— Я вовсе не собираюсь затаскивать тебя к себе в постель, — искренне заверил возмущенную собеседницу Крессуэлл. — Мы просто проведем какое-то время вместе. Мы же когда-то были друзьями, Ники, — с двусмысленной улыбкой напомнил Стив.

Ее озадачила эта улыбка. Теперь у нее не оставалось сомнений в том, что Стивен намекал на то, как они занимались любовью, — слишком уж явно демонстрировал он свои чувства. Николь не могла согласиться на его предложение по той простой причине, что внезапно поняла — она и сама испытывает к Стивену то же чувство, что и в семнадцать лет. Она боялась совершенно запутаться… И ради чего?

— Я не хочу вызывать ревность Ричарда, — дрожащим голосом произнесла Николь. — Если муж потеряет веру в мою честность… Неужели ты не понимаешь, что это только усложнит дело? Но если я останусь верной ему…

Улыбка сошла с лица Крессуэлла, сменившись выражением неприкрытой злобы.

— Он тебя не заслуживает, — рявкнул он.

— А ты заслуживаешь? — вырвалось у Николь. — Может, вспомнишь о женщинах, что наверняка были в твоей жизни, Стив? Как же твои отношения с ними? Почему все они закончились? Ты так же собирался поступить и с Барбарой?

— Нет, — прервал ее горячую речь Стивен. Николь с удивлением заметила, как краска стыда залила его лицо. — Я бы даже не прикоснулся к Барбаре. Я просто хотел узнать, что тебе нужно, Николь, — заверил он ее.

— Ладно, оставим Барбару, но что стало со всеми твоими спутницами жизни? — настаивала она, поскольку очень хотела узнать, как Стивен обходился с теми женщинами, с которыми хоть раз, как и с ней, занимался любовью. — Ни за что не поверю, что у тебя никого не было все эти годы.

— Разумеется, были. Никто, наверное, не хочет провести жизнь в одиночестве, — рассердился Крессуэлл. — Да, я пытался найти некий идеал, но каждый раз моей любовнице чего-то не хватало.

— И ты вычеркивал их одну за другой из своей жизни? — Николь больно было говорить на эту тему. Но ее мучило любопытство, так ли Стивен поступал с другими, как с ней.

— Нет. Мы расставались друзьями.

А меня ты вычеркнул из своей жизни, Стив. И я никогда не смогу стать твоим другом, про себя решила Николь, весьма задетая тем, что с ней он обошелся хуже, чем с другими своими женщинами: после той роковой ночи он о ней и не вспомнил.

— Прошу тебя, Ники. — Крессуэлл шагнул ей навстречу и протянул руку.

— Не подходи ко мне, Стивен, — предупредила его Николь. — И не прикасайся ко мне. Никогда.

— Я хочу помочь тебе. Я…

— Нет! Может, я все еще желанна для тебя. Это большой комплимент в мой адрес. Именно желанна. Вот и все. Тебя привлекает только секс. Тебе неизвестно значение таких слов, как любовь, верность…

— Неправда! — страстно вскричал обиженный Стивен. — Я не виноват, что женщина, которую я люблю, вышла замуж за другого и подарила детей ему, а не мне.

Казалось, сердце ее остановилось, мысли спутались, а перед глазами поплыл туман. Как этот человек смеет упрекать ее! Праведный гнев стиснул горло, и она злобно посмотрела в глаза Крессуэллу.

— Я ждала тебя годы и была полна веры и надежды, что ты наконец вернешься, но постепенно осознала, что я никогда ничего для тебя не значила. Годы, Стивен! Прошли годы, прежде чем я вышла замуж за Ричарда Френсиса, который дал мне то, чего не дал ты.

Крессуэлл замер. Вероятно, ему нечего было возразить, нечего противопоставить очевидным фактам. Она победила. С полным сознанием собственной правоты Николь взяла со стула сумочку, бросила презрительный взгляд на предмет своей первой наивной любви и направилась к выходу.

— Подожди, Николь! Ради бога! Я ничего не понимаю.

Резко обернувшись у двери, Николь выкрикнула:

— Лжец! Обманщик! Вот ты кто! — И вышла, хлопнув дверью. Следует точно так же поступить и с Ричардом. Ей не нужны мужчины, которым нельзя доверять.

Но что будет с детьми?

Может, надо забыть о гордости и подумать прежде всего об их интересах? Как объяснить им, что произошло? Какие найти слова, чтобы не причинить боль и не разрушить их первые радостные представления о мире?

От этих вопросов Николь почувствовала себя совершенно беспомощной. Ведь сначала она подумала, что в лице Крессуэлла она обрела поддержку, а теперь оказалось, что и он такой же, как и все остальные.

И зачем только они заговорили о прошлом? Того, что случилось, уже не исправить, время нельзя повернуть вспять. Но, с другой стороны, невозможно ничего забыть, просто записав все хорошее в графу "воспоминания", а плохое — в графу "забытое". Сколько еще лет былое будет преследовать и мучить ее?

Николь плохо помнила, как добралась до дома, — тревожные мысли полностью поглотили ее сознание и отгородили от окружающего мира. И только потом она осознала, насколько опасно водить машину в таком состоянии. Впервые в жизни она не поехала сама за детьми, а попросила свою соседку Джессику, чтобы та привезла ее троицу из школы, когда будет забирать своего сына.

Джессика удивилась, но с готовностью согласилась выполнить просьбу.

Дети вернулись из школы бодрые и ничуть не уставшие, чего нельзя было сказать об их матери. Николь уже смертельно устала, а день все не кончался. Ей предстоит еще по меньшей мере шесть часов работы, включая поход в магазин, приготовление ужина, вечернее купание детей и их укладывание. Вдобавок надо помочь детям сделать уроки, помолиться с ними перед сном, проследить, чтобы они тщательно вычистили зубы, прочесть сказку на ночь, пожелать спокойной ночи, подоткнуть каждому одеяло. Но измученная Николь благословляла свою занятость, которая позволяла ей уйти от терзавших ее мыслей об измене мужа и о Стиве. Если вернется домой Ричард, что она скажет ему и как ей оправдать визит к нему на работу? И нужно ли скрывать от Стивена Крессуэлла, что Джонни его сын?

Дети, впрочем, как будто сговорились вести себя плохо, не давая матери ни минуты покоя. Впрочем, Николь оправдывала такое поведение своих обычно послушных детей тем, что, вероятно, и они чувствовали трудную ситуацию, возникшую в отношениях родителей, и их нервишки не выдерживали напряжения. Стиснув зубы, Николь решила во что бы то ни стало спокойно продержаться до вечера. Но, несмотря на благие намерения, долго оставаться спокойной ей не удалось. Джонни стал дразнить Кэтрин и довел сестренку до слез. В своей комнате дети вывалили на пол игрушки, выгребая их из самых дальних ящиков. Причем Николь хорошо понимала, что кому-то придется убирать все это и даже догадывалась кому. Сердитым голосом она велела Джонни помыть руки перед обедом. Мальчик провел в ванной пятнадцать минут и вышел оттуда с такими же грязными руками. К этому времени Николь уже чувствовала, как кровь пульсирует в висках, и ощущала приближение мигрени.

Так или иначе, но день клонился к вечеру. Николь по-прежнему крутилась, как белка в колесе, утешая себя мыслью, что еще немного, и дети улягутся спать. И наконец вялым гуськом они побрели перед сном в ванную.

Вконец обессилевшая Николь присела на кухне. И тут мучившие ее весь день мысли нахлынули вновь. Хорошо, что дети, кажется, еще ничего не подозревают. Пока не следует заранее их расстраивать: вдруг Ричард вернется и признает, что совершил ошибку, бросив семью? А если нет? Что ей тогда делать?

— Мама, а когда придет папа?

Хороший вопрос!

— Я не знаю, Люси, — ответила Николь, как всегда перед сном целуя пятилетнюю дочь. С тех пор как Ричард ушел вчера вечером, объявив о намерении жить с Барбарой Хорнклиф, он не объявлялся.

— Можно, я проснусь, когда придет папа? Я хочу показать ему свой рисунок.

Люси считалась папиной любимицей, возможно, потому, что была первым ребенком Ричарда и очень походила на него. Очаровательное дитя с длинными пепельными волосами, огромными голубыми глазами с надеждой смотрело на Николь.

— Дорогая, я прикреплю рисунок к двери, — предложила Николь. — Папа обязательно увидит его, когда вернется домой. А сейчас тебе пора ложиться спать.