Когда лифт доехал до последнего этажа, она пересекла холл, подошла к своему номеру. Когда стала вставлять карточку-ключ, дверь неожиданно открылась.

Мужчина, стоящий там в синем халате, выглядел до боли знакомым, но его не должно было быть здесь! У нее галлюцинации.

Он взял у нее сумочку и чемодан.

— Я знал, что ты слишком долго пробыла вчера на солнце. Ложись в постель, пока снова не упала в обморок.

— Д-дицо, — только и смогла произнести Джина, когда он поднял ее и понес в спальню, а потом уложил на постель, прижавшись к ней всем телом.

Она почувствовала биение его сердца. Он уткнулся в ямочку у нее на шее.

— Мы получили это право. — Дицо покрывал поцелуями каждый сантиметр ее кожи. — Думаю, теперь получится даже лучше, потому что я знаю, что ты не во сне. Я люблю тебя, Джаннина Витторио. Люблю, как только увидел тебя. Ты — самое красивое, что есть в моей жизни. Без тебя я ничто! Ты слышишь, любимая? — Он завладел ее губами с такой жадностью, что их тела охватило огнем. — Мы уже сделали все, чтобы причинить боль друг другу, сказали самое ужасное, что можно было сказать. Теперь я хочу любить тебя, моя красивая, моя очаровательная жена. Ты уже давно стала невестой моего сердца.

Реджина лихорадочно простонала:

— Дорогой мой… — Она обвила его шею руками, прижимаясь к нему еще крепче. — Я всегда любила тебя. — Наконец-то она могла вылить на него свою любовь, зная, что она тоже нужна ему.

Он целовал ее веки и щеки.

— Мы оба слишком долго страдали. Теперь страдания закончилось. Целуй меня, Джаннина. Люби меня и не прекращай любить! — воскликнул он.

Спустя несколько часов он недовольно застонал, когда она попыталась соскользнуть с его груди.

— Куда это ты собралась?

— Дать тебе возможность подышать, — тихо возразила она.

— Когда понадобится воздух, я дам тебе знать. — Он снова жадно накрыл губами ее рот. — У тебя самое роскошное тело, которое я когда-либо видел. Я никогда не смогу оторваться от тебя. Тебе придется отбиваться от меня.

— У меня такая же проблема, — прошептала она ему в самое ухо. — Ни один мужчина не может сравниться с тобой. Всю свою жизнь я представляла себе, как мы будем с тобой…

Он поцеловал ее в шею.

— Мы слишком долго ждали. Действительность оказалась лучше, чем мечты, и я не могу поверить, что нам потребовалось столько времени, чтобы понять это. Я так желаю тебя, что вряд ли смогу выпустить из кровати.

— Тогда и не будем выпускать друг друга. Будем продолжать так вечно.

— Помню, ты и раньше так говорила.

Она провела пальцем по его чувственным губам, наслаждаясь их близостью. — А что ты еще помнишь?

Он притянул ее к себе.

— Люби меня и тогда поймешь.

— Мама?

— Мой ангелочек! Я не знала, что ты уже вернулась!

Реджина вбежала в гостиную родителей и обняла мать.

— В аэропорту была задержка, и наш самолет прибыл в Ниццу поздно ночью. Мы доехали на такси до квартиры и сразу легли спать.

В последнюю неделю они настолько увлеклись друг другом, что почти не выходили из своего номера. Надо будет еще раз поехать в Афины…

— Я рада, что ты благополучно вернулась. А где Дицо?

Теперь и мать называла его так.

— Он уехал в клинику. Я поеду туда позже.

— Присядь и дай мне посмотреть на тебя.

— Я скучала по тебе, мама. Как ты?

— Теперь, когда увидела тебя, чувствую себя прекрасно. У тебя отросли волосы. Мне очень нравится.

— Дицо не хочет, чтобы я их стригла. Ему нравится мой цыганский вид.

— Я никогда не видела тебя такой счастливой. Жаль, что твой отец не видит этого, — печально покачала головой мать.

Реджина кивнула.

— Я так люблю Дицо, что мне трудно дышать.

— Это замечательно! Хорошо, что ты работаешь вместе с ним. Нам с твоим отцом тоже было вместе комфортно…

— Иногда мне так радостно, что даже страшно.

Ее мать улыбнулась.

— Это хорошо. Длительная борьба, которая привела вас к этому, никогда не позволит вам быть равнодушными друг к другу.

— Никогда! Когда я увидела, как любят друг друга Лукка и Александра, мне стало ужасно завидно.

— Мы чувствовали это. — Мать наклонилась и обняла ее. — Считаешь, что твой брат поступил правильно, нарушив для тебя обычай?

— Я это знаю.

— И не сожалеешь?

— Нисколько!

— Тогда ты должна сказать об этом Лукке.

— Зачем? Он знает, что моя жизнь — это Дицо.

— А ты говорила с ним сегодня утром?

— Нет еще. А что случилось?

— Когда неделю назад Дицо примчался во дворец в полном отчаянии, Лукка отдал ему твой конверт. Он опасался, что совершил неисправимую ошибку…

Реджина нахмурилась.

— Я просто пыталась разобраться в своих чувствах. Но это совсем не похоже на моего брата, он всегда уверен во всем.

— Только когда дело не касается тебя. Должно быть, ты сильно досадила Дицо, он так резко сократил медовый месяц на Сардинии.

— Я думала, что хорошо знаю его, но все оказалось не так. Мне потребовался целый месяц и часы разговоров, чтобы понять, что творилось у него в душе все эти годы.

— Думаю, тебе надо навестить Лукку. Почему бы тебе не пройти в его офис и не поговорить с ним?

— Хорошо, я пойду к нему, но скоро вернусь. Хочу услышать о твоей поездке в Испанию. — Поцеловав мать в щеку, Реджина отправилась к брату.

Она вошла в его кабинет через боковую дверь, которой пользовались только члены семьи. Перед ним лежала кипа документов. Она подкралась сзади и закрыла ему глаза руками.

Лукка вскочил на ноги. Потом повернулся.

— Малышка! — пробормотал он, внимательно глядя на нее. — Отсутствие новостей тоже хорошая новость. Полагаю, ты вернулась к Дицо?

— Навсегда, — трепетно ответила она.

Минуту спустя он прошептал:

— Слава богу.

Его волнение потрясло ее.

— Мама сказала мне, что ты был расстроен, но в этом нет нужды. Я самая счастливая женщина на свете, хотя Александра могла бы поспорить со мной. — Ее шутка не вызвала должной реакции. — Лукка? Что случилось?

Он провел рукой по волосам.

— С чего начать?

— Не понимаю.

— Только полное признание принесет мне облегчение. Когда у нас с Александрой был медовый месяц, я хотел, чтобы у тебя было такое же счастье. Я знал, как сильно ты была влюблена в Дицо. Папа поступился бы обычаями, если бы Дицо пришел к нему и сказал, что хочет жениться на тебе. Но мы оба знаем, почему этого не случилось. Дицо был истинным сыном Гвидо Форнезе.

— Папа так говорил?

— Он сказал об этом нашей матери. А потом… Даже эти фотографии я не мог использовать, пока не был уверен, что Дицо любит тебя. То, что он в пьяном виде целовал тебя, — это одно. То, что, проснувшись, он выгнал тебя из своей комнаты, использовав окно, — это другое. Но и такое поведение ничего не сказало мне. — Лукка сделал несколько шагов по офису. — Когда он сказал, что собирается на Сардинию, чтобы начать там ветеринарную практику, я решил проверить его. Я хорошо знал, что, если Дицо действительно любит тебя, он не сможет быть далеко. Через неделю я получил письмо с благодарностью за то, что сказал ему о вакансии. Он решил воспользоваться ею. Вот тогда я сделал свой ход и пригласил тебя и Гвидо на тот совет.

— Я не имела представления…

— То совещание было авантюрой. И когда ты убежала от него после круиза, я не мог спать по ночам из-за страха, что сделал неверный шаг. Дицо так нужна была помощь, что я дал ему ваучер на поездку в Афины и молился, чтобы ты была там. И кто-то наверху откликнулся. Можешь ли ты простить меня за то, что я причинил тебе столько неприятностей?

Реджина обвила его шею руками.

— Ты самый замечательный брат на свете! Если бы ты не сделал того, что сделал, я бы не стала его женой. Спасибо, дорогой брат. Помнишь, что говорил папа: «Самая большая любовь мужчины — это та, когда он отдает свою жизнь друзьям». А я бы сказала «Своей сестре». Я люблю тебя, Лукка. — Она поцеловала его в щеку.