Кизингер вытащил ХДС из глубин падения в 1966 году, и он оставался самой сильной фракцией в парламенте. Кизингер упустил абсолютное большинство голосов. Канцлер победил, но большинство проиграло. Появилась возможность создания социально-либеральной коалиции. СДПГ, будучи еще в союзе с ХДС, доказала свою способность к власти, а теперь осмелилась претендовать на эту власть. Ко всему прочему, около полуночи канцлера вызвали в парк вокруг дворца Шаумбург молодые члены ХДС, дезинформированные и опьяненные победой, 200 молодых людей пришли сюда, чтобы чествовать своего якобы победившего канцлера. В ответ на приветственные крики канцлер только вымученно улыбнулся.

В этот решающий момент Кизингер опять заколебался, и эта ошибка, вероятно, стоила ему последней надежды на канцлерское кресло и участия в управлении ХДС. Уже во время предвыборной кампании он не высказался однозначно за продолжение Большой коалиции. Именно сейчас был последний момент, когда он мог провести переговоры с СДПГ, но он этого не сделал. Большинство членов ХДС отстаивали в первую очередь христианско-либеральную коалицию. Кизингер просто не мог поверить в то, что проиграл предвыборную гонку. Он ночью послал свое доверенное лицо Гельмута Коля к либералам, однако Геншер вспоминает, что Коль явился без интересных предложений, а в пункте, касающемся Шеля, только заявил: «Он снова может стать министром по вопросам помощи развивающимся странам».

Кизингер, который после фиаско на выборах обиженно заявил, что СПГ «сама капитулирует» в парламенте, отправился спать. Брандт, напротив, выступил перед камерами, заявив, что хочет стать канцлером. Еще ночью он дважды вел телефонные переговоры с Шелем. Шанс выпал социально-либеральной коалиции. Еще раз стало ясно, что Кизингер не владел искусством «закулисной игры», необходимой для удержания власти в своих руках, да и никогда не хотел учиться. В ночь выборов, 28 сентября, он предоставил СДПГ возможность действовать. Для ХДС в первый раз за все время существования ФРГ началась тяжелая жизнь партии, находящейся в оппозиции. Кизингер был парализован и не хотел поверить в свое поражение. Еще за два дня до вступления Вилли Брандта в должность канцлера министр внутренних дел Бенда публично размышлял над новой ролью ХДС в качестве оппозиции. Он вспоминает, что Кизингер, позвонив ему после окончания речи, с негодованием и яростью накричал на него: неужели не понятно, что его, Кизингера, послезавтра выберут бундесканцлером? С трудом контролируя себя с болезненно перекошенным ртом Кизингер все-таки нашел в себе силы поздравить в день «X» только что избранного федерального канцлера Брандта. Для Кизингера это был конец карьеры.

Курта Георга Кизингера ценили за то, что он был очень талантливым оратором, мыслителем и эстетом — за это же его и осмеивали. Сомнения в его способностях организатора и управленца были не вполне обоснованны. «Обычное представление о политике не слишком очаровательно. Требуется работать на износ и добиться того, чтобы чувствовался запах страха перед властью. Легкая риторика и элегантное поведение часто вызывает подозрение, что что-то идет не так», — говорилось в речи на смерть Кизингера. На самом деле он был райской птицей на боннском паркете. Интриги и склоки политических будней были ему не только ненавистны, он действительно был выше их. Британскому журналисту Нилу Эйчерсону Кизингер напомнил детскую историю про быка Фердинанда, который больше любит нюхать цветы, чем бороться со своими соперниками. Кизингер хоть и осознавал полностью все искушения власти, но был независим от них.

Но все же дух времени способствует тому, что образ Кизингера кажется более блеклым, чем он был на самом деле. «Правление соперников» не было «канцлерской демократией» в аденауэровском стиле. Большая коалиция стала исключением из правил, и Кизингер с честью пытался представить это исключение в качестве первого лица государства. Парадоксальным образом Большая коалиция вошла в историю как самое успешное правительство ФРГ. За время существования этого правительства были приняты 436 законов, решены многие проблемы, связанные с необоснованным увольнением рабочих и сохранением заработной платы на время болезни, была стабилизирована экономика, отменены Чрезвычайные законы, снято табу на «восточную политику», нормализованы отношения с Францией и США. Рискованные решения и гениальные озарения не были «коньком» Кизингера, тем более что интересы обеих партий были слишком различны и слишком сильным было сопротивление в его собственной партии. Правительство Большой коалиции сдвинуло с места многие проблемы и добилось обновления политики. В эпоху Кизингера новое сражалось со старым, он был в одно и то же время представителем старшего поколения и канцлером периода перемен. Плоды будут пожинать его последователи.

После своей отставки с поста канцлера Кизингер не остался в Бонне, хотя до 1980 года был депутатом. Еще несколько лет он был председателем ХДС, потом почетным председателем партии. Кизингер хотел снова быть канцлером, он очень долго жалел, что во второй период правления не смог совершить ничего великого. Наконец он смирился с тем, что его время прошло. Многие неохотно вспоминали время его правления. С болью Кизингер узнал о неблагодарности ХДС, но «для ХДС он персонифицировал падение с высоты двух десятилетий единоличного царствования в глубокий обморок, в котором находится каждая оппозиция», — пишет историк Арнульф Баринг. Бывший канцлер вернулся на родину, в Швабию. «Того, у кого есть хладнокровное отношение к власти и к собственным возможностям, смирение и юмор, настоящая любовь к ближнему, воля и сила к бескорыстной службе, мы можем считать призванным», — писал однажды Кизингер в своей книге «Идеи обо всем». У него было призвание канцлера. Только вот политика больше не была ему нужна, как и он ей. Кизингер умер в 1988 году в возрасте 83 лет.