— Хорошая мебель. — Иверин оказался мужчиной чрезвычайно глазастым. — Одна беда — слишком прихотлива. Требует, знаете ли, постоянного ухода. Вика, — произнес он тихо, глядя прямо перед собой.

Максим не сразу понял, что обращается он к визгливой женщине, но та, словно дрессированная собачка, появилась на пороге.

— Слушаю, Георгий Витальевич.

— Вика, заварите нам чаю. Хотя, может быть, товарищ предпочитает кофе?

— Благодарю. Если это не слишком обременительно, — улыбнулся Максим.

— Ну что вы, вовсе нет. Значит, чай и кофе.

— Одну минуточку. — Вика исчезла в глубине квартиры все с той же прытью угодливой собаки.

— Простите, а это… — Максим указал в сторону двери.

— Прислуга, — легко сообщил Георгий Витальевич. — Знаете ли, одному достаточно сложно управляться с такой квартирой.

— Вы не женаты?

— Ну почему не женат? Женат, хотя не живу с семьей уже почти пятнадцать лет, а развестись все руки не доходят. Жена давно переехала в столицу, поближе к родне. Дети учатся. У меня сын и дочка. — Он не без гордости указал на висящую в латунной рамке прямо над головой Максима фотографию: — Видите? Мальчик сейчас в Бауманском, учится на третьем курсе, девочка поступила в Оксфорд. — Иверин улыбнулся как-то совершенно беззащитно, черты лица разгладились. — Девочка у меня талантливая, — произнес он с нежностью. — Учится отлично. Правда, пишет, что приходится подрабатывать два-три часа в день после учебы. Но, как говорится, западный образ жизни диктует.

— Да, — согласился Максим, хотя представления не имел о западном образе жизни, не считая того, что видел в каких-то дешевых боевиках.

— Да-с, — вздохнул Георгий Витальевич и вновь с любопытством уставился на Максима, словно вспомнил, что тот пришел сюда вовсе не о детях поболтать и не о делах скорбных, мирских покалякать. — Так чем же, собственно говоря, обязан вниманию военной прокуратуры? Насколько я понимаю, гражданскими лицами занимается МВД.

— Совершенно верно. Но, Георгий Витальевич, сейчас военная прокуратура ведет дело об убийстве солдата. И так уж получилось, что в показаниях свидетелей фигурирует ваша фамилия.

— Моя? — Иверин удивленно вскинул брови. — Позвольте поинтересоваться, в связи, собственно, с чем?

— Разумеется. — Максим улыбнулся, поддерживая игру. «Вежливость, вежливость и еще раз вежливость», — подумал он про себя. — Дело в том, что труп солдата, обнаруженный тридцать первого декабря дорожной бригадой в десяти километрах от Новошахтинска, был одет в техническое обмундирование, которое купила ваша фирма у воинской части. Вот нам бы и хотелось узнать, как это могло случиться.

— A-а, вы вот о чем. — Иверин вздохнул, качнул благородной седой головой, мол, понял, понял, и все, что знаю, расскажу, ничего скрывать не собираюсь, ни дать ни взять, законопослушный гражданин, затем воздел очи к небу и доверительно так проговорил: — Вы знаете, вообще-то мне, конечно, не очень хотелось бы вспоминать эту часть моей биографии. Но что поделать? Соблазн был велик.

— Соблазн чего? — быстро поинтересовался Максим.

— Так уж получилось, что я решил заняться бизнесом. — Иверин усмехнулся с легким налетом сожаления. — И ведь никогда не занимался, а тут дернул меня черт на старости лет. Понимаете, знакомый один как-то обмолвился, что корейцы с удовольствием выменивают товары ширпотреба на старое тряпье. Вот и подумалось мне: почему бы, собственно говоря, не поучаствовать в деле обустройства нашей с вами матушки России? Ну, в конце концов, если есть возможность. Тем более что, как вы знаете, барахла разного в родном Отечестве много, а вот утилизацией данных отходов заниматься некому. Знаете, как поступают со списанной формой?

— Понятия не имею, — пожал плечами Максим.

— Ее сжигают, — пояснил Иверин. — Просто сжигают. Кидают в огонь. Ну, в самом деле, почему бы не сделать благое дело и не обменять все это барахло на полезные, нужные вещи?

— Это вас приятель надоумил? — спокойно спросил Максим.

— Именно. Он несколько раз уже занимался подобным бартером, а я по наивности решил, что все так просто: купил форму, обменял, товары привез сюда, продал по низкой цене. Но, как понимаете, жизнь порой оказывается гораздо сложнее, чем нам представляется, и вносит свои коррективы в естественный ход событий.

— И в чем же сложность? — Максим улыбнулся, поощряя собеседника к разговору.

— Ну, во-первых, я не смог найти помещение под склад, во-вторых, корейские фирмы, в представительства которых я обращался, вежливо отказывались от покупки. Были еще и другие сложности, но мне с избытком хватило и этих.

— Понятно. А что же вам знакомец не помог продать?

— Он этим живет. Зачем же ему собственноручно создавать себе конкурента? Одним словом: мой бизнес лопнул, как мыльный пузырь, не успев даже толком начаться. Зато теперь я точно знаю, каким видом бизнеса мне заниматься категорически противопоказано.

— Каким же?

— Любым. — Иверин весело засмеялся. — Абсолютно.

Максим улыбнулся в ответ, не желая выдавать своего отношения к характеру данной сделки. Собственно говоря, он сомневался, что Иверин Георгий Витальевич не понимал того, что делал. Простачком этот человек не выглядел, хотя и старался изо всех сил.

— Так, и что же случилось с этим тряпьем дальше? Сделка ведь, согласно акту приема-передачи, состоялась?.. Или я ошибаюсь?

— Да нет, не ошибаетесь. Поскольку форму я оплатил сполна, — продолжал Иверин, прислушиваясь к тому, как на кухне гремит чашками Вика, — то надо было решать, что же с ней делать. А тут еще эти звонки начались.

— Какие звонки? — насторожился Максим.

— Те, что сейчас принято называть рэкетом. Якобы я занимаюсь делом, которым занимается кто-то еще. Якобы у кого-то какая-то «крыша». Ну, в общем, подобная ерунда.

— Скажите, Георгий Витальевич, а вы чем занимаетесь помимо бизнеса?

— Я-то? — Иверин усмехнулся. — Раньше, до того, как вышел на пенсию, занимался адвокатской практикой, Максим Леонидович. Я — адвокат.

— Понятно, — кивнул Максим. — Ну а в бизнес-то зачем пошли?

— В бизнес? — Хозяин снова пожал плечами. — Наверное, такая у меня натура деятельная. Нужно чем-то заниматься, что-то делать: бегать, договариваться. Из адвокатской практики я уже ушел, хотя звонки продолжаются до сих пор. Старые клиенты, друзья клиентов, коллеги. Хороший адвокат всегда ценится.

— Ну, с бизнесом, я так понимаю, у вас ничего не получилось.

— В сущности, да. Промаялся я с этой формой почти месяц и уж было решил, что вконец прогорел, но приятель сжалился, помог.

— А что же это за приятель такой? — поинтересовался Максим. — Если, конечно, не секрет. Имя, фамилия, адрес.

— Какой уж тут секрет? Валерий Валериевич Панкратов. Адреса не знаю, а телефон — 13-34-76.

— Откуда вы его знаете? — Максим записал полученную информацию в блокнотик.

— Да понимаете, создали мы товарищество, даже не товарищество, а нечто вроде кооператива. Выкупили участок земли, решили построить коттеджный городок. Обычные коттеджи, плановые, не очень дорогие. Тут каждый рубль на счету, я ведь с этой формой совсем из бюджета выбился. А Валера Панкратов, у него как раз участок рядом с моим, и предложил: раз уж, говорит, Георгий Витальевич, бизнес у вас не пошел, давайте я у вас эту форму выкуплю. Я ему доверенность выписал, чтобы хлопот поменьше.

— Зачем? — не понял Максим.

— Понимаете, ему пришлось бы эту форму через три колена проводить. Следовать всем нашим инструкциям да законам, касающимся частного бизнеса, все равно что левой ногой за правым ухом чесать. А так, я выписал Панкратову доверенность, и он от лица фирмы довел сделку до конца. Получил форму, вывез, оформил у себя на складе.

— А склад у него где?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю.

— Не обидел?

— Да нет, деньги вернул, все до копейки. Так что я не могу на него пожаловаться. А тут как раз время подошло пай за дорогу вносить — мы там подъезд делаем к участкам.