За окном начинало темнеть.

***

Черный автомобиль бесшумно остановился возле подъезда, двигатель затих. Глеб из-за лобового стекла посмотрел вверх на окна четвертого этажа – в комнате света не было, но где-то в глубине квартиры горел светильник, отбрасывая желтые блики на потолок зала.

Он вышел из машины, мягко закрыв дверь, и пошел к подъезду. Его автомобиль безмолвно проводил его, дважды мигнув габаритами вслед, вставая под охрану сигнализации. Глеб бегом, через две ступеньки, поднялся на четвертый этаж и собирался уже позвонить, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появилась Вероника, одетая в своё белое полупальто.

- Ой, - от неожиданности она вздрогнула и выронила ключи, которые Глеб, нагнувшись, поднял с пола и протянул ей.

- Привет, - сказал он, - собралась куда-то?

Она, оправившись от сюрприза, ответила:

- Да, в гости. А ты что тут делаешь?

Он помялся и ответил неловко:

- Слышал, что у тебя… несчастье. Подумал, может, помочь чем?

- Спасибо. Чем тут поможешь? Я к маме решила временно переехать, вот как раз собралась.

- Так я тебя могу подвезти.

- Было бы здорово. Но она далеко отсюда живет.

- Тем лучше, будет время пообщаться.

Девушка заперла дверь, и они спустились вниз к машине, по ходу перебрасываясь ничего не значащими фразами о работе. Увидев автомобиль, Вероника подозрительно прищурилась:

- Это твой экипаж?

- Мой. Что-нибудь смущает?

- Глеб, от тебя иногда странные штуки исходят, особенно в последнее время.

- Ты имеешь ввиду что-либо конкретное, или так, вообще? – спросил он, открывая для неё дверь и помогая сесть в салон автомобиля. Про то, где сейчас Светлана, она не поинтересовалась, и это его приободрило.

- Да вот, например, вчерашний ваш ужин. Вы там раньше не появлялись. Теперь эта карета.

- Ну так сколько ж можно на телеге ездить? – улыбнулся Глеб.

- И этот… запах, - девушка повела носиком по салону. – Это, случайно, не...?

- Это Джил Сандерс, – он достал из бардачка матовый флакон и протянул ей.

Она открыла его и поводила перед лицом. Потом нагнулась к Глебу, тоже втянув воздух и проговорила как бы про себя:

- Да, запах похожий.

- Нравится? А в чем, собственно, дело-то? – Он завел машину, и они тронулись. – У меня тут, кстати, и бомжики иногда катаются, может, и ими пахнет? - Он рассмеялся.

- Какие бомжики?

- Да самые настоящие. Сегодня еду из салона, тут он стоит, голосует на обочине. Я подумал, почему бы не подбросить парня. Куда, спрашиваю? А он, типа, да я ошибся, да извини, брат, туда-сюда…

- И что?

- Посадил его, чуть ли не под дулом пистолета, - Глеб усмехнулся, - отвез к речке – у них там банный день сегодня.

- Так холодно же.

- Для них после зимы это Африка!

- А ты филантроп, прямо не ожидала, или наврал всё? – она с улыбкой посмотрела на него.

- Немножко. Но, с другой стороны, делай людям добро, и оно к тебе вернётся, разве не так?

- Ты сам веришь в это?

- Хотелось бы. Я вот сейчас тебя отвезу, а в следующий раз уже будет твоя очередь мне помочь.

- В чем же ты нуждаешься? – девушка откинула с лица белокурую прядь выбившихся волос.

- В тебе, - серьёзно ответил Глеб.

Она недоуменно на него взглянула. Он продолжал:

- Например: ухожу я из офиса по своим делам, а ты меня всегда можешь подстраховать!

Вероника рассмеялась:

- А я подумала, было…

- О чем подумала? – он мягко коснулся её колена, как бы невзначай, переключая автоматическую коробку передач, которая вовсе и не требовала этих манипуляций.

Вероника не отстранилась. Она повернула лицо к окну и тихо проговорила:

- Ты сильно изменился за последние дни.

Глеб принял это как поощрение, и положил ладонь на её ногу, такую тёплую и нежную, чуть выше колена, не отрывая взгляда от дороги.

- В лучшую сторону? – поинтересовался он. Его пальцы непроизвольно стали поглаживать бархатистую кожу, постепенно продвигаясь выше по её бедру и смещаясь к центру – туда, где он мог почувствовать её женское начало, такое неприступное и желанное все эти месяцы, когда на его пути возникали то Света, то Борис, то его собственная нерешительность. Глеб притормозил у обочины, не снимая руки с её тела, и всем корпусом повернулся к ней, дотронувшись до самого интимного, пытаясь одновременно поцеловать её в шею и в ушко, притянуть к себе, распахнуть её пальто и добраться до груди, которую она бесстыдно демонстрировала ему вчера вечером и которую он хотел сейчас сильно сжать в своей ладони – так сильно, чтобы она вскрикнула и прикусила до крови губу. Вот оно, к чему он так долго стремился – вот Вероника сидит перед ним, в его власти, всегда такая гордая и неприступная, а теперь готовая раздвинуть для него свои прекрасные ножки со словами: Глеб, возьми меня, возьми меня грубо и жестоко… А вместо этого он услышал её спокойный и безучастный голос:

- Глеб! Ты же понимаешь, как мне сейчас непросто? Перестань, Глеб, я не в том настроении, чтобы… чтобы…

- Чтобы – что?

- Чтобы начинать что-то сначала!

Глеб убрал от неё руки и отстранился. В его груди всё кипело, внизу живота болезненно ощущалось стальное напряжение, но её явное равнодушие к его пылающей страсти не позволяло ему и дальше продолжать в том же духе, не нанося собственному достоинству еще большего ущерба. Они помолчали некоторое время. Наконец он произнёс:

- Извини. Я хотел развеять тебя как-нибудь. У меня не было намерения обидеть тебя, Ника.

Она поправила волосы и посмотрела на него с удивлением:

- Меня никто не называет Никой, кроме родителей и… Бориса.

- Можно, я тоже буду?

Она пожала плечиками:

- Если хочешь…

- Послушай, тебе необходимо развеяться. Давай съездим куда-нибудь?

- Прямо сейчас?

- Можно и сейчас.

- Сейчас меня ждёт мама, она очень переживает, и я, честно говоря, тоже хочу побыть дома. Я уже так давно там не жила! А, знаешь, иногда очень хочется снова стать маленькой девочкой, без всяких проблем и забот, и даже мыслей.

- Странно. А я только-только освободился от этого, отвёз своих на дачу за город. И мне совсем не хочется их обратно домой, - он усмехнулся, - прямо-таки парадокс!

Она взглянула на него с лёгкой улыбкой и спросила:

- А что Светик делает?

- Наверно, ужин готовит, - нехотя ответил он.

- Ну вот, видишь, она тебя ждет, и ей тоже хочется побыть с тобой вдвоём.

- А мне хочется побыть с тобой вдвоём!

- Глеб, в чем у тебя проблема? Я за тобой такого… напора раньше не замечала.

- Только не говори, что тебе безразлично. Пожалуй, я в это не поверю.

- Мне не безразлично, но ты меня пугаешь, - она смотрела на него пристально. – Не помню, чтобы ты раньше делал такие заявления.

- Раньше ты не была… свободна.

- Ты хочешь сказать, что вчера я не была свободна, а сегодня уже – наоборот? Ты и впрямь считаешь, что так бывает?

- Я считаю, что всегда кто-то должен быть первым. И если им буду не я, то, значит, кто-то другой.

Вероника покачала головой, удивляясь его наивному цинизму:

- Глеб, но это же абсурд!

- Что ты имеешь ввиду? Я не могу быть первым?

- То, что ты сейчас заявляешь. Ты буквально хочешь ко мне занять очередь, что ли? Я, выходит, как… как кружка пива, за которой постоишь и возьмёшь – так, что ли? Или ты думаешь, что вот ты такой весь супер из себя подкатил, и я должна раздвинуть ноги и умолять тебя о чем-то, или как?

- Ты сейчас говоришь о сексе?

- Я сейчас говорю о себе – я человек ведь, Глеб, и я также люблю и также ненавижу, как и все вокруг. Почему, блин, ты на меня смотришь, как на машинку Зингера?

- Да успокойся! На вот, гороскоп почитай, – он кинул ей на колени свой телефон, который она в запале автоматически отложила в нишу между сиденьями.

- Ты начал всё это, и я хочу, чтобы всё было предельно прозрачно! Или слабо тебе было прямо в лицо мне сказать: Ника, я тебя хочу, но боюсь признаться, потому что у меня… член маленький. Слабо? Что ж ты за мужик тогда? Тоже мне, ещё в любовники набивается! И поверь, размеры тут не имеют значения.