18 апреля 1945 года Третий рейх был накануне падения, Вторая мировая война должна была скоро закончиться. Факел войны, сумевший повергнуть в бушующее пламя весь континент, давным-давно начал шествие с немецкой земли. Красная армия штурмовала Берлин, а Гитлер все еще фанатично призывал из своего бункера под имперской канцелярией «немного продержаться».
Вдалеке от столицы Рейха, вокруг которой кипели главные бои, во франконском городе Фюрте в тот день по улицам громыхали американские танки Шермана. Люди облегченно вздыхали, ведь для них война закончилась. Одним из таких людей был Людвиг Эрхард, который вместе со своей семьей нашел пристанище в доме бабушки и дедушки. «Наше время придет!», — написал Эрхард несколькими месяцами раньше своей дочери. И вот оно пришло, время освобождения и начала новой жизни. Эрхард хорошо умел использовать благоприятность каждого часа, он говорил: «Изначально я вряд ли был рожден, чтобы стать политиком». Он повторял и подчеркивал эти свои слова снова и снова в бесконечных речах и интервью. «Как только я начал свою политическую карьеру, я стал открытием американцев!» Эти притязания отчасти ложны, а отчасти правдивы, поскольку Эрхард помогал своей судьбе.
Уже в день ввода американских войск, 19 апреля, Эрхард предложил майору Куперу, командиру и верховному представителю американских оккупационных сил в Фюрте, свои услуги в качестве эксперта по вопросам экономики. Так что не совсем верно говорить, что американцы сами нашли Эрхарда, якобы оценив его как автора экономических и политических статей в юбилейном сборнике. В качестве руководителя экономического института по проблемам исследования промышленности в Нюрнберге Эрхард выпустил в 1944 году исследование, посвященное «военному финансированию и консолидации долгов». В нем он совершенно открыто исходил из скорейшего падения Третьего рейха. Тот, кто высказывал подобного рола мысли во времена национал-социалистической диктатуры, рисковал головой. Но Эрхард беззаботно продавал свой сборник частным лицам. Один экземпляр он выслал Карлу Гёрделеру, о чьей связи с группой сопротивления 20 июля Эрхард, конечно, ничего не знал. В одной из своих последних заметок перед арестом гестапо, показательным процессом в народном суде Фрейслсра и варварской казнью Герделер поделился с остальными заговорщиками своим позитивным впечатлением от Людвига Эрхарда: «Доктор Эрхард написал очень хорошую работу об обращении с долгами, с основными постулатами которой я полностью согласен. Он станет вам хорошим советчиком». Попади это письмо в руки нацистских палачей, эта фраза легко могла бы привести к смертному приговору для Эрхарда.
Насколько опасными для жизни Эрхарда были в то время идеи сборника, рассказывает Теодор Эшенбург, после 1945 года ставший профессором политических наук в университете Тюбингена. Бомбовая война по воле случая свела в октябре 1944 года вместе Эшенбурга и Эрхарда в доме доктора Карла Гута в Берлине. Когда Эшенбург за одну ночь прочитал выданный ему Эрхардом текст, он не хотел ни секунды держать в руках бумаги, которые жгли ему руки. Он постучал в дверь комнаты Эрхарда, который к тому моменту уже пошел спать, и подал ему немедленный совет как можно скорее уничтожить опасные бумаги. Эрхард, которого в тот момент беспокоило только желание спать, неохотно пробормотал, что это не причина его будить. Он ни в коем случае не поддался волнению Эшенбурга и преспокойно продолжал таскать с собой несколько экземпляров сборника в потертой папке через весь рейх. Людвиг Эрхард никогда не был бойцом Сопротивления, но и никак не скомпрометировал себя в период национал-социализма. Он не вступил ни в партию, ни в какую-либо другую организацию. Эрхард держался в стороне. Это гораздо больше того, что могло сказать о себе большинство немцев после 1945 года.
Однако американцы знали обо всем этом лишь совсем немного. Им импонировала самостоятельность инициатив Эрхарда и его самомнение. Оккупантам нравился динамичный и не обремененный сомнительным политическим прошлым человек с глубоко посаженными голубыми глазами. Он был экспертом по вопросам экономики, а эксперты были в то время востребованы. Вскоре завоеватели посчитали, что он способен справиться и с более серьезной задачей.
Утром 18 октября 1945 года джин американской военной полиции, резко взвизгнув шинами, затормозил перед домом № 49 но улице Форстхаусштрасе, где прожинал Эрхард, когда приезжал в Фюрт. Из него выпрыгнул молодой офицер, решительно заявив, что должен говорить с доктором Эрхардом. После краткого знакомства Эрхарду было приказано следовать за представителем военной полиции без указания причин. Его жене, госпоже Луизе, и их дочери оставалось только ждать возвращения Эрхарда в неведении и страхе. Сам же Эрхард только по дороге в Мюнхен узнал, о чем, собственно говоря, идет речь. Желанием американцев было сделать его министром экономики свободного государства Бавария. Эрхарде радостью согласился, к вящему удовольствию Вильгельма Хёгнера, убежденного социал-демократа, ставшего премьер-министром. Он тщетно пытался найти подходящего кандидата на пост министра экономики, но никто не хотел взять на себя такую ответственность из-за царящего повсюду хаоса и угрожающей экономической ситуации. Эта задача поразительным образом походила на труд Сизифа из античной мифологии. Любое должностное лицо оказалось бы перед целой горой работы и проблем и вряд ли справилось бы с грандиозной задачей поднять экономику на ноги. А Людвиг Эрхард был закоренелым оптимистом. Он верил в себя и в свои способности. Премьер-министр Хёгнер тоже был рад найти кандидата, и вдвойне рад, поскольку этот кандидат был благосклонно принят оккупационными силами. «Позже мне наконец стало ясно, почему американское военное правительство так активно отстаивало кандидатуру доктора Эрхарда на пост министра экономики», — вспоминает Вильгельм Хёгнер 27 лет спустя. «Он был приверженцем идеи свободной рыночной экономики. Я же был социал-демократом». СДПГ выступала в то время за плановое управление экономикой, что пришлось не но вкусу американцам, впрочем, так же как и Эрхарду.
На посту министра экономики Баварии Эрхард, впоследствии весьма успешный министр экономики ФРГ, в 1945–1946 годах потерпел неудачу. Это была не только его вина, таковы были обстоятельства того времени. В послевоенный период преимущество было за организованным распределением дефицитных товарок. Эрхард не мог так поступить. Он вообще придерживался мнения, что успешную экономическую политику можно проводить только на больших территориях. Автономная экономическая политика, ограниченная территорией Баварии, но его мнению, была абсолютно бесполезна. Так, в ноябре 1946 года Эрхард самонадеянно заявлял: «Бавария мелковата для экономиста моего калибра». Некоторая доля истины в его словах была. Однако уже через короткое время после начала работы в качестве министра экономики Баварии Эрхард обнаружил свою «ахиллесову пяту» — он ненавидел возню с бумагами. Политик не может обойтись без решения письменных вопросов, как и без внимательного отношения к юридическим проблемам. Конкретное оформление проектов Эрхард на протяжение всей своей жизни перекладывал на плечи других. Ему важнее было нащупать основные направления экономической политики, новые горизонты. В результате он не был хорошим управляющим. Он колебался, медлил и постоянно менял принятые однажды решения. В результате ему не удалось подчинить себе баварское министерство экономики. Газеты называли Эрхарда «министром провальной экономики». После выборов в баварский парламент в октябре 1946 года ему пришлось сложить с себя прежние полномочия.
Новый земельный парламент образовал комиссию по вскрытию «нарушений, произошедших в министерстве экономики Баварии в период управления Эрхарда». Это была самая первая комиссия по вскрытию проблем за всю историю западно-немецкого парламентаризма! Хотя Эрхарду и приписывали полную моральную незапятнанность, но приговор организационным дефектам министерства оказался суровым. Это был далеко не самый лучший почин для блестящей карьеры политика. Однако этот эпизод ни в коем случае не повредил Эрхарду — даже наоборот.
