Для них я стоял крайне неудачно, каждый много стрелявший знает, как тяжело разворачиваться вправо (если вы правша, конечно) с винтовкой или автоматом у плеча. Есть, правда, хитрые способы облегчить этот процесс, вроде приседания со скручиванием ног, но парни с ними знакомы не были. А потому наёмник не успел выстрелить, а вот я – успел. Завалившись набок, так, чтобы куча мусора прикрыла меня от огня третьего с этой стороны противника, я спокойно всадил две пули в растерявшегося «калашеносца».

Тут только раздались ответные выстрелы. Последний из находившихся внутри здания противников дал длинную очередь, выбив клубы пыли и кирпичной крошки из моего укрытия.

«А ведь сейчас и разведчики подтянутся…» С момента моего первого выстрела прошло секунд пятнадцать. Свой автомат снимать было неудобно, поэтому, перекатившись ещё ближе к мусорной куче, я дотянулся до «шведской гэхи» и подтащил оружие к себе.

«Так, винтовку в левую руку и ствол направить на дверной проём… Пистолет в правой смотрит вдоль укрытия, на случай, если наёмник внутри недостаточно напуган…»

Предательски хрустнула ветка за стеной, предупредив меня о появлении очередного противника. «Парень явно новичок, ну кто же будет приваливаться к тонкой деревянной панели, за которой противник может быть?» – подумал я, заметив, как качнулась одна из створок широченной, словно ворота, двери. Что называется, «от бедра» я выпустил туда четыре тяжёлые, десятиграммовые пули. Они с лёгкостью пробили гнилое дерево… и того, кто так неосторожно подставился.

Занятно, что мой противник, находящийся внутри здания, не поспешил воспользоваться моментом, а, выпустив полмагазина по моему укрытию, побежал прочь. Как я определил? А просто пока я промаргивался от запорошившей глаза кирпичной пыли, выбитой вражескими пулями, вдалеке раздалось громкое топанье и крик:

– Sprunkam, jis visus nužudė! [43]

«Вот паникёр малахольный, – с немалым удовлетворением подумал я. – Но почивать на лаврах рановато, вдруг второй их разведчик парень решительный».

Я выщелкнул магазин из «гэхи» и достал из подсумка на поясе у убитого новый. Подсумок был старый, для одного магазина, а вот винтовка сохранилась на удивление неплохо. Пластик цевья и приклада был поцарапан, но оптический четырёхкратник «хенсольт», установленный на планку, изумлял своей сохранностью. Наверное, покойник разжился оружием у какого-нибудь бережливого и мирного шведа, сохранившего все это со времён «до Тьмы».

Перевесив «калашников» за спину, я встал и подошёл к стене справа от двери. Быстро выглянул наружу – никого, только убитый мной дозорный остывает в луже крови. Я замер, прислушиваясь. В отдалении слышался треск веток – похоже, мои преследователи удирали, не разбирая дороги.

Вернувшись внутрь, я обыскал убитых. Четыре полных магазина к «полуснайперке» и две полные пачки патронов я рассовал по карманам своей разгрузки, а в «трёхдневник» [44] спрятал найденную у пулемётчика рацию. Больше оружия я брать не стал, свалив все трофейные стволы под стену и присыпав их землёй. Пришлось, правда, повозиться, стаскивая с одного из убитых куртку, но оружие-то завернуть надо, верно?

«Теперь пора ноги делать, надо только не забыть позже Томаса проведать, – решил я, отряхнув руки и взяв прислонённую к стене винтовку. – Сдаётся мне, что он парень непростой, иначе почему у него рация персональная, в то время как у целой кодлы загонщиков всего одна была?»

Пять десятков человек для прочёсывания леса размером «два на полтора» совершенно недостаточно, а если учесть посты, выставленные для блокировки, так и вовсе мало. И из вражеского окружения я выскользнул без особого труда. Мне повезло, что среди гостей не было финнов. И хоть «более европейские» шведы и насмехаются частенько над «Тойво с хутора», но спокойные уроженцы Суоми [45] – противник серьёзный, к тому же лес для них дом родной. Вообще же, как мне кажется, Финляндия пережила Тьму довольно легко. К дикости, низким температурам и одиночеству им не привыкать. В дополнение страна у них очень оружейная, почитай в каждом доме ствол, а то и не один. И, кстати, они оказались наименее агрессивными из всех наших северных соседей.

На старой шоссейке, что шла от Ленинградской трассы в сторону Городни, ни патруля, ни застав «эстонцев» не оказалось, и, перескочив через насыпь, я быстрым шагом, почти бегом, удалился от опасного района на километр с лишком.

«Уф, можно и передохнуть, пожалуй…» – решил я, с комфортом устроившись в густом ельнике. Весна в этом году выдалась на удивление ранняя. День Победы праздновали всего две недели назад, а на деревьях уже листья появились. Похоже, природа в себя приходит после катаклизмов… Я лежал на спине, положив ноги на рюкзак, и перестраивал рацию на резервную волну. Привычные манипуляции нисколько не отвлекали меня от несколько отстранённых размышлений: «– Если детство вспомнить, так в это время вообще снег по колено в лесу лежал, а уж первые годы он и не таял совсем. И урожаи народ всё больше и больше собирает, причём уже не только рожь сеют, но и пшеницу кое-где…» Но вот нужная частота найдена, и пришла пора заняться сиюминутностями.

– Дупло, мелкому дятлу ответь! Нужен Большой Ви. – Если Виталий Андреевич на месте, то минут через пять я передам всю важную информацию на самый верх. «Дядя» Виталик у нас всё-таки глава Следопытов или где? И канал этот из тех, что мы для самой важной информации используем. Но у меня необходимый доступ есть. И не потому, что мы почти родственники, а потому, что выпускник спецфакультета «Рязанки» [46] растил и воспитывал меня с моих пяти лет. Ян, как я уже упоминал, оказался человеком очень мирным, я же с удовольствием впитывал науку, что мне давали и отец, и «дядя».

– Дятел, Космолёт у аппарата, назовись! – меньше чем через три вызова ответил личный помощник нашего главы, серьёзный и вдумчивый Васька-Космолёт.

– Заноза здесь.

– Привет, Илья! – голос Василия заметно потеплел. – Слышали мы про твои приключения, Гедеван сообщил. И тоже по резервной. Андреич отскочил на часок, но ты докладывай, я пишу.

– Залётные из Колывани, пришли по мою душу, хотят, чтобы я отвел их туда, куда нельзя.

– На «пасеку»? – в голосе его я заметил оттенки удивления. – Ты уверен?

– Процентов на девяносто. Взял одного и поспрошал в темпе. Прикинь, их по воздуху подо Ржев перекинули. Думаешь, просто так, Вася? Кстати, если наши поторопятся, то его ещё вдумчиво расспросить можно будет.

– Ты сам где?

– Я их немного пощипал и оторвался. Я в шестьдесят первом квадрате, по улитке пять… – Уж родные края я наизусть знаю! – Бегать могу ещё долго.

– Не торопись. Когда они наши частоты погасили, мы целых пять групп отправили. У двух – «Утёсы» [47].

– Вы с «крупняками» поаккуратнее, в «Тиграх» аппаратурка хитрая есть.

– А то мы не знаем. В общем, минут через пять их плющить начнут.

– Понял. Отбой.

Я взглянул на часы. Весь разговор занял чуть меньше двух минут. Даже если Дуб и его люди снова меня запеленговали – времени отреагировать у них уже не будет. Пять групп Следопытов – это сила, с которой стоит считаться, даже если вас сто человек.

К главному веселью я всё-таки не успел. Стоило мне собраться в обратный путь, как издалека донеслась частая стрельба, потом пару раз гулко рявкнули крупнокалиберные пулемёты, потом ещё немного постреляли – и всё.

Спустя пару минут в наушнике раздалось:

– Космолет-заноза.

– Здесь Заноза. Слушаю тебя.

– Можешь переходить на стандартный канал. Гедеван ждёт. Андреич приказал, как закончите на месте, с «языками» сразу к нему. Как понял?