«Кн. Меншиков, — пишет далее французский дипломат, — несколько раз провозгласил тосты, обнося большие стаканы венгерского вина, которые надо было пить без милосердия, и самый большой — за здоровье флота, составляющего главную радость Царя. Выходить из-за стола не дозволялось; многие тут же заснули, и я сам не вышел бы живым, если бы не начался великолепный фейерверк, отвлекший внимание провозгласителей тостов. Я воспользовался причиненным им беспорядком и перешел в покой царицы, где происходили танцы». В этом зале Кампредон встретил юных дочерей Петра I Анну и Елизавету, которые, по его мнению, «очень хороши собой и прекрасно сложены, так же как и маленький принц (внук царя Петр Алексеевич. —  В.Н.), именуемый здесь великим князем».

Государь во время этого праздника пребывал в приподнятом настроении. По словам Кампредона, «во время ужина царь несколько раз вставал, провозглашал сам тосты то за тех, то за других, время от времени входил к царице и подпевал певцам, голоса коих были не из самых приятных. Затем он протанцевал польский с царицей, а принцессы танцевали с гг. канцлером, Толстым, Долгоруким и кн. Голицыным. По окончании этого танца царь совершил церемонию обручения сына канцлера с дочерью князя Ромодановского, вслед за тем он сам обнес вином всех родственников и друзей обрученных; царицу он поцеловал в лоб, после чего все разъехались» ⁽³⁵⁹⁾.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

ЧАСТНАЯ ЖИЗНЬ И РАЗВЛЕЧЕНИЯ

Глава двенадцатая

Обряды русские и не только

Родины и крестины

Участие Петра I в различных обрядах являлось существенной частью его повседневной жизни. «На крестинах, родинах, свадьбах, похоронах и т. п. царь охотно бывает у своих офицеров, какое бы незначительное положение ни занимал тот, кто его зовет», — отметил датский дипломат Юст Юль ⁽¹⁾. Царю, конечно, приходилось присутствовать на свадьбах и похоронах членов высшего российского общества. К сожалению, лишь некоторые такие случаи нашли отражение в источниках. Тем не менее по ним можно составить наглядную картину обрядов того времени.

По положению монарха Петр I часто выступал в роли крестного отца детей своих подданных или присутствовал на крестинах.

Православный обряд крещения глазами иностранца-католика, секретаря австрийского посольства Иоганна Георга Корба, виделся таким: «Русские не признают истинно крещенными и христианами тех, кто, по римскому обряду, одним только обливанием воды, во имя Пресвятейшей Троицы, возрождается во Христе. Московитяне, по упрямому суеверию, утверждают, что крещение должно производиться через погружение в воду, так как нужно прежнего человека утопить в воде, а это можно сделать только погружая его в воду, а не обливая оной… И так как в Божестве три лица, то считают необходимым крестить через тройное погружение в воду» ⁽²⁾.

Крестины часто совпадали с родинами — посещением рожениц с подарками. «Ежели жена знатного человека родит, — пишет Корб, — муж немедленно извещает о том должностных и купцов; впрочем, этот знак внимания довольно тягостен тому, кому он оказывается, так как каждый, кто только боится могущества этого лица или старается снискать себе его покровительство, получив известие о новорожденном младенце, заявляет со своей стороны вежливость отцу дитяти посещением и, поцеловав родильницу, подносит какой-либо подарок, в память рождения ребенка. Должно, однако, остерегаться дать менее золотого, так как это сочтено было бы за неуважение; зато предоставлена полная свобода щедрости каждого поднести больший подарок» ⁽³⁾.

Петру I доводилось присутствовать не только на православных, но и на католических и протестантских крестинах. Так, 28 сентября (9 октября) 1698 года Корб записал в своем дневнике, что «царь был восприемником первородного сына датского посла», протестанта Пауля Гейнса. Ребенок был наречен в честь русского государя Петром. При крещении также присутствовали российский генерал Франц Лефорт, его саксонско-польский коллега Георг фон Карлович, гамбургский купец, датский поверенный в делах Генрих (Андрей Иванович) Бутенант фон Розенбуш, а из женщин — Маргарета Мензис, вдова шотландца, генерал-майора русской службы Пола Мензиса, баронесса Мария Шарлотта Бломберг, супруга полковника Преображенского полка Иоганна Эрнста Бломберга, а также фаворитка царя Анна Маргрета Монс. По словам Корба, «во все время обряда его царское величество был в прекраснейшем расположении духа, целовал ребенка, когда тот, окропленный святой водой, стал было плакать». Датский посол поднес в подарок царю табакерку, которую тот с благодарностью принял и обнял хозяина. Во время крестин произошел эпизод, несколько омрачивший праздник и обнаруживший тяжелый нрав Петра. Подвыпивший Александр Меншиков пустился в пляс, забыв при этом снять, как положено, саблю. Петр «напомнил ему пощечиной, что с саблями не пляшут, отчего у того сильно кровь брызнула из носа». За ту же оплошность царь хотел аналогичным образом наказать и Бломберга; «полковник, однако, выпросил себе прощение, хотя с большим трудом» ⁽⁴⁾.

Великолепными праздниками становились крестины детей князя А. Д. Меншикова. Английский посланник Ч. Уитворт сообщил статс-секретарю Ч. Бойлю, что 11 февраля 1709 года «княгиня разрешилась сыном, который и окрещен на следующий день». Это произошло в Белгороде, где в то время находились Петр I и Меншиков с супругой и свитой. На крещении «царь был восприемником и нарек новорожденному имя Лука Петр. Имя Луки дано в память калишской победы, одержанной в день Св. Луки (18 октября 1706 года. —  В.Н.). Государь дал также роскошный обед по этому случаю».

В то время, когда гости сидели за столом, гонец привез радостную весть: войска шведского короля Карла XII, атаковавшие кавалерийский корпус российского генерала барона Карла Эвальда Ренне, после энергичного сопротивления были отброшены: «…шведов преследовали на пространстве целой мили, причем у них отнято четыре знамени»; «…убитых неприятелей насчитано до 500, между прочим 16 драбантов ^[69]и несколько человек из офицеров, окружавших короля, под которым убита лошадь». В знак победы Ренне прислал Петру I отнятые у неприятеля литавры. В качестве крестинного подарка царь пожаловал новорожденному Луке Меншикову сто крестьянских дворов и произвел его в поручики лейб-гвардии ⁽⁵⁾.

Крещение другого сына князя Меншикова, Александра, состоялось 11 (23) марта 1714 года. По этому поводу брауншвейгский резидент X. Ф. Вебер заметил: «…так как у русских существует обычай, чтобы все родственники и близкие дому люди при крещении навещали родильницу, целовали ее и клали ей на постель подарки, то княгиня Меншикова, одна из вежливейших дам в России, при этом случае также не была забыта» ⁽⁶⁾.

Вебер описал также крестины царевича Петра Петровича, сына Петра I и Екатерины Алексеевны, родившегося 29 октября (9 ноября) 1715 года. Крещение было совершено через девять дней, «высокими восприемниками» считались короли Дании и Пруссии. «Обряд праздновался с особенным великолепием, — отметил брауншвейгский дипломат. — Самое замечательное на этом празднике составлял пирог, из которого вышла довольно красивая карлица, совершенно нагая и украшенная красными лентами и фонтажем ^[70]. Явившись из пирога, она произнесла речь, угощала присутствующих бывшим у нее вином из своего же стакана, сама выпила за здоровье различных особ и затем убрана была со стола. На столе дамском таким же образом являлся карлик. Когда стемнело, всё общество отправилось на остров Иеннессари, где сожжен был превосходный фейерверк в честь новорожденного царевича» ⁽⁷⁾.

Вечером 3 августа 1724 года императорская чета была на крестинах в доме денщика Петра I Андрея Древника. Его новорожденный сын был наречен Петром в честь государя, ставшего крестным отцом. На церемонии присутствовало множество придворных дам и кавалеров, а также мекленбургская герцогиня Екатерина Иоанновна и ее сестра, курляндская герцогиня Анна Иоанновна. Крещение проводилось по католическому обряду, поскольку отец ребенка принадлежал к этому вероисповеданию. Присутствовавший там же Ф. В. Берхгольц отметил: «…так как католический священник слишком растягивал обряд крещения, то его величество соскучился наконец держать младенца и передал его великому адмиралу» ⁽⁸⁾.