Возможно, это была ошибка. Ведь на самом деле должность президента полностью отвечала требованиям Эрхарда. Роль политического старейшины, который держит речи, путешествует и представляет свою страну который стоит над всеми партиями и пользуется уважением всей нации, — эта роль подошла бы Эрхарду как влитая. Но он вбил себе в голову, что должен стать канцлером. Каким бы нерешительным и слабовольным он ни был, если Эрхард что-то счел правильным, он упорно добивался цели, несмотря на все препятствия. Так было в 1948 году, когда Западная Германия переходила на рыночную экономику, так было и теперь. За это ему пришлось вынести немало оскорблений и унижений. Аденауэр не выбирал средства, чтобы дискредитировать Эрхарда в глазах публики.
Поначалу дискредитированным оказался сам Аденауэр, и по собственной вине. После того как Эрхард отозвал свою кандидатуру, канцлер опрометчиво заявил, что сам теперь хочет стать федеральным президентом, но он быстро понял, что полномочий у президента меньше, чем у канцлера. Хуже всего было то, что, уйди сейчас Аденауэр со своего поста, преемником во дворне Шаумбург станет со всей вероятностью Эрхард. Так что он канцлер отозвал свою кандидатуру якобы из-за напряженного политического положения в мире — предстоял еще один берлинский кризис, что не позволяет вверить судьбу Германии в неопытные руки. Это было открытое объявление войны Эрхарду. Тот как раз находился в США и не мог толком защищаться. Общественности было ясно, что Эрхард был жертвой кампании, организованной Аденауэром. Суровая критика не заставила себя ждать. С этих пор нерушимый до сей поры авторитет Аденауэра был надолго подорван.
Но фарс вокруг президентского поста был всего лишь началом конца эры Аденауэра. Дальше было хуже. 13 августа 1961 года Западный и Восточный Берлин были разделены Берлинской стеной, это закрепило существование двух германских государств. Настал час большого крушения немецких политических иллюзий. Политика Аденауэра, призванная содействовать воссоединению Германии при помощи интеграции с Западной Европой и «политики силы», провалилась. За это и канцлер, и его партия были наказаны в сентябре 1961 года потерей абсолютного большинства голосов на выборах в бундестаг.
Теперь уже открыто зазвучали призывы к свержению Аденауэра. Этого требовал уже не только партнер коалиции — СДП. Звучали такие призывы: «Вместе с ХДС, но без Конрада Аденауэра!» или «Кто хочет Эрхарда, голосуйте за СДП!» Видеть Эрхарда в качестве канцлера хотели теперь не только политики из рядов ХДС. Вне себя от ярости, Аденауэр должен был признать, что ХДС добивался благосклонности избирателей как с помощью его имени, так и с помощью имени Эрхарда: «Аденауэр, Эрхард и команда». Рядом с изображением канцлера на одном плакате красовался теперь и портрет Эрхарда. Несмотря на все усилия канцлера, позиция Эрхарда стала сильнее, но он сам все еще страшился низвержения канцлера. «Хороший человек с озера Тегернзее» отказался от открытого голосования против Аденауэра, и внутриполитическая попытка путча была отменена. Аденауэру удалось стать канцлером еще раз.
Однако было ясно, что теперь это его последний срок на этом посту. В 1962 году Аденауэру пришлось из-за аферы с журналом «Шпигель» пообещать в наступающем году подать в отставку. В оставшиеся двенадцать месяцев Аденауэр, конечно же, целенаправленно искал альтернативу Эрхарду. Он последовательно пробовал сделать своим преемником Франца Этцеля, министра финансов с 1957 но 1963 год; Генриха Кроне, председателя фракции ХДС и министра по особым делам, находящегося с Аденауэром в очень хороших отношениях; Ойгена Герстенмайера, бывшего много лет федеральным президентом; в конце концов, Герхарда Шрёдера, бывшего министра внутренних дел и министра иностранных дел с 1961 года. Однако у всех кандидатов был один изъян — ни у кого из них не было такой большой популярности, как у федерального министра экономики. Уровень популярности Эрхарда был все еще сенсационно высоким. Когда Аденауэр услышал последние результаты опросов общественного мнения, он желчно и с плохо сдерживаемой злостью проговорил свое угрюмое пророчество: «Когда-нибудь и его я сведу к нулю».
Канцлеру это не удалось. Выборы в земельные парламенты в 1963 году еще раз отчетливо продемонстрировали, что Людвиг Эрхард непобедим в качестве тягловой силы в предвыборной кампании и, соответственно, незаменим для ХДС. Эрхард гарантировал партии голоса избирателей, только это и шло в расчет. Так, весной 1963 года фракция ХДС объявила Эрхарда официальным преемником канцлера, несмотря на все предостережения и откровенный протест своего председателя и действующего канцлера Аденауэра.
Когда федеральный президент Ойген Герстенмайер во время официальной церемонии прощания с Конралом Аденауэром в бундестаге сравнил того с Бисмарком, это прозвучало фальшиво. Сложно было бы придумать более неуместное сравнение: «В отличие от Вас, он уходил со своего поста с неудовольствием, как бы блистательно не выглядело его прощание». Именно нежелательная, выглядящая фальшиво и губительно отставка была самым главным сходством между рейхсканцлером из Пруссии и рейнским бундесканцлером. «Я ухожу с тяжелым сердцем» — сказал Аденауэр прямо и открыто, ни секунды не сомневаясь. Ничто не изменилось в его негативном отношении к Эрхарду. Его неприязнь только усилилась, и это не сулило будущему Эрхарда ничего хорошего.
Также скорее плохим предзнаменованием было и то, что Эрхарду во время выборов в бундесканцлеры 16 октября 1963 года не хватало нескольких голосов из членов правительства. Наметились первые признаки будущих трудностей в отношениях с собственной партией. Однако все это в момент триумфа Эрхарда не беспокоило. Вступая в должность канцлера, Эрхард выглядел откровенно счастливым. Он достиг своей цели. Его непобедимый противник был повержен. В 1963 году Эрхард, так же как и его современники, плохо сознавал, что его победа была пирровой, что противостояние с Аденауэром стоило ему слишком много сил и что, в конце концов, он въехал во дворец Шаумбург полностью обессиленным.
Длинное правительственное заявление Эрхарда, длившееся дольше двух часов, нашло положительный отклик в парламенте, в средствах массовой информации и у общественности. Новый канцлер обещал проводить «политику умеренности и понимания», предвещал прорыв в новую эру либерализма. Речь об «окончании послевоенного периода» прозвучала, правда, лишь в 1965 году, во время второго правительственного заявления Эрхарда, но многие его современники уже в 1963 году увидели этот перелом.
Даже внешне нельзя было не заметить изменений правительственной верхушки. Аденауэра, сухопарого, аскетичного и скептичного рейнландца, сменил уютный, полноватый и жизнерадостный Эрхард со своей бесконечной наивной верой в человеческую доброту. «Если Аденауэр готичен, то я — барочен». Так Эрхард охарактеризовал не только внешность, но и различия в их характере и мировоззрении. Действительно, немцы видели в Аденауэре патриарха, строгого, серьезного, внушающего уважение. «Старый лис» считался прожженным тактиком, изощренным и порой коварным. Эрхарду долго пришлось испытывать это на собственной шкуре. Население уважало Аденауэра, но о любви речи не шло. С Эрхардом дело обстояло иначе. Без его невероятной популярности ему не удалось бы стать канцлером. «Отец экономического чуда» и новый руководитель правительства был человеком из народа, таким же, «как все». Даже хобби — увлечение футболом — новый канцлер разделял с миллионами своих сограждан. Каждое утро понедельника начиналось для Эрхарда с обязательного прочтения спортивного журнала «Kicker». Сотрудник его пресс-службы Ганс Кляйн, позже представитель правительства при Гельмуте Коле, вспоминал, что вплоть до конца жизни Людвиг Эрхард каждую неделю был в курсе того, что происходило с «его командой». Эрхард особенно гордился дружбой с федеральным тренером Зеппом Хербергером.
Другой страстью Эрхарда была игра в скат. Поначалу он часто предавался ей вместе с федеральным президентом Любке. Однако положение дел вскоре после вступлении Эрхарда в должность канцлера изменилось, ведь Любке был приверженцем Большой коалиции, а Эрхард — ее официальным противником.
