– Слишком много лишних действий, – нахмурился Заимис. – Нет. Чувствую, что избавились от нее уже потом – если это произошло. Или девочка греется себе где-нибудь на Кубе, а мы с ног сбиваемся, пытаясь ее найти. Ты все-таки держи под наблюдением Бурмистрова. Думается мне, это его рук дело.

– Тогда, может…

Карулин прищурил глаза и внимательно посмотрел на Заимиса. Тот обдумывал предложение, которое, несмотря на то, что его не озвучили вслух, являлось очевидным.

– А вдруг он невиновен? Что мы тогда будем делать?

Утром Ирина и Алексей Лазаревич быстро позавтракали. Профессор извинился и объявил, что в течение всего дня будет отсутствовать, отчего Ирина испытала облегчение. Ей также необходимо было уйти, а объяснять, куда именно, не хотелось. Алексей Лазаревич надел шляпу, повязал шарф на шею и, поцеловав внучку, удалился, взяв при этом с нее обещание, что Ира отужинает с ним.

Ирина осталась одна в огромной квартире. Некоторое время она стояла в прихожей и прислушивалась к тишине, затем вынула из чемодана черное платье и долго причесывалась у зеркала. Потом, облачившись во все черное, вышла на площадку. У лифта ей встретилась соседка, не узнавшая во взрослой элегантной женщине непоседливую Иру Линдерман.

– Софья Павловна, добрый день, – поздоровалась она и улыбнулась, наблюдая, как лицо седовласой бабульки сначала сморщилось, как грецкий орех, пытаясь вспомнить имя женщины, поприветствовавшей ее, а затем в умилении разгладилось.

– Ирочка! Ты ли это?!

Софья Павловна схватила Ирину за руки. Казалось, она была необычайно счастлива увидеть девочку, когда-то приводившую ее в бешенство своей непочтительностью и шумным поведением.

– Надолго сюда, в Москву?

– На пару дней. Как вы?

– О, детка! – залилась смехом баба Соня. – Ты-то сама как думаешь? То болею, то лечусь! А так – все хорошо. А ты? Замуж вышла?

Ирина в душе рассмеялась этому вопросу. Софья Павловна в первую очередь ценила в женщине наличие мужа. Если его не было, то такая дама автоматически переходила в категорию неудачниц.

– Собираюсь, – солгала Ирина, не желая выслушивать нравоучения старушки.

Она показала кольцо на безымянном пальце и добавила, что это подарок жениха. То, что оно было на правой руке, помогло ввести старуху в заблуждение, потому что баба Соня вряд ли вспомнила бы о том, что Ирина живет в Великобритании, а там обручальные кольца носят на левой руке.

– Молодец, – заохала старушка и укоризненно покачала головой: – А Леша-то, дед твой, все молчит! Нам ничего о тебе не рассказывает…

– Всего хорошего, Софья Павловна, – Ирина закончила разговор и направилась к выходу, но внезапно остановилась, услышав за спиной тихий вздох.

– Как же ты похожа на своего отца!

– Что вы сказали? – повернулась она. – Вы знали моего отца?

– Нет, что ты! – махнула рукой Софья Павловна. – Видела его несколько раз, когда он Людочку домой провожал, и все. Стояли они во дворике, под кустами сирени… Целовались. Эх, красавец-мужчина!

Оказавшись в тихом благоустроенном дворике, на аккуратных аллейках, обсаженных яркими астрами, Ирина почувствовала, что напряжение, оставшееся в ее душе из-за этого пустого разговора со старухой, проходит. Несколько минут она просто стояла на одном месте, глубоко вдыхая холодный воздух, затем направилась к ближайшей станции метро.

По дороге она увидела большой цветочный магазин и вошла внутрь. В нос ей ударил навязчивый запах гиацинтов, неестественно яркий аромат роз и чего-то еще, что Ирина не смогла идентифицировать. Она подошла к светловолосой девушке, с любопытством уставившейся на ее полупрозрачные очки из последней коллекции знаменитого дизайнера-итальянца, и спросила, можно ли купить в их магазине траурную композицию? Девушка закивала головой и указала рукой в дальний конец большого зала, уставленного цветами. Ирина подошла к огромной витрине.

– Вам нужен траурный букет? – услышала она вопрос, заданный бесцветным голосом.

Оказалось, что рядом с ней стоит мужчина, чья внешность полностью соответствовала его голосу. Не зря, подумалось ей, он обслуживает отдел, где продают цветы для похорон.

– Вам нужна готовая композиция или вы предпочитаете лично выбрать составляющие для букета? – поинтересовался он, но не дал ей возможности ответить. – У нас богатейший набор цветов. Вот, например, такая композиция. Темно-желтые розы в сочетании с гладиолусами, в букете присутствуют также мирт и плющ. Не нравится? Тогда вот этот венок. Потрясающе красив, по-моему. Гиацинты, анемоны…

– Спасибо, – прервала его Ирина. – Я возьму лилии. Только лилии.

– Ленту траурную желаете? – вежливо поинтересовался мужчина и потянулся к корзине с белоснежными лилиями. – У нас в продаже имеются ленты высокого качества. Шелковые. Они долго не теряют цвет, ни в дождь, ни в холод.

Ирина устало прикрыла глаза и пожалела, что зашла в этот магазин. Мужчина понял, что женщина находится в крайне печальном состоянии, и замолчал.

– Приношу свои глубочайшие соболезнования в связи с постигшим вас горем, – сказал он, протягивая ей лилии.

– Благодарю.

Ирина расплатилась за букет и поднесла цветы к лицу, с нежностью ощущая, как лепестки мягко касаются кожи.

На кладбище, как она и предполагала, было много людей. Друзья, коллеги и родные прощались с Азаровым Егором Викторовичем. Ирина остановилась на таком расстоянии, чтобы чувствовать себя частью происходящего, и в то же время, чтобы ни у кого не возникло предположения, будто она пришла проститься с умершим. Она стояла у чьей-то могилы и слушала речи, произносимые над гробом Азарова. Вскоре она поняла, что совершила ошибку, придя на кладбище в момент похорон.

– Я вернусь завтра, когда ты будешь один, – тихо произнесла Ирина и положила цветы у ограды.

И все же уйти у нее не было сил. Она посмотрела на мужчину, которого любила, обнимавшего за плечи рыдавшую жену. Рядом с Дмитрием стояла вдова Азарова. Лицо ее было спокойным, но во взгляде читалась такая боль, что сердце Иры сжималось от жалости. Ирина снова посмотрела на Викторию. Даже в трауре она была прекрасной. Темные волосы выбились из-под вуали так, что невольно хотелось убрать их, чтобы они не трепетали на ветру… Вдруг она, громко застонав, ринулась к гробу, но Дмитрий схватил ее за руку и притянул к себе.

– Ты что здесь делаешь?!

Ирина повернулась к Таисии. Подруга с удивлением и злостью смотрела на нее.

– Решила Каманина утешить? – ядовито прошипела она. – Бедняжка, тестя потерял! Ты ради него прилетела?

– А ты здесь почему? – в тон ей ответила Ирина, но не смогла не подойти к подруге.

– Он – мой двоюродный брат. Родня моя, мать его! – Таисия позволила Ире обнять себя. – Я, между прочим, здесь не по своей воле. Повинность отбываю. А ты совершаешь глупость! Дмитрий не нуждается в твоем утешении, потому что вовсе не расстроен. Зато Вика в яму прыгнуть готова.

– Закрой рот, Тая, – мягко попросила Ирина и улыбнулась.

– Когда ты уезжаешь?

– Еще не знаю, – Ирина пожала плечами.

Таисия сняла огромные очки, делавшие ее похожей на стрекозу-летчицу.

– Это мероприятие, по всей видимости, затянется надолго, потом я займусь своими делами, а вечером приеду к тебе. Ты у профессора остановилась?

Ирина утвердительно кивнула.

– Ладно, деду передавай привет. Ночевать будешь у меня, – сказала Тая тоном, не допускающим возражений. – А теперь уходи. Не хочу, чтобы Каманин тебя увидел.

– До встречи, – Ирина подставила ей щеку для поцелуя. – Я люблю тебя.

– Как же! Это в тебе печаль говорит, но мне приятно слышать такие сопливые нежности, – Таисия подмигнула подруге, нацепила очки на нос и, томно шевеля бедрами, направилась к людям, со скорбными лицами стоявшим у могилы.

Ирина вернулась домой. Уже на пороге она поняла, что в квартире кто-то есть, и это – не Алексей Лазаревич. В гостиной горели свечи, от них исходил едва уловимый запах воска. На столике стояла наполовину опустошенная бутылка вина, вторая, уже пустая, валялась на полу, а в кресле, укрыв ноги пледом, сидела Людмила, мать Ирины, и курила.