Еще одной приятной новостью было то, что жене одного из приятелей Артура понадобилась помощница, и Артур порекомендовал мать Тони. Вскоре она вместе с сыном и трехногим котом перебралась в дом этих весьма симпатичных людей.

Одна неделя сменялась другой, а Шейла и Артур не замечали времени.

– Я никогда не видел Артура таким счастливым, – сказал однажды Николас Шейле. – Боссу давно нужна была женщина, которая бы приручила его.

Вряд ли его можно приручить, подумала Шейла, и впервые за последние недели ей стало грустно. Все то, что с детства было заложено в нее пуританским воспитанием, вдруг разом поднялось с каких-то неведомых глубин ее души и захлестнуло горечью сердце.

Она медленно окинула кухню новым, отстраненным взглядом: тут, как и во всем доме, не было ни одного, даже пустячного, предмета, который она по праву могла бы назвать своим. Кто она здесь? Любовница. А значит, временная женщина, которую рано или поздно попросят собрать пожитки и удалиться. Будь иначе, Артур хотя бы раз, хоть невольно, в минуту экстаза сказал, что любит ее… Не сказал. Ни разу.

Эти мысли придавили Шейлу как тяжелые камни. Может быть, не так уж и не права была мать, все двадцать четыре года твердившая, что «жить в грехе» ужасно? Сможет ли она уйти сама, если когда-нибудь почувствует охлаждение Артура?… Страшно даже подумать об этом. А если и найдет в себе силы уйти первой, разве сумеет полюбить другого мужчину, выйти замуж, родить от него детей?…

Нет, это невозможно!

Шейла закрыла лицо ладонями и только тут обнаружила, что по щекам текут слезы. Она быстро умылась, боясь, что кто-нибудь войдет и увидит ее плачущей. Ну зачем думать о плохом? Ведь сейчас все прекрасно, и она счастлива! Много ли на свете женщин, которым судьба подарила такую любовь? Глупо омрачать ее. Будь что будет.

Но с этого момента крошечное зернышко боли занозой застряло в сердце Шейлы.

Поговорив по телефону с матерью, Шейла повесила трубку и поймала на себе озабоченный взгляд Артура.

– Соскучилась по дому?

– Вроде нет.

– Ни капельки? Она улыбнулась.

– Ну, если только капельку.

– Мы могли бы слетать в Англию, – спокойно предложил он, – если тебе хочется повидаться с матерью.

У нее расширились глаза от удивления.

– Вместе?…

– Конечно.

Она вдруг ясно представила элегантного красивого Артура в гостиной их дома. Интересно, какой была бы реакция матери? Ведь Артур мне даже не жених, подумала Шейла, а мамуля чтит викторианские традиции и все-таки немножко ханжа.

– Знаешь, я не очень-то горю желанием съездить домой. Честно.

Но Артура обмануть не удалось. Серые глаза превратились в узкие полоски.

– Твоя мать человек строгих правил, я прав?

– Можно сказать и так.

– Расскажи мне о ней.

Артур иногда чересчур прямолинеен! Шейла же выросла в окружении, где прямолинейность считалась неприличной. Но Артур умел расспрашивать и при этом так внимательно смотрел в глаза, что сразу хотелось вывернуть перед ним душу наизнанку.

– Маму учили никогда не обнаруживать своих чувств, быть всегда твердой и прочее. – Шейла засмеялась. – Для нее съесть пирожок на улице – преступление.

– Так1что ей может не понравиться во мне? Неужели одно то, что я кинопродюсер, вызовет у нее осуждение?

– Нет, – покачала головой Шейла, – она уважает деньги, а у тебя их достаточно.

– Значит, то, что мы не женаты?

Она покраснела до корней волос и отвернулась.

– Конечно же нет.

Артур подошел к ней, повернул к себе и почти нежно произнес:

– Шейла…

– О, ради Бога! Я вовсе не требую, чтобы ты женился на мне только потому, что моя мать не одобрит нашу жизнь во грехе!

– Ну что ж, тогда давай поженимся. Как ты на это смотришь?

Шейла обомлела. Ей следовало бы броситься в объятия Артура и с радостью принять предложение. Но она улыбнулась какой-то жалкой улыбкой и залилась слезами.

– Ну-ну. Разве так принимают предложение? – ласково заворчал он, без лишних слов взвалил упирающуюся Шейлу на плечо и направился к лестнице.

– Опусти меня! – вопила она, для порядка колотя по его спине кулачками. – Куда ты меня тащишь?

– В то единственное место, где, я уверен, ты мне не окажешь сопротивления.

– В… спальню?

– Угадала, молодец. – Он открыл ногой дверь, вошел в комнату и положил Шейлу на кровать, а сам сел рядом. – А теперь скажи мне, почему ты так реагировала. Я думал, ты придешь в восторг от моего предложения.

– Я вовсе не хочу, чтобы ты женился на мне только потому, что так хотелось бы моей матери.

– Твоя мать не имеет к этому никакого отношения.

– И я вовсе не хочу, чтобы ты женился на мне из жалости!

Артур нахмурился.

– При чем здесь жалость? Не поверю, чтобы за всю историю существования мира нашелся хоть один мужчина, который бы женился на женщине из жалости.

– Это было самое равнодушное и еле слышное предложение…

– Только потому, что у меня пересохло во рту, – объяснил Артур.

Шейла посмотрела на него с подозрением.

– Только не вздумай утверждать, что ты волновался.

– А почему нет? Разве мне не позволено волноваться? В конце концов не каждый же день я прошу женщину выйти за меня замуж.

– Именно поэтому ты мог бы сказать, что любишь меня! Даже если бы это была ложь.

– Так вот что тебя волнует…

Шейла не могла больше сдерживаться.

– Я знаю, как сильно ты любил свою девушку в колледже. Я знаю, какой красивой она была. И я понимаю, что ты, возможно, не можешь испытывать такого же чувства ко мне. Но ты мог, по крайней мере, притвориться…

Боже, что я говорю! – ужаснулась она.

– Тихо, милая, перестань плакать. – Он вытер ее слезы тыльной стороной руки. – Кто рассказал тебе об Айрин?

– Николас. Но только потому, что я спросила его об этом. Ты действительно очень убивался, когда она умерла?

– Да, – спокойно сказал он. – Ей было всего девятнадцать.

Его глаза затуманились, и Шейле стало стыдно. Если она не может смириться с тем фактом, что Артур когда-то кого-то любил, то это ее проблема.

– Мне не следовало об этом говорить…

– Мы познакомились в колледже. Это было более десяти лет назад. Да, я любил Айрин так, как может любить девушку юноша, стоящий на пороге возмужания. Как и всякая первая любовь, она была горячей и стремительной и, возможно, так же быстро бы и улетучилась, если бы Айрин не… – Его глаза еще больше погрустнели. – Сестра Айрин устраивала вечеринку по случаю своего дня рождения и пригласила нас обоих. Я отказался, сославшись на мифическую занятость, и Айрин обиделась. А на следующее утро ее не стало. Когда она возвращалась домой со дня рождения, ее повез какой-то приятель на своем мотоцикле. На огромной скорости они врезались в дерево и погибли. Я не мог простить себе…

– Но ты же не мог знать, что все так случится, – запротестовала Шейла.

– С тех пор я отношусь к слову «любовь» с суеверным страхом. Я любил своего отца, хотя и презирал иногда за его отношение к моей матери. А когда он умер, мне было намного горше именно из-за того, что я иногда презирал его. Затем умерла мать. Потом Айрин… Понимаешь, Шейла, смерть забрала у меня всех, кого я любил. И я стал бояться… – Его голос смягчился. – Разве ты не чувствуешь, дорогая, как сильно я тебя люблю?

У нее задрожали губы.

– Честно? Правда? Он улыбнулся.

– Честно. Я думал, что и ты меня любишь.

– О, Артур! Конечно, люблю! Всей душой!

– Но ты тоже никогда не говорила мне об этом.

– Даже у современных женщин есть гордость, – чопорно ответила Шейла. – И вообще принято, чтобы мужчина первый говорил об этом.

– Это ты-то современная? – Он откинул назад голову и расхохотался. – Шейла, да ты старомодна, как рождественский пудинг!

– Но я могу быть современной, – обиженно прошептала она. – И хочу быть такой.

– Чепуха. Я не хочу, чтобы ты была такой. – Артур наклонился и поцеловал ее в лоб. – Я давно покончил с беспорядочными связями, с хождениями по ночным клубам. Я всю жизнь ждал такую, как ты. Женщину, которая бы любила меня и наполнила мой дом детьми и счастьем. И еще мечтал, чтобы в доме всегда пахло вкусной едой.