Фелисия широко раскрыла глаза. Бесс улыбнулась и договорила:

– Я думаю, что через неделю Бланш захочется сбежать от толкотни, которая началась вокруг нее. Я даже уверена, что так и будет. И мы, ее самые любимые подруги, убедим ее немного отдохнуть в имении Херрингтона на юге.

– Я не знала, что у Херрингтона было имение в Корнуолле.

– Его не было и нет. По крайней мере, я ничего не знаю о таком имении. Но я помогала Бланш разобраться в большом имуществе, которое досталось ей после отца. И я сделаю несколько интересных добавлений к ее документам. Поэтому в них действительно будет упомянуто маленькое имение в Корнуолле, всего в нескольких милях от Лендс-Энда. Подумай: что она будет делать, когда приедет туда и узнает, что произошла ошибка. Сэр Рекс конечно же не прогонит ее от своих дверей.

Фелисия медленно улыбнулась и сказала:

– Это блестящая мысль. Черт возьми, какая же ты умная!

– Да, чертовски умная. Разве не так?

Рекс размахнулся, ударил молотком по гвоздю, и тот вошел в балку по самую шляпку. Пот заливал ему глаза и стекал по голому торсу. Он ударил снова, и головка гвоздя исчезла глубоко в древесине. Но он знал, что бешеное напряжение тела ничего не изменит.

Прошло уже около десяти лет, а он видел перед собой то место на Пиренейском полуострове так, словно был там сейчас. Слышал выстрелы орудий, стоявших на горном хребте над английскими войсками, звон сабель и крики солдат. Видел дым, который наполнял воздух и закрывал полуденное солнце. Он был без коня и бежал спасать своего друга Тома Маубрея, когда боль обожгла его колено…

В нем вспыхнули ярость и досада. Он не хочет вспоминать войну – теперь и вообще никогда!

Рекс отшвырнул молоток в сторону. Тот отскочил от твердой земли и ударился об опорный столб. Рабочие, помогавшие владельцу поместья строить новый хлев, сделали вид, что заняты своей работой и ничего не заметили.

Каждое новое письмо снова вызывало у него эти проклятые воспоминания. А вместе с ними сильную боль, которую он умело прятал на дне души. Рекс оперся на костыль. Тяжело дыша, он подумал об этих письмах. Хуже всего, что они ему отчаянно необходимы. Говоря по чести, он не мог жалеть ни о том, что спас жизнь Тому Маубрею, ни о том, что короткое время был любовником женщины, которую когда-то так сильно любил.

Рекс вытер пот со лба. Его гнев немного остыл. Прошлое – это только прошлое. Его нужно похоронить. Но он не может игнорировать письма, в которых шла речь о его сыне.

Рекс сдался. Письмо пришло сегодня и дожидалось в кабинете. Рекс получал всего одно такое послание в год и больше не мог оттягивать момент, когда прочтет его. Он быстро прошел через еще не завершенную постройку – будущий родильный хлев и, выйдя оттуда, оказался перед несколькими каменными зданиями. Позади них стояла часовня, построенная в XIV веке. День был типичный для Корнуолла – сияющее синее небо, усеянное облаками, похожими на обрывки хлопковой пряжи, над бесконечной болотистой равниной внизу, пустынной и лишенной деревьев. Но даже отсюда он мельком увидел вдалеке своих овец и коров и на мгновение почувствовал огромное удовольствие от этого зрелища. Ближе к месту, где он стоял сейчас, холмы были расчерчены каменными изгородями, которые он строил своими руками. На одном из пастбищ бегал табунок призовых годовалых жеребят. На другом паслись толстые кобылы-матки, которые скоро должны были ожеребиться. И как всегда, он слышал сзади удары океанских волн, разбивавшихся о скалы. Эти отрывистые гулкие звуки постоянно напоминали ему, кто он и где находится.

Замок Боденик был домом Рекса. Он был построен в конце XVI века на черных отвесных скалах над океаном. Это было простое, аскетичное квадратное здание, у которого уцелела всего одна башня. Сразу после того, как Рекс получил это имение в награду за свою доблесть на войне, он потратил четыре года на восстановление башни, но даже не пытался построить заново вторую, от которой осталось всего несколько камней. Согласно местной легенде, вторую башню разобрали камень за камнем пираты, когда искали сокровище, которое сами же зарыли. Некоторые местные жители уверяли, что это сокровище до сих пор лежит там, где было спрятано.

Во дворе замка росло всего одно дерево – дуб, но на стены взбирались старые стебли плюща и дикой розы.

Рекс быстро вошел в холл, стены которого были обшиты деревом. Здесь было даже холоднее, чем снаружи. Рекс, забывший свою рубашку в строящемся хлеву, поежился и поспешил в башню, весь нижний этаж которой был занят его кабинетом. Ему снова стало страшно.

В кабинете было темно: свет попадал в эту круглую комнату только через два маленьких окна. Рекс подошел к письменному столу, на котором лежали аккуратно сложенные в стопки папки для его бумаг. Каждая папка была снабжена надписью, сделанной четким почерком. Письмо лежало посередине инкрустированной кожей крышки стола. Ему незачем было смотреть ни на марку, ни на обратный адрес: он и так знал, от кого оно. Рекс так легко узнавал почерк этой женщины, что презирал себя за это.

В его груди вспыхнула мучительная боль. Стивену уже девять лет. Письмо опоздало: оно должно было прийти в январе. Но такова Джулия. Она присылает ему отчеты о том, как растет его сын, когда считает это нужным. Она ясно дала ему понять, что, с ее точки зрения, эта обязанность ниже ее достоинства.

Как идут дела у Стивена? Остался он по-прежнему солидным и аккуратным? По-прежнему ли твердо намерен быть лучше всех, чтобы сделать приятное тому, кого считает своим отцом?

По-прежнему ли он любит математику больше, чем классиков литературы? Наняли они наконец учителя фехтования, которого Рекс им рекомендовал?

Горло Рекса так сжалось, что он судорожно вздохнул. Наконец, отложив костыль, он сел на край стола. С легкой дрожью в руке Рекс потянулся за конвертом.

Воспоминания не давали ему покоя. Когда он после долгого лечения в госпитале вернулся домой, все его родные встретили его, и вместе с ними его приветствовали соседи и друзья. Но среди встречающих не было Джулии, его невесты. И в госпиталь она приезжала к нему всего два раза. Он сразу же покинул свою семью и пошел к Джулии. Но ее не оказалось дома. Он обнаружил ее в Клервуде, в родовом гнезде семьи Маубрей, в объятиях Тома.

С того давнего весеннего дня 1813 года он старался не видеть ни Джулию, ни Маубрея. Он твердо решил не замечать эту влюбленную пару, словно они не существуют, – вести себя так, словно он не был любовником Джулии и не рисковал жизнью, чтобы спасти Тома от смерти.

Но светское общество тесно, в нем все постоянно сталкиваются друг с другом. Это похоже на кровосмешение. Примерно через год Рекс услышал, что у супругов Маубрей родился первенец. Мальчик родился в октябре. Рекс не хотел думать об этом, но простой подсчет не оставлял места для сомнений. Он расстался с Джулией сразу после Нового года. Значит, Стивен мог быть его ребенком, даже если Маубрей уже тогда наряду с ним пользовался благосклонностью Джулии. А потом до Рекса дошли сплетни о том, что этот сын – подмененный, приемный или даже рожден Джулией от одного из ее любовников. И отец, и мать мальчика были блондинами, а он смуглый и черноволосый, как самые смуглые ирландцы.

Рекс был потрясен и помчался в Клервуд, чтобы увидеть мальчика. Ему было достаточно всего один раз взглянуть на смуглого малыша, чтобы понять – перед ним маленький де Варен.

Мужчины в семье де Варен рождались похожими либо на одного, либо на другого предка. Волосы у них были или золотистые, или невероятно черные, а глаза обычно имели характерный для де Варенов ярко-синий цвет. Мальчик, которого увидел Рекс, мог бы позировать для портрета его брата Тайрела или его самого в детстве.

Уже давно он и Маубреи заключили соглашение, и вряд ли это был первый такой договор в высшем свете. Супруги Маубрей будут воспитывать Стивена: на этом твердо настояла Джулия, Маубрей в состоянии оставить мальчику такое наследство, которого никогда не смог бы дать Рекс. Он должен отказаться от сына, а супруги за это обязались обеспечить Стивену в будущем богатство и привилегии и раз в год присылать Рексу отчет о жизни мальчика, а также позволяли Рексу изредка навещать его. Но правда должна была остаться тайной: Маубрей не хотел, что бы кто-то знал, что у Джулии был другой мужчина.