– Катя! – На дорожке появилась тетя Нюра. – Катя, иди сюда. Вы же с Варей дружили.

– Я там никого не знаю… – смущенно объяснила я.

Тетя Нюра вышла на улицу и подхватила меня под руку:

– Вон дочка ее, идем!

Снятая с петель дверь была положена на четыре табуретки и накрыта скатертью. Незамысловатая закуска: отварная картошка, соленые огурцы и вечный салат оливье.

Смерть Вари подействовала на меня очень сильно. Карину я знала много лет, но никогда не любила, а Варвару всего месяц, но чувствовала, что мы могли бы стать подругами. Она много знала, была милая, скромная и, наверное, такая же одинокая, как и я.

Кто и почему мог ее убить? Я была убеждена, что все это связано с предыдущими событиями.

Библиотеку сначала опечатали дня на два, а потом печати сняли, но помещение оставалось запертым на ключ: выдавать книги все равно некому. Ставка мизерная, но даже если добавить денег, мало надежды на то, что кто-то согласится работать в комнате, где только что произошло убийство. А мне обязательно… обязательно нужно было дознаться до правды. Поэтому я решительно отправилась к местной старосте, еще не старой полной женщине с громким голосом и заскорузлыми руками.

– Вам чего? – подозрительно осведомилась она.

– Место библиотекаря вакантно? Я хотела бы устроиться.

Она посмотрела на меня так, словно я сморозила несусветную чушь.

– Там ставка три тысячи пятьсот. Рублей, – уточнила она.

– Я знаю. Мне подойдет.

– Работать через день, – добавила она. – Только не знаю, надолго ли это вообще. Мы тут хотим вообще все это дело закрыть.

«Конечно, закрыть и помещение передать магазину, – подумала я. – А денежки за аренду поделить», – но вслух сказала, что готова приступить к работе.

– А кто вы такая? – не унималась староста. – Что-то я вас не помню. Вы не из местных.

Пришлось объяснять, что я здесь совершенно официально приобрела в собственность половину дома. Что документы у меня в порядке, маленькая зарплата меня не пугает, график работы в библиотеке устраивает.

Посомневавшись еще минут пятнадцать, она набрала чей-то номер и велела мне завтра подойти к конторе.

– И это… – Начальница скривила рот набок. – Мы там, конечно, убирали. Песком все скребли… но следы на полу все равно остались.

В следующую пятницу Володя не приехал. Объявился он только в субботу вечером. Бледный, понурый.

– На Майю Ивановну напали, – объявил с порога.

Хорошо, что я сидела. Точно рухнула бы.

– Что? Что значит напали?

Он сам толком ничего не знал. Рассказал, что магазин Артема Сергеевича ограбили. Майя Ивановна находилась в тот момент в магазине и, судя по всему, сама открыла грабителю дверь. Ее ударили по голове, а в придачу еще одурманили каким-то наркотиком. Доза была большая, и теперь она в больнице. Исход не ясен. А в магазине взломали сейф и что-то украли.

– А как же ее одурманили? Напоили, что ли, чем-то?

– Да нет, просто тряпку с наркотой к лицу прижали. Ну вроде как хлороформом… А теперь они меня в этом обвиняют! – зарыдал Володя.

– Как тебя? Почему?

– Ну ведь Артем Сергеевич меня уволил, – всхлипнул Володя. – Вот менты и считают, что я мог из мести…

Час от часу не легче! Это что же такое? Теперь и этого цыпленка отмазывать! Еще один на мою голову свалился. Черт! Я так и не рассказала Павлу про подделку.

Вид у Володи был виноватый. Он смотрел на меня, словно нашкодивший щенок.

– Садись, – приказала я, – серьезный разговор есть. «Вы смотрели на себя и только на себя. Вас не интересовало ничего, кроме этого холодного безупречного отражения. А он обернулся – и мы встретились глазами». Я правильно цитирую?

Володя едва удержался, чтобы не кивнуть.

– Вроде да, – промямлил он, – я не помню.

Я достала из сумочки конвертик со сложенной репродукцией.

– Вот, милок, смотри. Художник Ульянов «Поэт с супругой на придворном балу».

Володя судорожно всхлипнул:

– Это не я… Я и картины той в глаза не видел. Я тут на вторых ролях.

– Догадалась, что не ты. Майя Ивановна? Говори. Я уже все знаю: тетя Майя сама призналась Аннушке. Вы подделали то письмо?

– Да, – покаялся он. – Мы были уверены, что все сразу догадаются. Она же специально эту подсказку оставила – с картиной. Никто и не думал, что все так сложится.

– То есть ты можешь удостоверить, что документ поддельный? – уточнила я.

– Ну конечно! Майя Ивановна все написала, потом перевела на французский с использованием устаревших выражений. Я отсканировал письма Жоржа, слово за словом, буковка по буковке собрал текст. Бумагу старую нашли. Текст отпечатали, потом Майя вручную дорисовала, чтоб нажим изобразить. Так здорово получилось – спец не отличит.

– Спец отличит, – заверила я. – Зачем тебе это понадобилось?

– Над Федоровной подшутить, – вздохнул он. – Учителка старая. Я хоть сам у нее и не учился, но могу представить… Наша училка была не лучше. Знаешь, как нас изводила на уроках? После ее объяснений книги было противно в руки брать. Хотелось вообще буквы забыть.

– Понимаю. Литературу надо читать, а не преподавать. Но все-таки это было жестоко. Посмотри, что из этого получилось.

Володя нахмурился:

– Мне и в голову не пришло, что все так сложится, Кать. Думаешь, все из-за нашей подделки и вышло? Сначала Карина, теперь тетя Майя…

– А про библиотекаршу ты не знаешь? – спросила я.

Он растерянно захлопал ресницами и замотал головой. Я коротко объяснила, в чем дело. Володя совсем сник.

– Но библиотекарша-то тут при чем? Какое она имела отношение?

– Не знаю, – честно призналась я. – Карина точно на письмо рассчитывала. И мужу своему бывшему сказала, что у нее письмо есть старое, которое ее озолотить должно.

– То есть ее могли из-за письма?

– Могли, – кивнула я. – А тетя Майя письмо подделывала…

– Значит, и ее могли, – сделал вывод Володя и испугался. – Это выходит, что… Что и меня могут?

– А чего ты у меня спрашиваешь? – вдруг разозлилась я. – Не знаю. Может, и могут.

– Кать, а если я пойду и расскажу ментам? – спохватился Володя.

– Расскажи, конечно, расскажи. А как все про письмо узнают, на тебя теперь очередь из любителей русской словесности выстроится. Убивать, – заверила я. – Глядишь, между собой передерутся, тебя и не заметят.

– Ты шутишь или серьезно? – обескураженно спросил он.

– Ну конечно, шучу. Главное теперь – как можно быстрее обнародовать факт, что письмо фальшивое. Хоть у следователя и другая версия в отработке. Но лишним не будет. Тем более что им какой-то специалист наплел, что оно подлинное.

– Какой специалист?

Я задумалась.

– Галина там экспертизы проводила… Не знаю, с кем она консультировалась.

Володя робко взглянул на меня:

– А ты меня проводишь? В милицию. А то я один боюсь.

– Я тебе что, мама родная? – не выдержала я. – Шкодить сам умел, а отвечать?

Мы отнимали у них время. Это было очевидно. Бобрыкина явно злилась и посматривала на часы. Павел обреченно молчал. Володя, то и дело повторяя «эта» и «как бы», пересказывал им историю розыгрыша.

– Остроумно придумали, – заметил Павел. – Даже работодателя своего провели.

– Он так разозлился… – промямлил Володя.

– Значит, этот мотив отпадает.

– Скажите, – робко спросил Володя, – а Майю Ивановну… ее из-за этого? Да?

– Ограбление магазина с убийством Карины Куляревой следствие не связывает, – нейтральным тоном произнесла Бобрыкина. – Антикварные магазины грабят довольно часто.

– А она уже пришла в себя? – спросила я.

– Да, – кивнул Павел. – Ей лучше.

– Сказала, кто на нее напал? – с надеждой спросил Володя.

Павел с Бобрыкиной переглянулись. Какое-то это было нехорошее и очень многозначительное переглядывание.

– Этого она не помнит. Во-первых, сильное сотрясение мозга… – объяснила Вера Семеновна. – Во-вторых, наркотик вызвал что-то вроде амнезии.