Прежде чем входить в одно из зданий, я присел и попытался составить общее представление о месте, но, несмотря на все попытки сосредоточиться на современном мусульманском святилище, постоянно уносился мыслями к древнему иудейскому Храму, на месте которого оно появилось. Сходство было ошеломляющим. Например, шейхи мечети, которые следят за лампами и вытирают пыль, запирают двери и выполняют все другие службы, живут под сенью колоннады мечети, как жили до них служители Соломонова Храма. Подобно иудейским служителям, мусульманские имеют точно отмеренное время исполнения обязанностей, по окончании которого возвращаются домой и ждут, когда наступит их очередь в следующий раз. Именно так было принято в иудейском Храме. От святого Луки мы узнаем, как Захарии, престарелому отцу Иоанна Крестителя, было видение в Храме, «однажды, когда он в порядке своей чреды служил пред Богом, по жребию, как обыкновенно было у священников» ¹⁷ . В данном случает речь идет о службе продолжительностью в одну неделю, от шаббата до шаббата. «А когда окончились дни службы его, возвратился в дом свой» ¹⁸ .

Меньше чем в десяти ярдах от меня, в тени одной из галерей, старик разговаривал с парой мальчиков. Это был наставник. Он учил, обсуждал аспекты мусульманского богослужения и верований в том самом месте, где Иисус беседовал со старейшинами во дворе Храма Ирода. Обернувшись к северу, я увидел, что перспектива перекрыта высокой стеной и зданием, известным как Турецкие бараки: их использовали турки вплоть до периода британской оккупации. Они стоят на месте крепости Антония — римской цитадели, которая располагалась напротив Храма Ирода, именно туда привели Иисуса на суд Понтия Пилата. Призрак Антония, нахмурившись, взирает на призрак Храма Ирода, как это бывало на самом деле во времена Христа. В городе, в котором все реликвии римской эпохи захоронены на глубине в тридцать, сорок, пятьдесят футов, под слоем осколков разных времен, Купол Скалы кажется единственным местом, где они являются на дневной свет. Прошлое гораздо легче реконструировать в этом мусульманском святилище, чем в христианской церкви Гроба Господня. Легче вообразить, как Иисус проповедовал на открытой площадке, подобной той, что мы видим в районе Храма, и как потом он выходил через ворота в стене, направляясь на Елеонскую гору, за черту города. Почему Храмовая гора меньше отвлекает от представления о временах Христа, чем другие места в Иерусалиме, вполне ясно: это единственное, что дошло до нас практически без серьезных функциональных изменений. Во времена Христа здесь находилось главное святилище и комплекс связанных с ним зданий, окружавших просторный мощеный двор; и это описание соответствует нынешнему положению вещей.

Я поднялся по лестнице на восточную стену и посмотрел на долину Кедрон и Елеонскую гору. Неподалеку я заметил наглухо заложенные Золотые ворота, находящиеся, как считается, на месте ворот, через которые Иисус торжественно вошел в Иерусалим. Среди небольших купольных зданий, сгруппированных вокруг цитадели, есть и то, которое известно под названием Трон Соломона. История — каждый дюйм территории мечети связан с какой-либо легендой — гласит, что на этом месте Соломон был найден мертвым. Он не хотел, чтобы демоны, над которыми он имел власть при жизни, узнали, где он умер: так что, осознав, что умирает, Соломон взобрался на трон и сидел там, словно все еще был жив, а в руке его оставался посох. Арабы утверждают: демоны думали, что Соломон жив, пока черви не поползли по посоху, а мертвое тело не рухнуло на пол.

Существует и другая легенда, или, скорее, верование, связанное со стройной аркадой в северо-западной части двора. Мусульмане говорят, что когда в долине Кедрон настанет Судный день, души должны будут пройти по мосту, тонкому как конский волос, который протянется с вершины горы до аркады во дворе мечети. С одной стороны — Иисус, с другой — Мухаммад будут судить души, успешно преодолевшие мост, и взвешивать их на весах в одной из арок.

Святая Святых иудейского Храма доминировала над общим уровнем окружающих дворов, точно так же современное купольное святилище Скалы расположено на 12 футов выше платформы, и войти в него можно, поднявшись по каменной лестнице. Когда я приблизился к входу, три-четыре маленьких мальчика бросились мне под ноги, пытаясь снять с меня башмаки. Я всегда протестовал против такого настойчивого внимания, характерного для арабов, пока не понял, что это совершенно неизбежная часть местной жизни. Всем рано или поздно приходится с этим смириться. Так было и перед входом в Купол Скалы. Пожилой мужчина в коричневом одеянии подошел ко мне с двумя огромными шлепанцам, их подошва была стерта почти до основания, особенно в районе пятки. Он помог мне надеть шлепанцы поверх башмаков, и так — шаркая ногами — я вошел в Купол Скалы.

Это святилище, несомненно, является самым исключительным зданием в Иерусалиме, в любой книге, посвященной городу, вы найдете его восторженные описания. Внутри восьмиугольного помещения царит полумрак, купол опирается на величественные колонны из порфира, брекчии и других многоцветных камней, — все они добывались мусульманами из развалин римского Иерусалима. Многие колонны сохранили византийские капители, а некоторые все еще несут на себе знак креста.

Английский гид показывал небольшой группе посетителей святилище, обращая их внимание на красоту окон, объясняя приглушенным голосом, что каждый день, посещая это место, он находит все новые прекрасные детали витражей. У меня не было ни малейшего сомнения в том, что он говорит правду. По-своему они совершенны. Однако я с детства страдал глубокой антипатией ко всем формам и видам математики. Я никогда не блистал в этой области, часто попадая в неприятные ситуации. И сегодня я по-прежнему мало понимаю в этой сфере знания. Арабское искусство напоминает мне математику. Это все равно, что алгеброй поверять музыкальную гармонию, или, если хотите, выстраивать сложные математические пропорции. Я испытываю знакомое неприятное чувство, когда сталкиваюсь с образцами арабского искусства, чувство, которое сродни реакции на предложение немедленно произвести сложный математический расчет. Подозреваю, что лишь истинный специалист в области математики способен воздать должное утонченности декора Купола Скалы.

В центре этой одухотворенной таблицы умножения, окруженной арками и витражами, а также мозаиками с рисунком «павлиньего глаза», находится нечто настолько примитивное, настолько простое и неприкрашенное, что у вас перехватывает дыхание. За причудливым кованым экраном высится кусок природной скалы. Черный, отполированный сверху, он не соответствует окружающему пространству: словно тонну угля высыпали посреди гостиной, прямо на пол. Вся эта сладкая красота выстроена вокруг массивной горы Мории. И чем больше думаешь об этом, тем более невероятным кажется этот контраст, под конец он становится просто пугающим. Словно заостренная вершина горы пробила фундамент дома и ворвалась в жилую комнату. В этом есть нечто жуткое и противоестественное. На кусок скалы падают красные и синие блики света, проникающего в помещение сквозь витражные окна, и это делает дикий камень еще более мощным и зловещим. Начинает мерещиться, что в любой момент скала проснется и сотрясет основание здания, сбрасывая его с себя, как заснувший гигант мог бы рывком освободиться от засыпавших его тело листьев.

Эта скала была частью гумна Орны Иевусеянина. Возможно, вы помните, как Давид, соблазненный сатаной, ввел в Израиле то, что кочевники ненавидели больше всего: перепись населения. И как сердце Давида «вздрогнуло» после того, как он исчислил народ, и как он поведал о печали своей Господу и признался, что действовал неразумно. Однако Господь наказал его, наслав величайший мор на его людей: