Владимир Леонидович Дуров, основатель знаменитого «уголка», внушал свои мысли собакам. Делал он это так подзывал к себе собаку по кличке Лорд, брал ее голову в свои руки и строгим взглядом смотрел в ее умные глаза. Воля собаки таким образом парализовывалась, она всецело была во власти своего хозяина. Дуров до полного забвения окружающего мира сосредоточивался на мысли о столе и лежащей на нем книге. Он представлял перед собой ножку стола, его поверхность, книгу, лежавшую на ней. Запечатленные таким образом детали передавались им непосредственно в глаза Лорда. Затем Дуров командовал: «Иди!» Лорд подходил к столу и брал книгу. Был ли в этой книге кусок колбасы, не сообщалось.

Инженер Кажинский сконструировал для проведения опытов даже специальный металлический изолятор. Этот изолятор соединялся с землей проводом (заземление). Дуров влезал в изолятор и из него внушал собаке свои мысли, а инженер Кажинский то заземлял изолятор, то отключал заземление. Эти опыты проводились с целью проверки теории об излучении человеческим мозгом электромагнитных колебаний, позволяющих передавать мысли на расстояние.

Выдвигались и другие смелые предположения и гипотезы. В 1928 году в Днепропетровске и Париже вышла в свет книга советского врача-венеролога Фридлянда «За закрытой дверью». Автор не только живо и обстоятельно рассказывал о жизненных ситуациях, в которые попадали его клиенты, но и делал определенные научные выводы. Интересен его пассаж о причинах гомосексуализма. Вот он: «…причина гомосексуализма в том, что зародыш получает в какой-то доле своей половой железы деталь, соответствующую особенностям женской половой железы… Стоит только отыскать дефект в строении органа и удалить его из организма, чтобы восторжествовала норма». По мнению Фридлянда, у гомосексуалистов соотношение верхней половины туловища к нижней 100:108, а у нормальных людей 100:100.

Не забудем, что это говорилось в 1928 году, то есть через три года после того, как знаменитый Ломброзо в «Дневнике подростка», вышедшем в 1925 году, утверждал, что проститутками рождаются.

Омоложение человека, оживление его, передача мыслей и другие, заимствованные из сказок, идеи соответствовали эпохе, в которую люди «рождены, чтоб сказку сделать былью». Недостаток научных знаний и возможностей для исследований заменялся смелостью и фантазией. Кроме того, интеллигенция благодаря таким скороспелым невероятным открытиям стремилась повысить в глазах властей свой авторитет. А это для людей, вышедших из непролетарских слоев, в то время было очень важным. От их научных успехов иногда зависели не только материальные блага, но и сама жизнь.

Творцам из пролетарских слоев в этом отношении было проще, но у них были свои проблемы. Они были скромны и не умели поднимать шум вокруг своего имени. В 1927 году самоучка-математик, изобретатель логарифмической линейки Курилко, влачил полуголодное существование. Не лучше обстояло дело и у сочинителей из народа. Старик Ожегов, сочинивший песню «Чудный месяц плывет над рекою», ходил едва ли не «с ручкой», собирал хлеб; автор песни «Бывали дни веселые» Горохов умер в канаве под Малоярославцем, всеми забытый; рабочий поэт Шкулев, чью песню «Мы кузнецы и дух наш молод» так часто пели тогда, лежал в деревне, разбитый параличом и всеми забытый.

Да, нелегкая им выпала доля. Мне понравилась шарада из «Вечерней Москвы», сочиненная в 1926 году, в которой слово «доля» было зашифровано так:

Эта самая доля одних изобретателей одаряла сумой, а других — тюрьмой. На то были разные причины.

Михаил Алексеевич Чешко родился в 1893 году. С одиннадцати лет он начал работать. Работал курьером, половым в трактире. В 1908 году (ему тогда шел пятнадцатый год) на нервного смышленого мальчика обратил внимание человек с «бескрайней» фамилией Океанов, оккультист и хиромант. Он сделал из Миши своего медиума. Тот отгадывал сны и предсказывал будущее. Они разъезжали по России. Афиш, плакатов и снимков, рекламирующих творимые ими чудеса, хватило бы на целый грузовик. Постепенно слава об отроке, слышащем голоса из загробного мира, разрасталась и дошла до дворца. «Чудесного мальчика» пригласило к себе царское семейство. После подзатыльников в трактире на Мишу свалились слава и деньги. Последние, как вспоминал потом Михаил Алексеевич, у них с Океановым водились саквояжами. Миша полюбил их со всей страстью, присущей юному чувству. Но Фортуне что-то не понравилось в его взгляде, и в 1911 году его заподозрили в получении мошенническим путем 17 тысяч рублей. Океанова смыла волна событий, а его, Мишу, посадили в тюрьму, но вскоре, правда, выпустили. Следствие тянулось бесконечно долго. Наконец, когда в 1914 году началась война, про него совсем забыли. К Михаилу Алексеевичу тогда вернулись силы, и он кинулся помогать отечеству. Его чаще всего можно было встретить в разных благотворительных организациях. Именно в них Михаил Чешко учуял особенно стойкий аромат купюр царского времени. Он создал для помощи голодающим «Всероссийский братский союз», который просуществовал аж до 1923 года. Особенность всех благотворительных организаций, в которых сотрудничал Чешко, состояла в том, что средства действительно собирались, но не расходовались, во всяком случае, на цели благие. В связи с этим Чешко дважды арестовывали, даже судили. В тюрьме Михаил Алексеевич, как говорится, «закосил»: он стал требовать принятия параши в Лигу Наций и угрожал Чемберлену исключением из ВКП(б). Его направили на исследование в Институт судебной психиатрии имени профессора Сербского. Оттуда он сбежал. Когда его задержали чекисты, он убедил их в своем пролетарском происхождении и в том, что натерпелся от царских ищеек и тюремщиков. Заподозрив в словах Чешко правду, чекисты его отпустили. Михаил Алексеевич, который, надо отдать ему должное, никогда не тянулся к высоким государственным постам, и на этот раз нашел свое скромное место под солнцем. Он стал уполномоченным по Москве и ее окрестностям по проведению американских аукционов (заграница тогда скупала в России ценности) и сбору пожертвований по подписным листам, а в 1926 году мы видим его уже заведующим лотерейным отделом тифлисского (Тбилиси тогда назывался Тифлисом) общества «Друзья детей». Остап Бендер ходил тогда в рваных ботинках, строил из себя сына лейтенанта Шмидта и бредил о Рио-де-Жанейро. Чешко же уже тогда понял, что всем этим благотворительностям и «обществам защиты детей» скоро придет конец. Он решил переквалифицироваться в изобретателя. Изобретать он стал в области вычислительной техники. Ни ЭВМ, ни компьютеров тогда не было. Вершину человеческой мысли в этой области олицетворяли счеты с деревянными костяшками и арифмометр. Учет же стал одним из главных столпов нового социалистического государства. Считать нужно было много. Не случайно в тридцатые годы арифмометр стоил полторы тысячи рублей. Для сравнения скажу, что бенгальский тигр стоил в то время 3 тысячи рублей.

В основу своего изобретения Михаил Алексеевич положил старый счетный прибор, заменив в нем одну железную деталь на картонную. Выпускать новый прибор должна была артель «ИРТ» (ее название состояло из согласных, входящих в слово «изобретать»). Под будущее чудо техники Чешко собрал в разных организациях и конторах почти 40 тысяч рублей, но тут в его деятельность вмешался МУР. Чешко кинулся в прокуратуру. Здесь ему поверили. Дело было прекращено, а помощник прокурора республики написал даже письмо заведующему Центральным бюро изобретений, в котором сообщал о невиновности Чешко и о прекращении в отношении него уголовного дела. Чешко удалось заполучить копию этого письма. Он сделал из него выписку, приложил ее к своим письмам, выполненным на типографских бланках, которые разослал в сентябре 1930 года заказчикам, требовавшим выслать прибор или вернуть деньги. В письмах он ссылался на прокурора республики и предлагал свою задолженность списать за счет государства. (Очень мило, не правда ли?) Вскоре Чешко, надо отдать ему должное, силами артели, состоящей из соседей и родственников, наладил выпуск счетчиков. В целях рекламы он собрал положительные отзывы о своем приборе у сорока московских бухгалтеров. В 1931 году он написал брошюру под названием «Правила пользования счетчиком системы М. А. Чешко», в которой утверждал, что с его помощью можно производить умножение каких угодно чисел, деление с любой точностью и вычислять проценты. На самом деле счетчик был способен автоматически лишь умножать в пределах ста двадцати. В четвертом номере журнала «За социалистический учет» за 1931 год его изобретение было подвергнуто уничтожающей критике.