Симоне уже ушла в галерею. Эрик так и не понял, что она имела в виду, говоря о Даниэлле. Он задумался, не было ли дело в чем-то совершенно другом. Может быть, в таблетках? Он сознавал, что стоит на пороге серьезной зависимости. Но ему нужно спать. Ночные дежурства в больнице нарушали его сон. Без таблеток мне не обойтись, подумал Эрик и потянулся к будильнику, но сбил его на пол.

Телефон затих, но через мгновение зазвонил снова.

Эрик подумал, не пойти ли к Беньямину. Полежать рядом с сыном, осторожно разбудить его, спросить, что ему снилось.

Он взял телефон со стола и ответил:

– Эрик Мария Барк.

– Доброе утро. Это Даниэлла Рикардс.

– Ты все еще в неврологии? А который час?

– Четверть девятого. Начинаю уставать.

– Поезжай домой.

– А вот и нет, – твердо сказала Даниэлла. – Это ты должен приехать в больницу. Комиссар уже едет. Кажется, он еще больше уверился, что убийца охотится за старшей сестрой. Твердит, что должен поговорить с мальчиком.

Внезапно Эрик ощутил темную тяжесть где-то в глазницах.

– Не сказал бы, что это хорошая идея, учитывая…

– А сестра? – перебила Даниэлла. – Мне кажется, я скоро дам комиссару добро на допрос Юсефа.

– Если считаешь, что у пациента хватит сил, – заметил Эрик.

– Хватит сил? Нет, конечно. Еще слишком рано, его состояние… Ему предстоит узнать, что случилось с его семьей, безо всякой подготовки, он не успеет защититься… Он может стать психопатом, он…

– Это тебе решать, – прервал ее Эрик.

– Да, я не хочу пускать к нему полицию. Но и не могу просто сидеть и ждать. Я хочу сказать – его сестра, безусловно, в опасности.

– Хотя…

– Убийца охотится за старшей сестрой. – Даниэлла повысила голос.

– Может быть.

– Прости. Не знаю, чего я так дергаюсь. Может, потому, что еще не поздно, еще можно что-нибудь сделать. Такое не часто случается, но в этот раз мы можем спасти девушку до того, как ее…

– Так что тебе надо? – перебил Эрик.

– Ты должен приехать сюда и сделать то, что у тебя так хорошо получается.

– Я могу поговорить с мальчиком о том, что произошло. Когда ему станет получше.

– Приезжай и загипнотизируй его, – серьезно сказала Даниэлла.

– Нет, ни за что.

– Это единственный выход.

– Не могу.

– С тобой никто не сравнится.

– У меня даже нет разрешения заниматься гипнозом в Каролинской больнице.

– К твоему приезду оно будет.

– Но я обещал никогда больше не гипнотизировать.

– Ты можешь просто приехать в больницу?

Помолчав, Эрик спросил:

– Он в сознании?

– Скоро будет.

Он слышал в трубке свое собственное шумное дыхание.

– Если ты не загипнотизируешь мальчика, я разрешу полицейским войти.

Даниэлла отключилась.

Эрик остался стоять с трубкой в трясущейся руке. Тяжесть в глазницах покатилась дальше, в мозг. Он открыл тумбочку. Коробочки с попугаем в ней не оказалось. Наверное, забыл в машине.

Квартира была залита солнечным светом. Эрик пошел будить Беньямина.

Мальчик спал с открытым ртом. Бледное лицо выглядело утомленным, хотя Беньямин спал всю ночь.

– Бенни?

Беньямин разлепил сонные глаза и посмотрел на отца, словно видел его в первый раз. Потом улыбнулся – улыбка у него не менялась с самого рождения.

– Уже вторник. Пора просыпаться.

Беньямин сел, зевая, почесал голову, потом посмотрел на телефон, висевший у него на груди. По утрам мальчик первым делом проверял, не пропустил ли он ночью сообщение. Эрик достал желтую сумку с нарисованной пумой, в которой были десмопрессин, алсолсприт, стерильные канюли, компрессы, хирургический скотч, болеутоляющее.

– Сейчас или во время завтрака?

Беньямин пожал плечами:

– Все равно.

Эрик быстро протер тонкую руку сына, повернулся к окну, чтобы было светлее, нащупал мягкую мышцу, постучал по шприцу и осторожно ввел канюлю под кожу. Пока жидкость медленно уходила из шприца, Беньямин свободной рукой нажимал кнопки телефона.

– Фигня, батарейка почти села, – сказал он и лег. Эрик наложил на руку компресс, чтобы остановить кровотечение. Беньямину пришлось сидеть довольно долго, прежде чем отец закрепил компресс специальным пластырем.

Эрик осторожно посгибал руку сына, потом потренировал его хрупкие колени и под конец помассировал ему ступни и пальцы ног.

– Ну как? – спросил он, не отрывая взгляда от лица мальчика.

Беньямин скорчил рожу:

– Как всегда.

– Дать что-нибудь от боли?

Сын помотал головой, и Эрик вдруг подумал о лежащем без сознания свидетеле, мальчике с множеством ножевых ран. Может быть, в эту минуту убийца ищет старшую дочь.

– Пап, ты чего? – настороженно спросил Беньямин.

Эрик поднял на него глаза и сказал:

– Если хочешь, я отвезу тебя в школу.

– С чего это?

Машина медленно ползла в пробке. Беньямин сидел рядом с отцом, неровный ход машины укачивал его. Мальчик широко зевал, ощущая в теле что-то мягкое и теплое, оставшееся после ночного сна. Он думал, что отец торопится, но все же тратит время на то, чтобы отвезти его в школу. Беньямин улыбнулся. Всегда так, подумал он. Когда у папы что-то ужасное в больнице, он больше обычного волнуется, что со мной что-нибудь случится.

– Коньки забыли, – вдруг сказал Эрик.

– Точно.

– Возвращаемся.

– Нет, не надо, ну их, – сказал Беньямин.

Эрик собрался было поменять ряд, но ему помешал какой-то автомобиль. Сдавая назад, он чуть не столкнулся с мусоровозом.

– Быстро съездим домой и…

– Да наплевать на эти коньки, ну их на фиг, – громко повторил Беньямин.

Эрик удивленно глянул на него:

– Я думал, ты любишь кататься на коньках?

Беньямин не знал, что ответить. Он терпеть не мог, когда к нему приставали с расспросами, а врать не хотел.

– Не любишь? – спросил Эрик.

– Чего?

– Не любишь кататься на коньках?

– Почему это я должен любить коньки? – буркнул Беньямин.

– Мы купили совершенно новые…

– Ну что в этом интересного, – устало перебил мальчик.

– Так мне не ехать домой за коньками?

Беньямин только вздохнул в ответ.

– Коньки – скучно, – сказал Эрик. – Шахматы, игровая приставка – скучно. А что тебе интересно?

– Не знаю, – ответил мальчик.

– Ничего?

– Да нет…

– Кино смотреть?

– Иногда.

– Иногда? – улыбнулся Эрик.

– Да.

– Это тебе-то. Ты же смотришь по три-четыре фильма за вечер, – весело сказал Эрик.

– Ну и что?

– Да ничего, – ответил Эрик улыбаясь. – Что тут скажешь. Интересно, по сколько фильмов в день ты бы смотрел, если бы они тебе нравились. Если бы ты любил смотреть кино…

– Перестань.

– …у тебя было бы два экрана, и ты бы ставил плеер на быструю перемотку, чтобы успеть посмотреть все.

Беньямин заулыбался. Невозможно удержаться, когда отец вот так балагурит.

Вдруг раздался глухой хлопок, и на небе показались голубые звездочки с дымными хвостами.

– Странное время для фейерверка, – заметил Беньямин.

– Что?

– Смотри, – показал Беньямин.

На небе висела дымная звезда. Беньямин почему-то представил себе Аиду. В животе у него что-то сжалось, а потом растеклось тепло. В пятницу они тихонько сидели, прижавшись друг к другу, на диване в темной гостиной дома у Аиды, в Сундбюберге. Они смотрели фильм “Слон”, а ее младший братишка играл с покемоновскими карточками на полу, бормоча что-то себе под нос.

Эрик остановил машину возле школы, и Беньямин сразу заметил Аиду. Она стояла по другую сторону ограды, ждала его. Увидев Беньямина, она помахала рукой. Мальчик схватил свою сумку и нервно попрощался:

– Пока, пап, спасибо, что подвез.

– Я люблю тебя, – тихо сказал Эрик.

Беньямин кивнул и вылез из машины.

– Посмотрим кино вечером? – спросил Эрик.

– Не знаю. – Мальчик поскучнел.

– Это Аида?

– Да, – еле слышно ответил Беньямин.