Вишневая с металлическим отливом «восьмерка» притормозила у приемного покоя травматологического корпуса третьей горбольницы. Двое молодцеватых парней в одинаковых темно-серых, почти черных, пальто и одинаковых же костюмах выбрались из машины, хлопнув дверцами, и огляделись. Один осмотрел двор, второй скользнул взглядом по окнам. В нескольких еще горел свет, но никто не любопытствовал, не курил, стоя у окна, никто не болтал, пялясь в темноту. Все было чисто, как и задумывалось. Подъездная дорожка тоже была пуста, если не считать пары безмолвных пикапов «скорой помощи».

Пара быстро переглянулась и зашагала к двери приемного покоя.

В то же время рядом со зданием прокуратуры остановился огненно-оранжевый «рафик» с белой полосой через весь борт. Из кабины выпрыгнул широкоплечий молодчик, сидевший за рулем, подбежал к двери и торопливо побарабанил костяшками пальцев по стеклу. Стоявший в закутке-аквариуме прапорщик перевел взгляд с экрана маленького телевизора на позднего посетителя и мотнул головой: «Что нужно?»

— Откройте! — потребовал широкоплечий. — Я по поручению Максима Леонидовича Латко.

Прапорщик кивнул и, выбравшись из-за консоли, пошел открывать.

Один из странных посетителей нажал на звонок, и по притихшему холлу больницы раскатился пронзительный, бьющий по нервам звук. Что-то среднее между воем автомобильного клаксона, свистом самолетного двигателя и звоном литавр. Прошло несколько минут, клацнул засов, и дверь открылась. На пороге стоял низенький коренастый парень в камуфляже и с дубинкой в руке. Предплечье его украшала повязка с надписью: «СЛУЖБА БЕЗОПАСНОСТИ».

— Слушаю, — буркнул охранник.

— Мы из особого отдела штаба округа. — Оба плечистых продемонстрировали соответствующие документы. — Нам необходимо увидеть человека, лежащего в двенадцатом боксе на четвертом этаже.

— Сейчас. Дежурного врача позову.

— Хорошо.

Дверь захлопнулась, лязгнул засов. Через несколько минут все повторилось, только в обратном порядке.

— Вы в двенадцатый бокс? — спросил плотный высокий мужчина в бело-желтом халате, глядя на поздних гостей через толстые стекла очков, втиснутых в тонкую золотую оправу.

— Совершенно верно.

— Охранник сказал мне, что вы… служите в особом отделе штаба округа?

— Именно.

— Будьте любезны предъявить соответствующие документы.

Оба боевика молча показали удостоверения еще раз.

— Вы удовлетворены?

— Да, благодарю. Позвольте узнать, по какому вопросу вы здесь?

— По служебному, — хмуро ответил молчавший до сих пор шофер. — Может быть, вы все-таки позволите нам войти?

— В чем заключается ваше служебное дело? — не обращая внимания на последнюю фразу посетителя, поинтересовался доктор.

— Мы Узнали, что человек, лежащий сейчас в двенадцатом боксе, опасный преступник. Убийца, — ответил «второй».

— Что вы намерены с ним делать?

— В случае опознания заберем с собой.

— У вас есть постановление прокуратуры об аресте?

— Разумеется.

— Покажите, пожалуйста.

— Только если нам действительно придется его арестовать. Не раньше.

— Хорошо, но учтите, без предъявления ордера я не позволю прикоснуться к больному даже пальцем.

— Само собой, — кивнул широкоплечий.

— Пойдемте.

Они повернулись и зашагали через холл к лифтам. На ходу доктор кивнул охраннику:

— Саша, проводи нас, пожалуйста.

— Ага. — Низкорослый крепыш засеменил следом, поигрывая дубинкой в округлых мощных ладонях.

Прапорщик повернул ключ в замке и приглашающе приоткрыл дверь.

— Заходите, — он посторонился, пропуская визитера.

— Спасибо, — тот шагнул в фойе.

Прапорщик начал запирать дверь, продолжая говорить:

— Мне еще вечером показалось, что Максим Леонидович чем-то озабочен. Я подумал: может быть, у него что-то случилось, но… — Дежурный начал поворачиваться, и в ту же секунду широкоплечий ловко ткнул ему пальцем в нервный узел за ухом.

Прапорщик странно хрюкнул, ноги его подкосились, и он мешком рухнул на пол. Фуражка слетела с головы и покатилась в угол. Визитер подхватил тело и шустро оттащил за консоль. Уложив прапорщика лицом вниз, широкоплечий достал из кармана моток лейкопластыря и стянул пленнику руки за спиной. Затем так же аккуратно и быстро заклеил рот. Достав рацию, посетитель щелкнул тумблером и скомандовал коротко:

— Пятерка — Шестому. Все чисто.

Боковая дверца «рафика» распахнулась, и из нее выпрыгнул еще один боевик, одетый в черный комбинезон, легкую куртку и вязаную лыжную шапочку. За спиной Шестого на манер рюкзака были приторочены два коротких газовых баллона, в руке он держал изогнутый золотистый клюв ацетиленовой горелки. Пробежав через узенький тротуар, Шестой нырнул в предусмотрительно открытую Пятым дверь. Визитер, уже скинувший пальто, оказался в форме прапорщика. Сейчас он натягивал на предплечье замусоленную повязку. Протянув Шестому ключи, боевик сообщил:

— Второй этаж. Третья дверь справа. Табличка на двери.

Тот кивнул и запрыгал по затененной лестнице на второй этаж. Пятый быстро запер входную дверь, еще раз внимательно оглядел пустынную улицу и, оставшись довольным, направился в «аквариум». Усевшись на крутящийся стул, он уперся локтями в консоль и уставился в крохотный экранчик телевизора…

…Приходил он в себя медленно, в висках пульсировала тупая ноющая боль, глаза болели жутко, и все тело ломило, словно на нем отплясывали чечетку умелые стэписты, причем азартно, со вкусом.

Проскурин попытался повернуть голову и застонал от полыхнувшей в голове жгучей волны.

— Дайте воды товарищу майору, — произнес кто-то.

И тогда Проскурин открыл глаза. Он лежал прямо на полу в обширном полупустом кабинете: кое-как покрашенные стены, на потолке дешевая люстра, бетонный пол, затянутый линолеумом, и огромный, как аэродромное поле, стол.

Проскурин пошевелился. Кто-то подошел справа и протянул стакан воды.

«Спасибо, перебьюсь», — хотел выдохнуть майор, но язык не слушался. Во рту было сухо. Попить все-таки пришлось. Проскурин взял стакан и заметил, как сильно дрожит рука. Жидкость едва не выплескивалась через край. Сделав несколько жадных глотков, он поставил стакан рядом с собой на пол, подтянулся, сморщившись от боли в голове, и сел, привалившись спиной к стене, поджав к груди согнутые в коленях ноги. Только после этого ему удалось осмотреться.

Одного из присутствующих майор узнал сразу. Это был тот самый парень, которого он ударил дверцей ипатовского «жигуленка» у сквера. Переносица широкоплечего все еще была припухшей, под глазами темнели синяки. Рядом с ним возвышались еще двое таких же высоких, плечистых, массивных ребят. Все они были одеты в обычные гражданские костюмы и пальто. На плече у каждого висел «кипарис» с толстой насадкой глушителя на крохотном стволе.

За широким столом по-домашнему вольготно расположились двое. Плечистый, крепко сбитый человек с тяжеловатым подбородком, почти лысый, как и сам Проскурин, с узенькой полоской волос, тронутых сединой. Одет он был также в гражданский костюм, но дорогой, стильный, темно-синий в тонкую полоску. Мужчина спокойно поглаживал лежащий на столе «ПМ». Рядом — этого Проскурин узнал сразу — сидел Сулимо. Правда, одет капитан был в форму. С погонами, шевронами и прочим, все как положено. Убийца развалился на стуле, забросив за спинку левую руку, и покачивал мыском сапога. Он тоже смотрел на Проскурина, но с улыбочкой, жестко.

Слева у стены, заложив руки за спину, стоял молодой полковник лет тридцати пяти, не больше. У двери возвышался еще один охранник, точная копия троих первых — даже лицами они были похожи, — тот самый, что подавал пленному воды.

Проскурин подумал, затем кивнул на плечистых и обратился к лысоватому, безошибочно угадав в нем главного: