– Лора, тебе надо учиться. Большие шишки там, в Вашингтоне, все знают об инопланетянах и загадках Атлантиды.

Но как бы ни различались Флора и Майк, в одном они сходились: приемыша берут в дом, чтобы заполучить бесплатную домработницу. В обязанности Лоры входили уборка, стирка, глажка и готовка пищи.

Их единственный ребенок Хэйзел была на два года старше Лоры и избалована до предела. Хэйзел никогда не готовила, не мыла посуду, не стирала белье и не убирала дом. И хотя ей было только четырнадцать, ногти на ее руках и ногах были идеально накрашены. Если попробовать вычесть из четырнадцати лет число дней, потраченных ею на прихорашивание перед зеркалом, то ей было бы всего пять лет.

– В день стирки, – пояснила она Лоре в первый день ее пребывания в доме, – ты должна в первую очередь отгладить мои платья. И не забудь их развесить в шкафу по цветам.

«Да я читала эту книгу и видела фильм, – подумала Лора. – Господи, мне досталась главная роль в «Золушке»!»

– Я буду знаменитой кинозвездой или манекенщицей, – продолжала Хэйзел. – Мое лицо, руки и тело – это мое будущее. Я обязана о них заботиться.

Когда в субботу, шестнадцатого сентября, в соответствии с установленным порядком Лору навестила социальный работник миссис Инс, тощая до безобразия женщина с заостренным лицом гончей, Лора хотела попроситься обратно в приют. Угроза, которую представлял Вилли Шинер, побледнела перед лицом каждодневного существования в семье Тигель.

Миссис Инс пришла точно в назначенный час и застала Флору Тигель за мытьем посуды, чем она занималась впервые за две недели. Лора сидела за кухонным столом и разгадывала кроссворд, который ей сунули в руки, когда раздался звонок.

Личная беседа, для которой отводилась часть визита, состоялась в комнате Лоры, однако миссис Инс отказалась поверить, что на Лору взвалили столько работы.

– Но, милочка, мистер и миссис Тигель образцовые приемные родители. Глядя на тебя, не подумаешь, что тебя замучили работой. Ты даже поправилась.

– Я не говорю, что меня морят голодом, – сказала Лора. – Но у меня не остается времени на приготовление уроков. Вечером я прямо падаю с ног…

– Кроме того, – прервала ее миссис Инс, – приемные родители обязаны не только содержать детей, но и воспитывать их, а значит, учить их хорошим манерам и поведению, формировать их моральные устои и учить честно трудиться.

Миссис Инс была безнадежна.

Лора вспомнила, как избавиться от неугодных приемных родителей по плану сестер Аккерсон. Она стала кое-как убирать дом. После мытья на посуде оставались пятна и потеки. Она заглаживала на платьях Хэйзел лишние складки.

Гибель большей части ее библиотечки научила Лору глубоко уважать чужое имущество, и она не могла заставить себя разбить тарелку или испортить что-нибудь из вещей Тигелей, но эту часть плана сестер Аккерсон она заменила проявлением презрения и неуважения. Так, Флора, разгадывая кроссворд, попросила дать ей слово из шести букв, означающее «тупица», и Лора предложила: «Тигель». А когда Майк начал рассказывать историю о летающих тарелках, вычитанную в газете, она перебила его, чтобы поведать о людях-мутантах, тайно живущих в подвале в местном супермаркете. Хэйзел Лора посоветовала начать карьеру в кино дублером Эрнста Боргнайна:

– Ты его точная копия, Хэйзел. Они обязательно возьмут тебя на работу.

Расплата за насмешки не заставила себя долго ждать. Майку не понадобилась палка, ее заменили его мозолистые тяжелые ладони. Он что есть мочи лупил ее по попке, но Лора закусила губу и не позволила себе расплакаться. Флора, которая в дверях кухни наблюдала за экзекуцией, посоветовала:

– Довольно, Майк. Как бы не осталось следов.

Но Майк остановился только тогда, когда жена схватила его за руку.

В эту ночь Лора не спала. Впервые она использовала столь любимые ею слова, всю силу языка, чтобы добиться намеченной цели, и реакция Тигелей показала, что Лора неплохо умеет распоряжаться своим богатством. Еще более волнующей была зародившаяся и еще целиком не осознанная мысль, что у нее есть талант не только защищаться с помощью слов, но и зарабатывать с их помощью на жизнь, например как автор книг, которые она так обожала читать. С отцом она часто говорила о своей мечте стать доктором, балериной, ветеринаром, но ни одна из этих профессий не затронула так глубоко ее душу, как мечта стать писательницей.

На следующее утро, когда она спустилась вниз и застала всю семью Тигель за завтраком, она сказала:

– Послушай, Майк, я только что обнаружила разумное существо с Марса, которое поселилось у нас в туалетном бачке.

– Это еще что такое? – поинтересовался Майк.

Лора улыбнулась и ответила:

– Это «экзотические факты».

Через два дня Лору отослали обратно в приют.

Гостиная Вилли Шинера была самой заурядной. Штефан опять не мог объяснить, что он тут предполагал обнаружить. Наверное, признаки безумия, но никак не этот чистый, аккуратный дом.

Одна из спален была не меблирована, а вот другая явно свидетельствовала о чем-то необычном. Единственной постелью служил лежавший на полу узкий матрац. Наволочки и простыни с яркими рисунками, изображавшими забавных кроликов из мультфильмов, определенно предназначались для детской. По своим размерам ночной столик и комод тоже были рассчитаны на ребенка и украшены по бокам и на ящиках картинками жирафов, кроликов и белок. Кроме того, на полке стояли книги из «Золотой библиотеки для малышей», а также книжки-картинки, мягкие игрушки и другие игры для шести-семилетних.

Сначала Штефан подумал, что комната предназначается для соседских детей, что Шинер настолько спятил, что ищет жертву поблизости, хотя опасность здесь для него была особенно велика. Но в доме не было другой кровати, а в стенном шкафу и комоде размещалась мужская одежда. На стенах висело с десяток фотографий в рамках с изображением одного и того же рыжеволосого мальчика, на некоторых он был еще совсем малышом, на других лет шести-семи, но всюду, вне всякого сомнения, это был Вилли Шинер в детстве. Понемногу до Штефана дошло, что вся эта обстановка предназначена для самого Вилли Шинера. Здесь жил психически больной человек. Ночью Шинер совершал удивительное путешествие в прошлое и укрывался в стране своего детства, обретая столь необходимый ему покой.

Стоя посередине странной комнаты, Штефан испытывал одновременно печаль и отвращение. Было ясно, что Шинер преследовал детей не столько для сексуального удовлетворения, сколько для того, чтобы впитать их юность, стать вновь молодым, как они; что, предаваясь пороку со всей его грязью и мерзостью, он пытался обрести потерянную невинность детства. Он был в равной степени жалким и презренным, неспособным справиться с грузом взрослой жизни и не менее опасным в своей неполноценности.

Штефан невольно содрогнулся.

Ее кровать в комнате двойняшек Аккерсон теперь занимала другая девочка, и Лору поместили в маленькую комнату с двумя кроватями на третьем этаже возле лестницы. Ее соседкой была девятилетняя Элоиз Фишер, с косичками, веснушками, очень серьезная для своего возраста.

– Когда я вырасту, я стану бухгалтером, – объявила она Лоре. – Мне нравятся цифры. Складываешь их и всякий раз получаешь один и тот же результат. Цифры дело надежное, не то что люди.

Родители Элоиз торговали наркотиками и получили срок, а она жила в приюте, пока суд не решит, кому из родственников поручить опеку.

Как только Лора распаковала вещи, она поспешила в комнату близнецов и ворвалась к ним с радостным криком:

– Я свободна, свободна!

Тамми и новая девочка равнодушно посмотрели на нее, но Рут и Тельма бросились обнимать, что походило на возвращение домой в родную семью.

– Ты что, не понравилась своим приемным родителям? – спросила Рут. А Тельма добавила:

– Ага, значит, ты воспользовалась планом Аккерсон.