А вот А. И. Деникин в своих знаменитых «Очерках русской смуты» пишет:
«…смертника вызывали к люку. Вызванный вылезал наверх и должен был идти через всю палубу на лобное место мимо матросов, которые стаскивали с несчастного одежду, сопровождая раздевание остротами, ругательствами и побоями. На лобном месте матросы… опрокидывали приведенного на пол, связывали ноги, скручивали руки и медленно отрезывали уши, нос, губы, половой орган, отрезали руки… И только тогда истекавшего кровью, испускавшего от нечеловеческих страданий далеко разносившиеся, душу надрывающие крики — русского офицера отдавали красные палачи во власть Черного моря…»
Чтобы не сложилось у тебя превратного представления о какой-то особой жестокости матросов или о всеобщей ненависти именно к офицерам, вот тебе другой отрывок. Из доклада К. К. Краснушкина в казачий отдел ВЦИК, Дон, 1919 год («Судьбы русского крестьянства». Книга Первая):
«…Трибунал разбирал в день по 50 дел… Смертные приговоры сыпались пачками, причем часто расстреливались люди, совершенно невинные, старики, старухи и дети. Известны случаи расстрела старухи 60 лет — неизвестно по какой причине, девушки 17 лет — по доносу из ревности одной из жен, причем определенно известно, что эта девушка не принимала никакого участия в политике… Достаточно было ненормальному в психическом отношении члену трибунала Демкину заявить, что подсудимый ему известен как контрреволюционер, чтобы трибунал, не имея никаких других данных, приговаривал человека к расстрелу…»
Белые, разумеется, тоже в долгу не оставались. Также жгли красно-пузых в топках, вырезали на спинах звезды… Красные в ответ казакам резали на ногах лампасы… В общем, уровень озверения с обеих сторон достигал пугачевских кондиций… Нет, не смягчаются нравы…
Но, может быть, конец XX века нас порадует разгулом милосердия и смягчения нравов? Смотрим — Т.Н. Трошев «Моя война. Чеченский дневник окопного генерала»:
«…о том, что их ждет в плену у „добрых“ чеченцев, особо не задумывались. Приведу здесь слова капитана Сергея Н., томившегося восемь месяцев в яме под Шали: „Об одном просил бога — быстрее умереть…“ Об избиениях, садистских пытках, публичных казнях и прочих „прелестях“ чеченского плена говорить можно долго — читателя этим не удивишь. Но вот отрубание голов, снятие кожи и скальпов с живых солдат, распятые тела в окнах домов — с таким федеральным войскам впервые пришлось столкнуться в Грозном…»
Простые русские парни тоже в долгу не остаются. Доподлинно неизвестно, насиловал ли Буданов Эльзу Кунгаеву перед тем, как ее задушить, или нет (непонятно только тогда, почему они оба оказались абсолютно голыми, когда зашли вызванные Будановым солдаты). Во всяком случае, суд этого не установил. Но суд совершенно точно установил, что уже мертвую ее насиловали солдаты, которым было дано указание ее закопать, и даже засунули ей в половой орган черенок лопаты. Это, конечно, не скальп с живого человека, но физиономия озверения здесь тоже, по-моему, довольно хорошо проглядывается.
Отсутствие нравственного прогресса за последних пять веков настолько очевидно, как и наличие прогресса технического. Таким образом, опасность превращения христианнейшего народа в стадо обезумевших зверей сегодня так же актуальна.
Кох: Мне кажется, можно формализовать условия, при которых возникает бунт. Не хочется ссылаться на Ленина…
— Почему же? Ссылайся, хрен с ним.
— …но он писал, что революционная ситуация возникает тогда, когда есть объективные и субъективные предпосылки. Объективные — это (тут оба автора хором цитируют классика) «повышение выше обычного нужды и бедствий народных масс». Налицо была эта предпосылка особенно в 88-м, в 89-м. Выше обычного! И здесь с субъективными есть тонкость. Верхи не могут, низы не хотят — это больно общо. Народное стремление к бунту, как и все прочее животное, подсознательное, что сидит в каждом из нас, — страсть к насилию. Поливание друг друга газировкой в Думе, полемика в прессе, драка с женой, пейнтбол, секс, политическая борьба — тоже некий эрзац бунта. Потенциал агрессии, который есть в каждом индивиде, должен иметь выход… То же самое и с потенциалом агрессии целого народа. Его тоже нужно во что-то сублимировать, давать выход. А иначе случится бунт.
На моей памяти Россия стояла на пороге бунта два раза. Первый — в 1991 году, когда был ГКЧП. И второй раз — в 1993 году, расстрел Белого дома. Оба раза погибли люди. В первый раз — трое, и случайно. Во второй раз — около 140, и совершенно не случайно.
Однако масштабных бунтов удалось избежать. Сразу оговорюсь, что такой исход серьезного противостояния получился едва ли не впервые в русской истории. Почему?
На мой взгляд, вольно или невольно, но властям удалось направить народную агрессию в сравнительно мирное русло. Народу дали суррогат бунта — легальную политическую борьбу. Каждый вечер на экранах телевизоров и в других СМИ люди видели, как чиновники, политики, народные избранники поливают друг друга грязью. Наносят друг другу чудовищные оскорбления. Обвиняют во всех смертных грехах. Трахаются. Дерутся. Пьяные как свиньи. Великое множество абсолютно свободных СМИ предложило народу политиков на выбор. От коммуниста-сталиниста до либерала-анархиста. От черносотенного державника до воинствующего русофоба. По воскресеньям митинги на любой вкус и цвет. Череда референдумов и выборов. Барух Эльцин. Банду Ельцина под суд. И так далее.
И — получилось. Бунт не состоялся. Произошла сублимация звериной жестокости в интернетовскую «стрелялку». Имитация бунта оказалась прививкой от бунта настоящего.
Наши цари, включая Ленина и Сталина (да и Хрущева с его Новочеркасском), были готовы противопоставить стихийной народной агрессии превосходящую ее по жестокости организованную машину государственного террора. Они были готовы утопить любую попытку бунта в море народной крови. И не раз это делали.
Нынешняя власть, фактически отменившая легальную политическую борьбу, явочным порядком введя «закон об оскорблении величества», готова к проявлениям неповиновения?
Вот упадут цены на нефть, повысится выше обычного нужда и бедствие — и что? Механизм сублимации агрессии фактически демонтирован. Будем стрелять? Топить в крови? А?
«Борьба нанайских мальчиков» в Думе не отражает и 10 процентов спектра народного мнения.
Имитацией бунта можно остановить настоящий бунт. Имитацией бунта является реальная, гласная и легальная политическая борьба, а не имитация политической борьбы, когда за позволением на критику Кремля бегают в Кремль же. Имитация имитации это уже вторая производная, это не работает.
Прошу не считать данный комментарий призывом к бунту. Просто мне страшно.
Кох: Вот почему в 17-м году прежняя власть потеряла власть? Созрели объективные предпосылки, это да. Но самое главное, власть не давала народу сублимировать свою агрессию во что-то.
— Привет, а война с немцами?
— А никто ж не хотел этой войны! Никто не хотел воевать, люди не понимали, за что борются. На нас никто не нападал, мы сами напали.
— Чтоб получить проливы! Был смысл!
— Да ты поди объясни темному крестьянину, на что ему эти проливы! Вот когда фашисты на нас в 41-м напали, там все было понятно. Правы, — не правы, хотел Сталин первый напасть или нет, это мы только сейчас разбираем. А тогда все было ясно. И то сколько народу сдалось в плен! Пропагандистски так развернули ситуацию, что вот враг напал, а мы невинные овечки. И… получилось! А когда никто не нападал, когда сами напали, да еще из-за каких-то сраных сербов?
— Они ж типа братья.
— А татарину они братья? А кавказским туземцам? Дикая дивизия там сотнями ложилась — какие они ей, сербы, братья? А немецкие генералы, которые у царя в генштабе сидели и командовали нашими войсками, учили, как с немцами воевать? Вон у Борьки Йордана дед — полковник генштаба, воевал в Первую мировую против немцев же, сам немец прибалтийский — ну, какие ему братья сербы?
