Во второй половине XVIII столетия в народе существовало убеждение, что сожжение за колдовство – дело обычное и вполне законное. В июне 1758 года управляющий имением графа Тышкевича пишет к последнему: «Ясновельможный пане! С возвращающимися Клепацкими крестьянами доношу, что с вашего позволения сжёг я шесть чаровниц; – три сознались, а остальные не сознались, потому что две престарелые, третья тоже лет пятидесяти, да к тому же одиннадцать дней они все просидели у меня под чаном, так, верно, и других заколдовали. Вот и теперь господская рожь в двух местах заломана. Я сбираю теперь с десяти костёлов воду и буду на ней варить кисель: говорят, непременно все колдуньи прибегут просить киселя; тогда ещё мне работы. Вот и г. Епернети, по нашему примеру, сжёг женщину и мужчину, войта четырёх полков. Этот несчастный ни в чём не сознаётся, зато женщина созналась во всём и с великим отчаянием пошла на тот свет».

У нас также практиковалось «испытание водою», которое заключалось в следующем. Женщин, подозреваемых в причинении засухи, заставляли беспрерывно носить воду из реки или пруда через поля и поливать ею кресты или образа (фигуры), выставляемые обыкновенно близ села или на раздорожье. Которая из женщин выносила это испытание, та избавлялась от подозрений в колдовстве. Также употреблялось, как на Западе, топление женщин в воде. В Малороссии им обыкновенно привязывали на шею камень и таким образом опускали в воду: если она тонула, её считали невинной и вытягивали верёвками вверх, а если она держалась на поверхности воды, её признавали ведьмой и обрекали на смерть.

Вот некоторые дела об испытании водою, сохранившиеся в архивах судебных учреждений XVIII столетия.

В 1709 году во время засухи в Подолии мелкопоместные владельцы села Подфилипья, чтобы узнать виновниц бездождия, распорядились, чтобы все крестьянки, в виде первого испытания, носили вёдрами воду из реки Збруча через поля и поливали ею крест, стоявший у дороги в значительном расстоянии от реки. Но так как все крестьянки исполнили это приказание и тем сняли с себя подозрение, то владельцы должны были искать виновниц между дворянками. При этом один из владельцев указал на дворянку, которую следовало бы подвергнуть испытанию. Этой женщине он был должен значительную сумму денег, от уплаты которых уклонялся в течение двух лет; поэтому в его интересе было содействовать её обвинению или по крайней мере опозорить её. С общего совета устроили на берегу реки Збруча нужные приспособления; созвали в это место всех жителей села и пригласили упомянутую дворянку. Когда она явилась, то крестьяне, по приказанию её должника, бросились на неё, раздели донага, связали особенным образом, установленным для подобного рода испытаний: большой палец правой руки привязали к большому пальцу левой ноги, и то же делалось накрест. Затем между связанными членами продета была верёвка и несчастную принялись на блоках опускать в воду и подымать вверх. Так как при этом она тонула, то признана была общим собранием невинною.

В мае 1711 года на Волыни была сильная суша вследствие отсутствия дождя. Виновницами, конечно, считали женщин. Управляющий имениями одного князя приказал подвергнуть испытанию посредством воды женщин окрестных деревень. По испытании оказалось десять баб села Погорилец таких, которые не тонули. Их признали виновными и вследствие этого представили в Дубнинский магистрат для заключения в тюрьму до решения дела. Магистрат, однако, отпустил их домой за поручительством мужей, с тем чтобы они были представлены в суд по первому требованию судебных властей.

Как уже выше было замечено, у нас не было процессов ведьм в смысле организованного преследования, как на Западе. Но единичные случаи преследования мнимых ведьм повторяются очень часто в течение XVIII столетия. Дела по обвинению в колдовстве рассматривались в обыкновенных судах и, как выше указано, возбуждались лишь по жалобе потерпевших, как гражданские иски о причинённом колдовством вреде. Суды не придавали этим делам никакого религиозного характера и присуждали только к вознаграждению потерпевшего или к очистительной присяге, которую должны были принять ответчики в знак своей невинности.

Заимствуем у В. Б. Антоновича некоторые дела из актов Киевского центрального архива, относящиеся к процессам прошлого столетия по обвинению в колдовстве и извлечённые им из книг градских и магистратских судов Юго-Западного края. Рассмотренные им дела Антонович распределяет по следующим группам – по цели, с которой колдовство производилось:

1. Самые многочисленные данные свидетельствуют о посягательстве посредством чародейства на жизнь, здоровье и рассудок, а также об излечении таинственными средствами различных болезней.

2. Другая группа фактов относится к применению колдовства с целью снискать или предотвратить любовь.

3. Далее следуют дела, касающиеся причинения вреда в хозяйстве или ремесле.

4. Группа фактов, свидетельствующих о прибегании к колдовству при разнообразных предприятиях.

5. Группа дел, заключающих факты о колдовстве, которым пользуются стороны при судебном процессе.

В 1716 году в магистрате города Выжмы (на Волыни) разбиралось дело по обвинению мещанки Ломазянки Супрунюками в том, что она таинственным образом причиняла смерть всем лицам, имевшим с нею тяжбу в суде.

В 1733 году в Овручском градском суде дворяне Ярмолинские обвинялись в том, что они похвалялись публично – посредством колдовства умертвить дворян Верновских и искоренить их род.

В 1739 году в магистрате города Олыки разбиралось дело по обвинению мещанки Райской в том, что будто она чародейством причинила смерть сыну мещанки Анны Шкопелихи.

В 1701 году каменецкий мещанин, почтарь Судец, жаловался на гречанку Антошеву в том, что она желала причинить ему болезнь, посыпая порог его дома каким-то порошком. Магистрат освободил обвиняемую от ответственности, присудив её лишь к принятию очистительной присяги.

В 1705 году ковельский мещанин Трофим Григорьевич жаловался на соседа своего Михаила Максимовича о том, что обвиняемый с женою совершили «такое преступление, какого и высказать нельзя». Преступление заключалось в том, что Максимовичи с целью повредить здоровью истцов вылепили из теста что-то круглое, в виде калача, и в собственном саду истцов повесили на дереве. По распоряжению магистрата отправлен был присяжный лавник освидетельствовать факт и действительно нашёл на вербе кругло-вылепленный калач из ржаного теста. Максимович не явился в суд к ответу и был заочно приговорён к уплате штрафа и судебных издержек.

В 1732 году в Дубенском магистрате разбиралось дело по жалобе солдата Степана Гембажевского на его соседку, мещанку Дембскую, что она причинила истцу семинедельную болезнь тем, что разложила на его заборе какое-то истолчённое зелье. Обвинённая объяснила, что зелье это не имело значения, приписываемого истцом, что она только просушивала истолчённую горчицу, приготовленную на лекарство больного ребёнка. Магистрат определил, чтобы Дембская приняла очистительную присягу.

В 1747 году состоялся приговор Овручского магистрата по жалобе мещанина Опанаса Моисиевича, обвинившего мещанку Омельчиху в том, что она, желая причинить ему вред, вылила какой-то состав под его хлев. Обвиняемая объяснила, что она вылила «щёлок» для того, чтобы там не было грязи. Магистрат определил, чтобы Омельчиха вместе с мужем приняла очистительную присягу и извинилась перед истцом, «а впредь, если она осмелится выливать что бы то ни было, доброе или злое, в чужую усадьбу, то безотлагательно будет наказана 50 ударами».

В редких случаях, когда какое-либо народное бедствие возбуждало народное воображение, были случаи более жестокой расправы с теми, которых считали чародеями.

В 1738 году в Подолии распространилась моровая язва. Желая предохранить своё село от заразы, жители села Гуменец предприняли ночью крестный ход по своим полям.

Между тем в соседнем селе Пржевратье, у дворянина Михаила Матковского, пропали лошади. Матковский ночью же отправился на поиски и наткнулся на крестный ход. Жители гуменец вообразили, что неизвестный им человек, ходящий ночью по полям с уздечкою, есть не что иное, как олицетворение моровой язвы; подозревая, что он упырь, парубки бросились на Матковского, жестоко его избили, порвали на нём одежду и полумёртвого оставили на земле. Едва возвратился Матковский домой, как из Гуменец прибежал посланный узнать, жив ли он. Узнав, что он вернулся и жив, жители Гуменец целою толпою, вооружённые ружьями, пиками, косами, цепами, пришли ночью в село Пржевратье и окружили дом Матковского. Разбив двери, они схватили Матковского и увели в Гуменец.