– Кстати, о России, – сказал он, поспешив встать между Артемисом и майором. – Мне удалось кое-что выяснить.

– Ты отследил электронную почту? – Внимание Артемиса мгновенно переключилось на кентавра.

– Именно, – подтвердил Жеребкинс, тут же переходя на менторский тон.

– Но в письме был вирус, оно сразу разрушилось.

Жеребкинс расхохотался.

– Вирус? Не смеши меня, мальчик. Следы остаются всегда. Тем более что вы до сих пор пользуетесь проводами. Если сообщение было послано, я могу его отследить.

– И куда ведёт след?

– У каждого компьютера есть своя подпись, уникальная, как отпечатки пальцев, – продолжил Жеребкинс. – Есть такая подпись и у сетей. Провода стареют и оставляют микроследы. Все на свете состоит из молекул, а вы впихиваете в тонюсенький кабель гигабайты данных – естественно, со временем он изнашивается. Что это означает?

Дворецки уже начинал терять терпение.

– Послушай-ка, Жеребкинс! – рявкнул он. – Время дорого. На чаше весов жизнь мистера Фаула. Так что переходи к сути, пока я тебе что-нибудь не сломал.

Кентавр хотел рассмеяться. Этот человек явно пытался пошутить. Но потом Жеребкинс вдруг вспомнил, как лихо Дворецки расправился со спецназовцами Трубы Келпа, и решил сразу перейти к сути.

– Хорошо, вершок, хорошо. Ты, главное, не волнуйся.

Но сначала ещё немножко объяснений…

– Я исследовал видеофайл, хранящийся в вашем ноутбуке. И обнаружил, что этот MPEG пришёл к вам с севера России. Уран, знаете ли, оставляет очень четкий след.

– С севера России? Правда? Ой, ну надо же! А мы и не знали! – всплеснул руками Дворецки.

– Я ещё не закончил, – ухмыльнулся Жеребкинс. – Смотрите и учитесь.

Кентавр вызвал на настенный экран сделанную со спутника фотографию Полярного круга.

– Уран – это Североморск. Ну, или район в радиусе пятидесяти миль. – С каждым нажатием клавиши световое пятно, обозначающее предполагаемую область поисков, уменьшалось. – Но медные провода применялись только в старых сетях. Ужас, эти сети латать не перелатать. В общем, неважно. Сложив всё это вместе, мы получаем… Мурманск! Все элементарно, как два плюс два.

Артемис резко выпрямился на своем стуле.

– Представьте себе, мурманская сеть насчитывает порядка двухсот восьмидесяти четырех тысяч наземных линий связи. – Жеребкинс не удержался от презрительного смешка. – Наземных. Варвары!

Дворецки громко хрустнул суставами пальцев.

– В общем, в ней порядка двухсот восьмидесяти четырех тысяч наземных линий. Я написал специальную поисковую программу, которая бы сравнивала следы, оставшиеся на MPEGе, с характеристиками этих кабелей. И получил всего две линии. Первая ведёт в мурманскую прокуратуру.

– Очень сомнительный результат. А другая линия?

– Вторая линия зарегистрирована на имя Михаила Васикина, проживающего на проспекте Ленина.

Артемис почувствовал лёгкое возбуждение.

– А что мы знаем об этом Михаиле Васикине?

Жеребкинс пошевелил пальцами, как заправский пианист.

– Я провел поиск в собственном архиве данных. Видите ли, у меня есть хобби: я коллекционирую досье так называемых разведывательных спецслужб. Кстати, несколько раз я там натыкался на упоминание о тебе, Дворецки.

Телохранитель попытался принять невинный вид, но мышцы его лица не совсем справились с поставленной перед ними столь трудной задачей.

– Михаил Васикин – бывший сотрудник КГБ, сейчас работает на мафию. Как это называется у русских, бригадир районного масштаба. Не очень высокий уровень, но и уличной шпаной этого Васикина не назовешь. Кстати, боссом Михаила Васикина является ещё один житель Мурманска, некий Бритва. Основным источником доходов банды является похищение европейских бизнесменов. За последние пять лет они похитили шесть немцев и одного шведа.

– А скольких из этих людей удалось освободить живыми? – чуть ли не шёпотом спросил Артемис.

Жеребкинс заглянул в свой компьютер.

– Ни одного, – ответил он. – В двух случаях пропали и те люди, что вели с преступниками переговоры. Восемь миллионов долларов, выплаченные в качестве выкупа, исчезли без следа.

Дворецки с трудом поднялся с крохотного стульчика, не предназначенного для того, чтобы на нём сидели вершки, тем более вершки таких размеров, как он.

– Все, хватит разговоров. Думаю, пришло время господину Васикину познакомиться с моим близким другом, мистером Большим Кулаком.

«Чересчур мелодраматично, – подумал Артемис. – Но даже я не выразился бы лучше».

– У тебя отличный друг, Дворецки, – сказал он вслух. – Время действительно пришло, но мне не хотелось бы добавить твоё имя к списку пропавших без вести. Эти мафиози умны. Значит, нам следует быть умнее. Мы обладаем преимуществами, которыми не располагали те люди, что прежде имели дело с бандой Бритвы. Во-первых, мы знаем имя похитителя, во-вторых, нам известно, где он живёт, и, в-третьих, что самое главное, нам помогает волшебный народец. – Артемис бросил взгляд на майора Крута. – Он ведь нам помогает, а, майор?

– Во всяком случае, вам помогаю я, – ответил Крут. – Разумеется, я не могу приказать никому из моих людей отправиться в Россию. Но надеюсь, меня поддержат. – Он посмотрел на Элфи. – А ты что скажешь?

– Конечно, я отправляюсь с вами, майор, – кивнула Элфи. – Тем более лучшего пилота вам ведь не найти.

В подвале «Лабораторий Кобой» находился тир, оборудованный в строгом соответствии с указаниями самой Опал. В нем использовалась разработанная ею система трехмерных мишеней, стены были покрыты новейшей звукоизоляцией, а под полом установлены гироскопы. В тире можно было хоть слонами швыряться, и ни один сейсмограф в мире не зарегистрировал бы даже легкого дрожания земли.

Тир предназначался для обучения членов триады Б’ва Келл владению «тупорылами». Но чаще других сюда приходил сам Шипс Дубин. Казалось, он проводил здесь каждую свободную минуту, вступая в виртуальные битвы со своим заклятым врагом майором Джулиусом Крутом.

Когда Опал вошла в зал, Дубин как раз всаживал заряд за зарядом из своего любимого «храбреца» в трехмерный голографический экран, на котором крутился какой-то учебный фильм с майором Крутом в главной роли. Зрелище было очень жалким, но об этом Опал Кобой предпочла не говорить.

Дубин вытащил ушные затычки.

– Ну, кто ещё умер? – осведомился он.

Опал передала ему миниатюрное видеоустройство.

– Вот. Запись, только что снятая с камер, которые мы установили в квартире Каррере. Этот вершок ещё раз доказал свою некомпетентность. Жертв нет, но, как ты и предсказывал, Крут отменил чрезвычайное положение. А потом майор согласился лично сопровождать этих вершков в северную Россию. Северная Россия – это за Полярным кругом…

– Я знаю, где у России север, – оборвал её Дубин.

Замолчав, он несколько секунд задумчиво поглаживал свой шишковатый лоб.

– Что ж, такой поворот событий может сыграть нам на руку, – наконец сказал он. – Нам представляется идеальная возможность устранить майора. А без Джулиуса Легион – всё равно что безголовый червь-вонючка. Особенно если связь с поверхностью вдруг ни с того ни с сего прервется. Она ведь прервется?

– Конечно, – заверила его Опал. – Мы подключили к установленным в шахтах датчикам «глушилку» моего изобретения. Во всех помехах будут винить выбросы магмы.

– Превосходно, – кивнул Дубин, и его губы искривились в гримасе, которую, если хорошенько напрячь воображение, можно было принять за зловещую ухмылку. – Да, и выведи из строя все полицейское вооружение. Не дадим Джулиусу ни единого шанса.

Когда «Лаборатории Кобой» обновляли оружие Легиона, в каждый бластер была капнута крошечная капелька припоя. На самом деле это был вовсе не припой, а особая смесь, которая при получении сигнала определённой частоты от параболической антенны, установленной на здании лабораторий, должна была вырубить все полицейское оружие. Бластеры превратятся в обычные палки, тут-то и вступит в игру триада Б’ва Келл, до зубов вооружённая «тупорылами».