19 июля 1941.

Пономаренко».

«Начальнику службы охраны тыла 9-й армии

Срочно.

Секретно.

Вчера, 6 августа, на колонну моего подразделения, осуществлявшую доставку предметов снабжения от тылового пункта передовым частям 9-й армии, было совершено нападение. Из-за того, что охрана колонны была возложена на самих водителей и старших машин, оказать существенное сопротивление нападавшим, имевшим тяжелое вооружение (пехотные орудия и минометы) и количеством свыше 200 человек, не удалось.

Общие потери составили:

6,5-тонные грузовики:

8 уничтожено,

8 серьезно повреждены.

Мотоциклы:

повреждены 2.

Потери личного состава:

убито:

2 унтер-офицера и 5 рядовых;

ранено:

1 унтер-офицер и 10 рядовых.

Утрачено:

вооружения – 13 тонн,

боеприпасов – 32 тонны,

вещевого имущества – 13 тонн,

ГСМ – 20 тонн.

07.08.1941

Командир 606-го полка снабжения

оберст-лейтенант фон Вихтиг».

–  Павел Анатольевич, я тут проанализировал некоторые сообщения Зайцева и пришел к выводу, что он не совсем с нами честен.

–  Ты что же, Борис Михайлович, считаешь, что это не он нам донесения отсылает или дезинформирует?

–  Нет, все намного сложнее. Вот, к примеру, радиограмма от девятого августа:

«Шестого августа группой подпольщиков и партизан под моим руководством в районе г. Ляховичи совершено нападение на транспортную колонну в составе двадцати тяжелых грузовиков, пятнадцать машин подбито, уничтожено большое количество военного имущества, боеприпасов и топлива», – зачитал он одно из донесений.

–  А что вас смутило?

–  Обстоятельства. Вот, смотрите, – и Маклярский подошел к большой карте, висевшей на стене, – Ляховичи находятся в двадцати километрах к юго-востоку от Барановичей, в самом, что ни на есть, тылу у немцев, то есть насыщенностью войсками этот район не уступает прифронтовой полосе. Нападение на крупную колонну большими силами в такой ситуации возможно только в том случае, если Зайцев точно знал, что она там будет. И знал – когда именно. Сто человек можно спрятать на несколько часов, но не дней. Следовательно, необходимо наличие источника, знающего графики и маршруты движения, однако Зайцев ни нам, ни Цанаве о таком информаторе не сообщал.

–  И что? Может, это какой-нибудь местный источник – кто-то что-то увидел, услышал, а старший лейтенант проанализировал информацию и проявил похвальную инициативу. Вы такую версию не рассматривали? – начальник Особой группы любил «поработать адвокатом дьявола», помогая сотрудникам выстраивать непротиворечивые версии.

–  Конечно, рассматривал! И пришел к выводу, что Зайцев продолжает получать информацию от «группы Истомина».

–  А при чем здесь «Странники»?

–  Две недели назад они захватили и допросили крупного чина из интендантской службы – в одной из шифровок это было. То есть в их руках находится достаточно подробная и, самое главное, свежая информация о складах и частях снабжения девятой армии немцев, так? Вряд ли немцы успели, даже если посчитали нужным, перестроить снабженческие связи. А вот на реализацию, особенно после отделения отряда Трошина, сил не хватает, и «Истомин» аккуратно сливает инфу тем, кто может ею воспользоваться.

–  Борис Михайлович, прямых доказательств-то нет, – вступил в разговор третий из присутствовавших. – Нам они, конечно, не сильно нужны, но все-таки хотелось бы большей конкретики.

–  Будут и доказательства, Наум Исаакович, будет и конкретика… Вы помните конструкцию «Партизанской гранаты», что капитан Раков от Зайцева привез?

–  Да, оригинальная задумка.

–  Оригинальная, но в то же время и продуманная: корпус – из картона или бумаги, а осколки приготовлены заранее. Все точно рассчитано на использование слабой взрывчатки и подручных предметов. Я проконсультировался с нашими подрывниками, они говорят – даже на черном порохе будет неплохо работать, а на артиллерийском или ружейном – еще лучше. Плотность поражения осколками для самоделки из утильсырья очень высокая. Взрыватель из спичек. Для конспирации очень подходит. Ну кто, найдя кучу бумажных трубок, заподозрит, что это гранаты?

–  А «Странники»-то тут при чем?

–  А при том, что специалисты говорят, что это не самоделка, точнее – самоделка, но разработанная заранее. И большинство изделий, придуманных нашими умельцами, немного на других принципах базируются. Они с цифрами мне объясняли! Подход совершенно другой!

–  Борис Михайлович, успокойся! Я понимаю, что сам вас накрутил, да и нарком этой группой заинтересовался, но умерь свой пыл немного. И, кстати, ты как гранатой этой распорядился?

–  Наши сотрудники приготовили пособия и выкройки, а группы, уходящие в ближайшее время в тыл к немцам, уже осваивают изготовление. Но Раков еще несколько интересных конструкций от Зайцева привез…

–  И ты думаешь, что это тоже – привет от «Странников»?

–  Да.

–  Вот скажи мне, Отто, где я еще людей возьму? – оберст-лейтенант был настолько не в духе, что даже сломал карандаш, которым начал писать.

–  Что на этот раз, Георг?

–  Еще и из Гедоба [16] теребят.

–  А этим что надо?

–  У них, видишь ли, диверсия, – издевательским тоном ответил Георг Кошмала, командир 3-го охранного полка. – Сообщают, что на перегоне у станции Радошковиче у них поезд взорвали.

–  Тоже мне, удивили, – в тон командиру ответил Отто. – В том районе вот уже месяц черт знает что творится. А что конкретно хотят?

–  Просят выделить солдат для патрулирования железной дороги от Красного до Минска, потому что, – оберст-лейтенант зачитал по бумажке: -

«…взрыв произошел под четвертым вагоном состава, и это несмотря на то, что на данном перегоне осуществлялись пробные прогоны составов и дрезин. Данные обстоятельства прямо указывают на диверсию, организованную в несколько предшествующих дней».

–  Если они пути проверяли, тогда, конечно, да, похоже на диверсию. Но откуда мы солдат возьмем? Мосты охраняем, патрулирование дорог проводим, а тут еще и это. Пусть в СД обращаются или в зипо – у них вроде отряды из местных появились. Вот пусть и гуляют вдоль дороги – бандитов и террористов пугают.

Третья наша трудовая вахта по «ремонту» шоссе оказалась наиболее сложной. Все ямы и воронки в месте планируемой засады были уже засыпаны (естественно, с добавлением не совсем мирных предметов), и теперь мы сместились по шоссе в сторону Минска. Пусконаладочные работы, по меткому выражению Казачины, он сам, командир и Бродяга проводили, спрятавшись под маскировочными накидками в специально выкопанных схронах. Да уж, провести несколько часов в коленно-локтевой позиции, ковыряясь при свете налобных фонариков с не самыми безопасными предметами, – удовольствие ниже среднего. Вечерами я помогал ребятам как мог, разминая их затекшие мышцы или исполняя по заявкам любимые песни.

Хорошо еще, что о хлебе насущном нашему отряду беспокоиться не приходилось: старший лейтенант Зайцев, обработанный Бродягой и Фермером, взял снабжение продуктами на себя. Ну а мы в ответ делились с ним диверсантскими хитростями и информацией.

По просьбе командира партизан я прочитал лекцию о том, как добывать взрывчатку из снарядов и бомб, а Казачина поделился с ними секретами изготовления самопальных воспламенителей.

Хотя, надо отдать должное, соображалка у энкавэдэшников тоже работала неплохо: больше всего впечатлила переносная «мотоциклистоловилка» – по сути своей, передвижной шлагбаум с дистанционным управлением. Дергаешь за веревку – и поперек дороги опускается толстенная слега, на раз вышибающая зазевавшегося немца из седла. Фермер, разглядывая сие произведение инженерно-конструкторской мысли, только хмыкнул, а затем поинтересовался, сколько немцев с помощью этого агрегата было поймано. Оказалось, что четверо. И подобные устройства спрятаны в кустах многих тропинок и дорожек в округе. Немного наивно, но подход мне понравился.