На уроках биологии она сидела рядом с Кортни. Обычно Джози старалась не работать вместе с Кортни на лабораторных занятиях – та была не самой яркой ученицей, – но в данном случае это не имело значения. Миссис Аракот руководила командой поддержки, а Кортни была одной из команды. И независимо от того, насколько плохо были сделаны их работы, они всегда получали высший бал.

На столе перед миссис Аракот находился рассеченный кошачий мозг. Он вонял формальдегидом и был похож на раздавленное на дороге животное, чего уже было достаточно. Но вдобавок ко всему на предыдущей перемене был обед.

– Эта штука, – передернулась Кортни, – отобьет у меня аппетит навсегда.

Джози старалась не смотреть в ту сторону, работая над заданием: каждый ученик получил по ноутбуку с доступом к Интернету и должен был найти информацию об опытах на животных. Джози уже сохранила информацию об опытах, проводившихся на приматах производителями таблеток, во время которых обезьян заражали астмой, а потом лечили, и еще о синдроме внезапной детской смертности и щенках.

Она случайно кликнула мышкой и открыла сайт газеты «The Boston Globe». На весь экран растянулась статья, посвященная предвыборной гонке между действующим окружным прокурором и претендентом на его пост, деканом юридического факультета в Гарварде по имени Логан Рурк.

Джози стало дурно. Вряд ли есть еще один Логан Рурк. Она прищурилась, наклонившись ближе к экрану, но фотография была нечеткая, да и солнце светило прямо на дисплей.

– Что с тобой? – прошептала Кортни.

Джози покачала головой и. закрыла ноутбук, словно он мог сохранить ее тайну.

Он никогда не пользовался писсуаром. Даже если Питеру нужно было только пописать, он не хотел становиться рядом с каким-нибудь старшеклассником-переростком и слушать его замечания о том, что он хилый девятиклассник, особенно ниже пояса. Поэтому он заходил в кабинку и закрывал за собой дверь, чтобы остаться одному.

Он любил читать надписи на стенах в туалете. В одной из кабинок была целая серия коротких анекдотов. Другие выдавали имена девчонок, которые делали минет. Одна надпись постоянно притягивала взгляд Питера: «Трей Уилкинз педик он не знал, кто такой Трей Уилкинз, и был уверен что тот уже давно не учится в Стерлинг Хай. Но ему было интересно, заходил ли и Трей в туалет именно в эту кабинку пописать.

Питер вышел с урока английского посреди контрольной по грамматике. Он не думал, что для его будущего имеет значение склоняется ли прилагательное как существительное, или как глагол, или вообще исчезнет с лица земли, что, он надеялся случится, пока он вернется в класс. Он уже сделал все свои дела и теперь просто стоял. Если он плохо напишет контрольную, это будет вторая двойка подряд. Но Питер переживал не из-за того, что родители рассердятся. А из-за того, как они разочаруются, потому что он не такой, как Джойи.

Он услышал, что дверь в туалет открылась и шум из коридора проник внутрь следом за двумя вошедшими ребятами Питер присел, заглядывая под дверь кабинки. Кроссовки.

– Я потею, как свинья, – сказал голос.

Второй. парень рассмеялся.

– Потому что ты такой жирный.

– Ага. Да я обыграю тебя в баскетбол с одной рукой за спиной.

Питер услышал скрип крана и шум воды.

– Эй, ты брызгаешь на меня!

– О-о, так намного лучше, – сказал первый голос. – По крайней мере, теперь я не потный. Эй, посмотри на мои волосы. Я похож на Альфа-Альфа.

– На кого?

– Ты что, идиот? На того парня из Литтл Раскалз с вихром на макушке.

– Вообще-то, ты похож на полного придурка…

– Знаешь… – Опять смех. – Я действительно немного похож на Питера.

При упоминании своего имени сердце Питера бешено заколотилось. Он отодвинул задвижку, открыл дверь кабинки и вышел. Перед умывальниками стояли парень из футбольной команды, которого Питер знал только внешне, и его собственный брат. Волосы Джойи были мокрыми и торчали сзади так же как иногда у Питера, несмотря на то что он пытался пригласить их с помощью маминого геля для волос.

Джойи бросил взгляд в его сторону.

– Исчезни, придурок, – скомандовал он, и Питер поспешил покинуть туалет, думая, можно ли исчезнуть, если ты и так не существуешь.

Перед Алекс стояли два человека, которые жили в одном доме, но ненавидели друг друга. Арлисс Андергрут, который устанавливал гипсокартонные конструкции, был мужчиной с руками, до плеч покрытыми татуировками, обритым наголо и с таким количеством пирсинга на голове, что сработала сигнализация металлоискателя на входе в здание суда. Родни Икз был служащим банка, вегетарианцем, с коллекцией оригинальных пластинок с записями бродвейских шоу. Арлисс жил на первом этаже, Родни – на втором. Несколько месяцев назад Родни принес домой тюк сена для мульчирования своего экологически чистого сада, но так этого и не сделал, и тюк остался на крыльце Арлисса. Он попросил Родни выбросить сено, тот не торопился. Поэтому однажды вечером Арлисс со своей девушкой разрезали бечевку и посыпали сеном лужайку перед домом.

Родни вызвал полицию, и они арестовали Арлисса за нанесение ущерба: так на языке юристов называется повреждение тюка с сеном.

– Почему деньги налогоплательщиков Нью Гемпшира должны использоваться на рассмотрение в суде этого дела? – спросила Алекс.

Прокурор пожал плечами.

– Меня попросил начальник полиции рассмотреть это дело, – сказал он и закатил глаза.

Он уже доказал, что Арлисс взял тот тюк сена и рассыпал его на лужайке – доказательств было предостаточно. Но признание Арлисса виновным означает, что у него на всю жизнь останется запись о судимости.

Возможно, он не самый лучший сосед, но этого служил.

Алекс повернулась к прокурору.

– Сколько пострадавший заплатил за сено?

– Четыре доллара, Ваша честь.

Затем она повернулась к ответчику.

– У вас есть с собой сегодня четыре доллара?

Арлисс кивнул.

– Хорошо. Ваше дело закрывается без принятия решения при условии, что вы заплатите пострадавшему. Достаньте четыре доллара из своего бумажника и передайте их тому офицеру, который отнесет их мистеру Икзу. – Она повернулась к своей помощнице. – Перерыв – пятнадцать минут.

Оказавшись в своем кабинете, Алекс выскользнула из мантии и схватила пачку сигарет. По черной лестнице она спустилась на первый этаж и закурила, глубоко затянувшись. Бывали дни, когда она гордилась своей работой, но бывали и другие, такие как сегодня, когда она спрашивала себя, кому все это нужно.

Она обнаружила Лиз, женщину, которая ухаживала здесь за растениями, на лужайке перед зданием, где та сгребала листья.

– Я принесла вам сигарету, – сказала Алекс.

– Что случилось?

– Откуда вы знаете, что что-то случилось?

– Потому что вы работаете здесь много лет и ни разу не приносили мне сигарет.

Алекс прислонилась к дереву, глядя на яркие, словно драгоценности, листья, застрявшие в зубьях граблей.

– Я только что потратила три часа на дело, которое вообще не надо было передавать в суд. У меня ужасно болит голов А еще в туалете возле кабинета судьи закончилась бумага, и мне пришлось звонить помощнице и просить принести рулон из кладовки.

Лиз подняла глаза на дерево, когда порыв ветра высыпал новую порцию листьев на убранную лужайку.

– Алекс – сказала она, – можно задать вам вопрос?

– Конечно.

– Когда в последний раз у вас был секс?

У Алекс отвисла челюсть, и она резко повернулась.

– А какое отношение это имеет к…

– Большинство людей, придя на работу, считают часы, когда они смогут вернуться домой и заняться тем, что действительно хотят делать. А у вас все наоборот.

– Это неправда. Мы с Джози…

– Что вы вдвоем сделали в эти выходные просто для своего удовольствия?

Алекс сорвала с дерева лист и порвала его на мелкие кусочки. За последние три года общественная жизнь Джози заполнилась телефонными звонками, ночевками у подруг, толпами ребят, с которыми она ходила в кино или сидела в чьем-то подвале. В эти выходные Джози ходила по магазинам с Хейли Уивер, старшеклассницей, которая недавно получила водительские права. Алекс написала решения по двум делам и убрала в холодильнике.