Веял легкий ветерок, светилась лагуна, прелестная «Карина» покоилась под звездами. Прилив ритмично набегал на коралловый берег, принося и унося бесчисленные хрустящие осколки кораллов. Клэр оглянулась на дом. Он выделялся белизной, там, где лунный луч касался его, в окнах появлялись золотистые отблески, гигантские кокосовые пальмы стерегли его фасад. Чарующий вид, решила она задумчиво, и последовала за Адамом к пляжу.

Им надо было пройти короткий отрезок пути до того места на острове, где помещались дизель-генераторы. Клэр вынуждена была задерживаться, придерживая свои длинные волосы, которые будоражил ночной ветер. Высокий черно-белый силуэт Адама виднелся впереди. Она постоянно слышала похрустывание, словно от кусочков стекла, хотя это были колонии песчаных крабов, весьма проворных, когда их потревожишь.

Адам поджидал ее, сидя на песчаном склоне в напряженном ожидании. Она почти наскочила на него, он тут же поднялся и заспешил вперед. Она в раздражении прикусила губу. Спотыкаясь и задыхаясь, она заторопилась за высокой гибкой фигурой.

— В чем дело, Адам? Почему бы вам меня не подождать?

— Мне бы хотелось, чтобы вы помолчали… минут десять. Просто сходим посмотрим генератор, вот и все.

— Ни одного слова? — Она поморщила лоб. — Разве это не бесчеловечно?

Он предостерегающе поднес палец к губам, потом вдруг усмехнулся. Потом она почувствовала, как он взял ее за руку и просунул свои пальцы сквозь ее. Когда истекут эти десять минут, она потеряет остатки равновесия, подумала она с унынием. Что-то внутри нее стало подниматься и раскрываться, нечто совершенно новое и сказочное. Высоко над ними ночная птица несла свою первобытную песнь к звездам. Была ли это птица соблазна или предостережения? Кто знает. Она шагала рядом с ним во тьме, под влиянием глубокого живительного чувства, осознавая, что лишь он один мог являться причиной этого.

Ветер с моря играл с приливом, высоко взметавшим белую пену. Внутри маленькой постройки было тихо и жарко. Он щелкнул аварийным выключателем, и помещение залил свет.

— Теперь мне можно говорить? — спросила она благонравно.

— Почему бы только не смотреть? — Он наткнулся на ее томный взгляд, и брови его взметнулись. Она колебалась в нерешительности. Взгляд его выражал пренебрежительное удивление. Они стояли очень близко, меряя друг друга глазами, потом его рука мягко оттолкнула ее.

— Нет!

Клэр стиснула зубы, чувствуя, как выступил пот, а щеки заливает краска…

— Так я вам действительно совсем не нравлюсь! — В ее голосе был не вопрос, а прямое утверждение с явным оттенком горечи.

— Я этого вовсе не говорил, — протянул он.

— Я вам нравлюсь? Ответьте, мне вовсе не улыбается глазеть на вас снизу вверх.

Он глядел на нее с весельем:

— Скажем так, всегда питал необъяснимую склонность к пепельным блондинкам.

— Это комплимент?

Он пожал плечами:

— Трудно сказать. В общем, не имеет значения, все равно что предпочитать брюнеток.

Дрожь пронзила ее, она взметнула глаза и опустила их.

Он издал смешок:

— Вы вполне успешно пытаетесь меня покорить, Мелисанда. Зачем?

— Разве? — Глаза ее были полуприкрыты длинными ресницами.

— Да! — Его твердый голос резанул ее, заставив замереть.

— Это слишком серьезный разговор, — выговорила она вымученно. — Давайте сменим тему. Мы, видно, неодинаково стремимся понять друг друга.

Он скорчил холодную гримасу.

— Боже, как вы цинично смотрите! — вырвалось у нее вполголоса. — Ненавижу это выражение!

— А я думал, цинизм смертоносное оружие у женщин, — съязвил он.

Она содрогнулась, но ей необходимо было оставаться спокойной.

— Ну, вам виднее. — Она продолжала делать вид, что осматривает помещение, хотя на деле видела очень мало.

— А вы как будто сбоку припека.

Она сделала тщетную попытку смутить его:

— Вы меня недооцениваете. Я почитываю журналы, мистер Адам (Брок) Брокуэй, холостяк. Бизнесмен по преимуществу.

— Дитя мое, что вы смотрите на меня так? Я не плейбой, у меня нет времени!

Она обернулась к нему:

— Никто вас не обвиняет в трате времени!

— Сдаюсь, киска! Вопреки вашему больному воображению, я всегда говорю правду своим подружкам, и они стараются не надоедать мне!

— Хамство! — попрекнула она его.

Он отвернулся и молча продолжал работать с генератором и казался очень этим увлечен.

— Что такое, вообще говоря, коллектор? — спросила она серьезно. — Может, надо только почистить свечу? У нас было так с газонокосилкой. Может, здесь то же самое? — поинтересовалась она с надеждой.

Он облокотился о колено и посмотрел на нее с удивлением:

— Я сюда пришел сделать простое дело, а вы начинаете экзамен.

— Нельзя спросить?

— Когда как. Я получу награду?

Бурное желание внезапно овладело ею. Краска смущения залила кожу, выдавая прорывавшийся наружу огонь. Казалось, прошла вечность. В глазах ее был страх, ей казалось, она утонет в глубинах его синих глаз. Она беспомощно, не в силах оторваться, взирала на него.

Выражение его лица изменилось. Он резко выпрямился, подошел к маленькому шкафчику, взял инструменты, она не смела его прервать, ждала молча, пока он не закончит. Он поймал ее испуганный взгляд.

— Пошли домой, крошка. Вы меня уже достали своими отчаянными взорами. Разумно было бы упаковать ваши вещи и отправить первым же рейсом домой.

Она подняла свои тонкие руки к вискам:

— У меня чувство, что вы меня водите кругами, покуда я не приду в изначальную точку. Подождите минуточку. С вами никогда не хватает времени сосредоточиться.

— Вы всегда будете в таком положении, моя овечка. — Он с церемонной элегантностью повлек ее к двери, наружу, в ночь.

Все вокруг было погружено в зелено-чернильные тени. Маленькое светлое облачко прикрыло луну…

— Мы позабыли фонарик, — внезапно встревожилась она.

— Обойдемся, — ответствовал он.

Но теперь она занервничала. Тяжелый имбирный и жасминный запах наполнил атмосферу. Никогда еще она себя не ощущала столь уязвимой. Все это могло обернуться печальным, унизительным образом. Адам Брокуэй был совершенно ей недоступен. Она не могла сравнить его с Гэвином, не могла вообще его с кем-либо сравнивать. Все же она не настолько сверхвозбудима, чтобы представлять себя в связи с каждым встретившимся привлекательным мужчиной. Она усмехнулась в темноте. Разумеется, нет, это просто смешно! Дэвид, к примеру, ничуть ее не взволновал. Единственной ее любовью был Гэвин, да и то задним числом оказалось, что она его вовсе не любила. Ей бы быть опытнее, тогда бы она смогла найти себя в этой жизни.

Пляж, коралловый берег, весь этот замерший под луной пейзаж оставлял иллюзию полного одиночества перед безбрежным океаном. Лагуна фосфоресцировала синим светом, кое-где взметались серебристые стайки рыб. Ветер опять растрепал ей волосы. Она двигалась, не в силах отвлечься от мыслей о человеке рядом с ней. Она сжала его руку, издав какой-то придушенный звук.

— Что это? Шизофрения или что? — насмешничал он. — Наверное, часть сценария, в вас умирает актриса.

Она со злостью вырвалась, ее нервозность переходила в лихорадочное состояние. Неужели он думает, она специально натыкается на него? Через несколько ярдов она вдруг споткнулась о какой-то пушистый комок. Она нагнулась посмотреть: это был Рилла, котенок с кухни. Она засмеялась и подняла ее, поглаживая настороженные ушки.

Адам подошел к ней легко и быстро.

— Ну вот, я был прав насчет вас. Вам теперь не хватает только помела.

— А вам рогов! — оборвала она его. Как он смеет смеяться над ней все время!

— Отпустите кошку!

Она отшатнулась с котенком в руках, но Рилла уже развернулась и спрыгнула на песок. Теперь она была совсем беззащитна.

— Трудно сказать, кто нервничает больше, вы или кошка, — произнес он хладнокровно. Он обхватил руками ее голову, глядя ей в лицо. Она не желала вырываться, хотя следовало бы. Это ей диктовала ее гордость.