мужского населения всего района. Даже иностранцы из соседних домов дипкорпуса сюда захаживали. Правда, пиво они приносили с собой баночное, а креветки, которые по размеру были не больше тараканов, покупали на месте. Иностранцы наше пиво пить боялись, особенно после того, как один «гансюк» попал в больницу с пищевым отравлением после всего одной кружки нашенского разливного пива. Не зря в народе говорят: «Что для русского здорово, то для немца – смерть!!!» Фирмачи шлялись в бар, чтобы изучать наш «совковый» образ жизни, ну а где ещё его увидишь, как не в пивнухе? Это паноптикум и зоопарк в одном флаконе, а их боевики даже рядом не лежали с нашей «совковой» действительностью. А «гансюк» сам виноват! Не зная броду, не суйся в воду! Ведь в то время пиво нещадно «бодяжили» в основном водой со стиральным порошком, чтобы пены побольше и стояла она подольше. Немец думал, что это такой сорт пива у русских оригинальный, вот от своей любознательности и дристал два дня с непривычки. Мог бы почитать объявление у стойки «Требуйте долива пива после отстоя пены!!!» и хорошенько подумать, где такое можно увидеть в родной Германии?