«Здоров!» – отвечал ему из могилы голос.
«Я тебя, кум, пришёл проведать».
«Спасибо, кум!»
Долго переговаривались они; между тем наступили сумерки, стемнело, в хатах зажглись огни.
Выходит из могилы ведьмач и предлагает своему куму отправиться вместе в деревню, как только уснут люди. Долго ходили они по деревне, отыскивая такую хату, где бы окна не были на ночь осенены крестным знамением.
Наконец, нашлась хата, хозяйка которой забыла перед сном перекрестить окна, в эту хату они и вошли. Мёртвый пошёл в кладовую, принёс оттуда хлеба и мёду, сели за стол и поужинали. Все хозяева хаты спали крепким сном и, конечно, не видели и не слышали, что делается у них в хате.
Между тем упырь заметил, что в люльке лежит грудной ребёнок, поэтому, когда, поужинав, они вышли из хаты и прошли улицу до конца, он сказал своему товарищу: «Эх, кум, что мы сделали: мы забыли в хате погасить свечу! побудь тут, я пойду погасить». Воротился мертвец в хату, а живой, догадываясь, зачем он воротился, пошёл вслед за ним, подошёл к окну и видит: кум наклонился над колыбелью и сосёт из младенца кровь.
Потом вышел мертвец из хаты, подошёл к куму и сказал: «А теперь, куме, отвыды до могылы мене».
«Ни, куме, я не хочу йты туды с тобою».
«Чего?»
«Боюся».
«Не бийся, куме, я для тебе не злодий, ходим, брате, ты взяв мене з гроба, ты и одвыды».
Делать нечего: пришлось живому куму идти с мёртвым до могилы. Пришли к могиле, мёртвый и говорит: «Ходим вже зо мною в могылу, мини всё буде веселить!» Схватил кума за полу да и тянет за собою в могилу. Но кум был настороже: отполосовал ножом часть полы, а тут, к счастью, запели петухи, и кум-мертвец скрылся в могилу.
Тогда живой кум побежал в деревню, собрал народ и рассказал всё, что в эту ночь с ним случилось. Пошли на кладбище, разрыли могилу, вынули гроб, видят, что мёртвый лежит лицом вниз, взяли осиновый кол и забили ему в затылок. Когда вбивали кол, мертвец проговорил: «Эх, куме, куме! Не дав ты мини на свити пожыты!»
Вот случай народной расправы с упырём, сообщённый в «Киевской старине» (1890 г. Т. XXVIII) на основании акта, извлечённого из документов о гайдамаках, судившихся в Кодне пред военно-судной комиссией.
Во время поветрия в 1770 году, когда оно проникло в Войтовку, между крестьянами последней возникли частые толки о том, что по селу что-то ходит, отворяет окна и «надыхуе» чрез них в хаты, отчего народу мрёт больше, чем бы мёрло без этого. Несколько человек из громады, ввиду таких толков, поставили себе целью выследить виновника народного бедствия.
Вскоре на одном из их сборищ было заявлено некоторыми из присутствовавших, что они видели ходящего по селу упыря, что на упыря этого с остервенением нападали собаки, а скот при виде его стремительно убегал. Доследили при этом и во что был одет упырь: он был в белой рубахе и синих суконных штанах, от колен подштукованных белым сукном.
А в таком одеянии, как всем было известно, ходил обыкновенно приходский войтовский поп, отец Василий. Тогда у всех явилось подозрение, что ходит по селу по ночам не кто иной, как поп.
Обратились с вопросом об этом к самому батюшке, – но он категорично отрицал возводимое на него обвинение. Тогда спросили попадью, ходит ли батюшка ночью по селу, и она тотчас заявила, что ходит и что у него бывает по ночам его уже умершая сестра вместе с другими мертвецами, причём все они толкутся с шумом по комнате и «клацают ртами, как будто что едят».
Ввиду такого показания сделали очную ставку попадьи с попом, её мужем, требуя, чтобы она сказанное ею повторила в его присутствии. Она повторила, добавив: «Не запирайся, попе, бо сама правда, що ты ходишь по селу в ночи». Это подтвердила и попова кухарка.
После этого участь попа была решена.
Тринадцать человек, выбранные громадой, сперва пошли и выкопали на кладбище яму, а затем явились к попу и в то время, как он вышел из приходского дома, кинулись на него и стали бить дрючьями. Избив его до полусмерти, достали носилки, положили его на них и отнесли к выкопанной яме. Там, пробив его осиновым колом от плеча к плечу «навылет», бросили в яму и, не слушая мольбы попа, заживо закидали его землёй. Поветрие после этого, по показаниям участвовавших в убийстве, затихло, хотя не совсем.
На суд попал только один участник убийства, 26-летний крестьянин села Войтовки Деско Ковбасюк, остальные умерли от поветрия. Кодненская военно-судная комиссия отпустила его без наказания, вероятно потому, что был убит схизматический поп.
В 1727 году 6 июля в город Решетиловку Полтавской губернии явился некий Гаврило Мовчаненко, уроженец села Стасовец, и заявил себя упырём, и говорил, что дождя в Решетиловке нет потому, что там много ведьм. Народ привёл его в ратушу и потребовал от сотника, чтобы он, кого упырь покажет ведьмами, велел в воду топить. Хотя сотник и не допустил топления ведьм, но, «невозмогши народ унятии» и уступая принуждению, велел при всём народе допросить упыря.
На этом допросе упырь показал: родом он из села Стасовец, волшебству учился в Зенькове у Ивана Голи-Постолы, живущего близ Гордня Тягни-шкуры. Наука волшебства состояла в мазанье под плечами «неяким зельем». В Зенькове он находился три года и знает там трёх ведьм, с которыми он вместе волшебствовал. В Решетиловке он указал на четырёх ведьм.
Показания упыря произвели сильное волнение в народе, и сотник, боясь бунта и угрожаемый, что его убьют, если он не даст топить указанных ведьм, донёс обо всём этом полтавскому наказному полковнику. Для унятия бунта была выслана из Полтавы помощь. Упырь и четыре решетиловские обывательки, объявленные им ведьмами, были доставлены в Полтаву для допроса. При допросе Мовчаненко назвал себя волшебником и на очной ставке с Мариею Пещанскою, Мариею Пустоваровою, Мотрею Гуринкою и вдовою Ефимьею Сорочихою, показал, что все они ведьмы, что Пустоварова ночью, сделав его конём, ездит на нём и погоняет его коленом, что Иван Голи-Постолы, зеньковский житель, родимый упырь, переказал ему упырство, и с того времени ведьмы, узнав, что он упырь, ездят на нём в Киев. Обвиняемые ведьмы показали, что ничего про то не ведают. Когда же упырь был спрошен вновь и под «батожным боем», то сознался, что «в безумии опорочил» этих жён и что в «новомесяч припадает ему в голове замешанье», вследствие которого три раза он был близок к смерти.
Полтавский полковой суд, узнавши «явную его, Мовчаненко, плутню и обману», приговорил «опороченных жён освободить с-под караулу и отпустить их в домы по-прежнему, о чём, всему урадово-решетиловскому товариству и посполитству и кому того ведати надлежит объявить дабы всяк, ведая о таковом вымышленного обманщика и неполного ума человека потворе, впредь оному и подобным ему лживцам весьма не доверял».
Мы не имели в виду в какой-либо системе и всесторонности охватить все проявления народной фантазии в отношении колдовства. Такая задача была бы нам совершенно не под силу, и исполнение такой задачи требовало бы сложных исследований и объёмистой работы. Не можем не высказать тут сожаления, что наша литература так бедна исследованиями по этому вопросу, что нашими учёными обществами и лицами, занятия которых ближе всего соприкасаются с этой областью народоведения, ничего до сих пор не сделано для организации таких исследований. Если не считать двух-трёх монографий, двух-трёх статей, разбросанных по различным журналам и газетам, в нашей литературе совершенно не разработана область народных верований в колдовство. Между тем эта область представляет огромный интерес – не только культурно-исторический и этнографический, но и юридический, ввиду возникающих у нас время от времени на почве этих верований судебных дел о колдовстве и фактов народной расправы с ведьмами. Ввиду этой последней точки зрения мы и считали нужным сделать в общих и кратких чертах характеристику народных верований в колдовство и теперь перейдём к изложению некоторых дел о колдовстве, разбиравшихся в наших судах в течение текущего столетия.
