- Да, просто и лаконично, без всяких сантиментов, - прокомментировал Прокопенко, возвращая назад листок, аккуратно упакованный в тонкую пленку.

- Завтра будут готовы результаты по дактилоскопии и баллистике.

- Понятно. А вы, случайно, не знаете, что сегодня на Гоголя произошло?

- Одна из основных версий причины возгорания – воспламенение какого-то прибора. Непонятно пока, как и что произошло. Наш коллега, Денис Воронов, который как раз был занят экспертизой по вашему делу, сильно пострадал, сейчас находится в очень тяжелом состоянии в реанимации. Он каким-то образом смог выбраться из пламени и вывалился на лестничную клетку нижнего этажа. Очень обгорел и практически задохнулся.

- Мне очень жаль. Будем надеяться, что выкарабкается.

Прокопенко попрощался и направился к дежурной машине. Похоже было, что загадочное убийство Сидорова обернулось банальным совпадением: один пропойца оказался именно в том месте и в то самое время, когда Сидорову судьба уготовила смерть, и человека не стало. Эх, Василий, и сколько вас таких еще бродит по этой земле.

На душе Прокопенко, как отклик на погоду, было мерзко и сумрачно.

***

- Заинтриговал? – спросил Глеб. На него опять нахлынуло чувство уже пережитого мгновения. Как будто они уже раньше сидели вот так вдвоём в его машине и разговаривали.

Вероника прижалась спиной к дверце, прикрыв рот ладошкой.

- Глупая, они же хотят на тебя повесить его смерть! – сказал он.

- Как? Откуда ты знаешь?

- У меня брат двоюродный там работает, - солгал Глеб, - я его сегодня и попросил разузнать подробности – что да как.

Вероника напряженно смотрела на Глеба. Неестественный блеск глаз молодого человека, его осунувшийся профиль, перепады настроения заставляли её быть настороже.

- Но почему на меня? – спросила она.

- Сама посуди: только ты знала, что вы одни внутри, только ты могла оставить дверь открытой, только ты могла дать возможность соучастнику незаметно уйти.

- Но зачем мне это?! Это же… тоже самое, что рубить сук, на котором висишь. Мы не были женаты, завещания в мою пользу он не писал…

- Ты уверена?

- Я знаю, он бы мне сказал. Но он не думал даже об этом! Ему было всего тридцать четыре. Ты думаешь о завещании?

- Но мне же не тридцать четыре.

- Какая разница? До пятидесяти это не имеет особого значения. И что теперь? Меня посадят в тюрьму? – она с ужасом смотрела на него.

Глеб выдержал драматическую паузу, как по Станиславскому, и ответил:

- Думаю, что нет.

Вероника толкнула его легко в плечо:

- Говори, что ты знаешь!

- Осторожно, мы же на дороге. Один поцелуй избавит тебя от нервного напряжения.

- Мы уже с тобой говорили на эту тему.

- Но не договорили же.

- Послушай, а как ты Свете в глаза смотреть будешь?

- Я надену темные очки.

- А я как? Тоже при её появлении буду надевать темные очки?

- А тебе-то что? Ну, поцеловалась с парнем – делов-то.

Девушка молча отвернулась к боковому окну, закусив губу. Потом произнесла, глядя на мелькающие деревья:

- Глеб, мы же не в детском саду, и спорим сейчас не о плюшевом мишке.

- Да ладно, расслабься, всё будет нормально. Я и шел-то к тебе сказать, что тип один признался уже.

Она быстро повернулась к нему:

- Да ты что?! Кто?

- Бомж один. Ковырялся в мусорке за рестораном, потом увидел, что дверь не заперта, ну и… Пьяный был сильно.

- Не тот, которого ты сегодня подвозил?

Глеб опять выдержал паузу, а потом ответил:

- Не смешно.

- И что с ним теперь, в тюрьме сидит? – продолжала Вероника, будто не замечая его обиды.

Глеб усмехнулся:

- В морге. Он сегодня умер. Оставил записку, где всё объяснил.

- Умер, - повторила, словно эхо, Вероника. – Наверно, Господь всё же есть на небе.

- Конечно, есть! Он меня к тебе и прислал сегодня, - Глеб широко улыбнулся, только улыбка его показалась ей больше похожей на гримасу из бурлящего огня в видео-ролике его телефона.

- Для меня слишком много смертей за два дня, - тихо проговорила она.

- А кто еще?

- Из знакомых, слава Богу, больше никого. Но сегодня вечером, буквально перед уходом, в новостях показывали жуткий пожар в здании на Гоголя, знаешь, там банк еще..?

Глеб резко затормозил:

- Какой пожар? В банке?

- Ты что, осторожнее! Чуть без носа не оставил.

- У меня ж там друг работает, я только сегодня к нему заезжал, - Глеб полез в нагрудной карман за телефоном, но потом вспомнил, что отдал его Веронике. – Где мой телефон?

Она подала ему трубку, и он набрал номер:

- Ромка, ты жив?

В ответ Глеб услышал вполне живой и даже навеселе голос Никитича:

- Не дождётесь! Тебя где носит? Мы тут со Светой ужин тебе приготовили, когда приедешь?

- Фу, напугал. Приеду, скоро. Ты у меня дома, что ли? А что там за пожар-то?

- Да внизу у криминалистов что-то полыхнуло. Говорят, уйма народа погибло, в основном молодые девчонки.

- А-а, ясно. Ладно, Светке привет, скоро приеду, - сказал Глеб и отключил связь. Они снова поехали.

– Мы правильно едем-то? – спросил он у Вероники.

- Правильно, - ответила она, - вон за тем светофором направо.

Они подъехали к дому, и Вероника обернулась к нему:

- Спасибо, - и поцеловала в щеку.

- Аванс принят, - сказал Глеб и по-хозяйски положил руку на её колено. – И, пожалуйста, не говори никому про того бомжа, а то подведешь моего братика, договорились?

Она махнула рукой, выскочила из машины и скрылась в подъезде.

***

После испытанного потрясения, будь то шок или стресс, как правило, наступает период ремиссии – состояние, прямо противоположное только что пережитому. Роман в полной мере ощутил на себе это: он сыпал анекдотами, острил и подсознательно всячески пытался вытеснить из себя ужас, испытанный в офисе сегодня в конце рабочего дня.

- Тебе привет, - сказал он, поговорив с Глебом.

- Он едет уже? – обернулась Света.

- Да. Сказал, по дороге облапошит пару телепузиков на сотню баксов каждого и будет дома.

- Каких телепузиков? – не поняла Света, помешивая лопаточкой в сковороде.

- Как? Ты не знаешь про телепузиков на дорогах? Они бывают или ярко-салатовые, или ярко-оранжевые, иногда с полосатыми палками для отмашки от назойливых водил, которые им деньги суют постоянно. Но от Глеба им, конечно, не уйти и не скрыться. Всё хотел сегодня спросить: где он такой аппарат оттянул?

- Это ты про что?

- Ты не знаешь? Во, блин, даёт: её крендель с новейшей супер-техникой зажигает, а она ни сном, ни духом. Правда, что не знаешь ничего?

- Он собирался обновить что-то в машине – сегодня утром мне говорил. Так он..?

Рома округлил глаза, так что из-под очков они казались блюдцами.

- Не знаю, как это у васназывается, но когда меняешь четыреста восемьдесят шестой на четвертый пень с оперативкой в полтора гека, то старый можно просто подарить в фонд беженцев из Зимбабве.

- Оттуда… из Зимбабве… сейчас бегут?

- Женщина, ты ничего не смыслишь ни в машинах, ни в компьютерах, ни в политике. Бегут отовсюду, откуда бежится – жизнь, видишь ли, такая. Это нам бежать некуда: тысяча километров вокруг не считается чужой территорией, а ты вон посмотри на китайцев – они ж похлеще цыган и кроликов, даром что ограничение на рождаемость.

- Так что там у нас за аппарат такой супер-пупер-наворот?

- Это просто сказка: звук – изумительный, на дороге все заглядываются, как на голую женщину посреди городского фонтана… о-о, чем это так пахнет?

- Телятина под маринадом.

- Вот примерно также пахнет этот аппарат, только еще лучше, верь мне.

- И сколько он стоит?

- Дорого. Я себе такой позволить не могу.

Светлана улыбнулась:

- Может, Глеб в казино выиграл?