– Нет, это не сработает. Мне нужен кто-то не из такого далекого прошлого. – Он вздохнул. – Здесь больше никого нет… – Перевернув страницу, он увидел одно оставшееся имя. – Кроме Джози Корниер, – медленно проговорил Джордан.

Селена опустила вилку.

– Ты собираешься вызвать дочь Алекс?

– С каких это пор ты называешь судью Корниер «Алекс»?

– Девочка ничего не помнит.

– Ну, тогда меня ничего не спасет. Возможно, она уже что-нибудь вспомнила. Давай вызовем ее и посмотрим, что она расскажет.

Селена покопалась в бумагах, которые лежали на кухонном столе, на каминной полке, на детском стульчике для кормления.

– Вот ее показания, – сказала она, передавая бумагу Джордану.

В первой странице были письменные показания под присягой, которые принесла ему судья Корниер и где было указано, что он не будет вызывать Джози в суд, потому что она ничего не помнит. На второй – протокол последнего разговора детектива Дюшарма с Джози.

– Они дружат с детского сада.

– Дружили.

– Все равно. Диана уже подготовила почву – Питер был влюблен в Джози, он убил ее парня. И если мы сможем услышать от нее что-нибудь хорошее в его адрес – может быть, даже что она его простила, – это сможет изменить мнение присяжных.

Он встал.

– Я еду обратно в суд, – сказал он. – Мне нужно выписать повестку.

Когда в субботу утром в дверь позвонили, Джози все еще была в пижаме. Она спала что называется без задних ног, и это неудивительно, потому что не могла уснуть целую неделю. Ей снились дороги, по которым ездили только инвалидные кресла, кодовые замки без цифр, королевы красоты без лиц.

Она осталась одна в комнате свидетелей, а это значило, что все уже почти закончилось, что скоро она снова сможет спокойно дышать.

Джози открыла дверь и увидела высокую красивую женщину афроамериканку, которая была замужем за Джорданом МакАфи и, улыбаясь, протягивала ей лист бумаги.

– Я должна передать тебе вот это, Джози, – сказала она. – Твоя мама дома?

Джози посмотрела на сложенный лист голубого цвета. Может быть, это приглашение на что-то вроде вечеринки по поводу окончания суда? Это было бы интересно. Она крикнула через плечо, зовя маму. Появилась Алекс, а за ней следом и Патрик.

– О, – удивилась Селена.

Алекс невозмутимо скрестила руки на груди.

– Что происходит?

– Госпожа судья, мне очень неловко беспокоить вас в боту, но мой муж хотел бы знать, сможет ли Джози поговори с ним сегодня.

– Зачем?

– Потому что он вызывает Джози в суд в качестве свидетеля в понедельник.

Комната закружилась.

– В суд? – переспросила Джози.

Мама сделала шаг вперед, и по ее виду стало понятно, что она могла бы ударить собеседницу, если бы Патрик не обнял ее за талию и не удержал. Он выдернул лист голубой бумаги из руки Джози и пробежал глазами.

– Я не могу идти в суд, – пробормотала Джози. Мама покачала головой:

– У вас есть заверенные показания под присягой, где сказано, что Джози ничего не помнит…

– Я понимаю, что вы расстроены. Но Джордан в самом деле собирается вызвать Джози в понедельник, поэтому нам лучше прорепетировать, что она будет говорить, заранее, чем бросить ее на произвол судьбы. Так будет лучше для нас, и так будет лучше для Джози. – Селена помолчала. – Это можно сделать либо так, либо более неприятным способом.

Мамин подбородок вздернулся вверх.

– В два часа, – прошипела она и захлопнула дверь у Селены перед носом.

– Ты обещала! – закричала Джози. – Ты обещала мне, что я не буду давать показания в суде. Ты говорила, что мне не нужно будет этого делать.

Мама схватила ее за плечи.

– Солнышко, я знаю, это страшно. Я знаю, что ты не хочешь идти туда. Но никакие твои слова ему уже не помогут Все у дет быстро и не больно. – Она посмотрела на Патрика. – Зачем он вообще это делает?

– Потому что его дело – дерьмо, – сказал Патрик. – Он чтобы Джози его спасла.

И этого было достаточно: Джози расплакалась.

Джордан открыл дверь своего кабинета, держа в руках Сэма, слово футбольный мяч. Часы показывали ровно два часа, и приехали Джози Корниер и ее мать. Лицо судьи Корниер было непроницаемо, как каменная стена, а вот ее дочь дрожала как осиновый лист.

– Спасибо, что пришли, – сказал он, нацепив широкую дружелюбную улыбку на лицо.

В добавок ко всему прочему он хотел еще и подбодрить Джози. Ни одна Корниер не сказала ни слова.

– Простите за это, – сказал Джордан, показывая на Сэма. – Моя жена должна была уже прийти и сидеть с ребенком, чтобы мы могли поговорить, но на трассе перевернулся грузовик. – Он растянул губы еще шире. – Она будет с минуты на минуту.

Он махнул рукой в сторону дивана и стульев в его кабинете, приглашая садиться. На столе стояли тарелка с печеньем и кувшин с водой.

– Хотите что-нибудь пить или есть?

– Нет, – сказала судья.

Джордан сел, качая ребенка на коленке.

– Хорошо.

Он смотрел на часы, думая, как долго могут тянуться шестьдесят секунд, если ты хочешь, чтобы они пролетели быстрее. Вдруг дверь распахнулась и вбежала Селена.

– Простите, пожалуйста, – взволнованно проговорила она, протянув руки к ребенку. И тут рюкзак слетел с ее плеча, покатился по полу и остановился у ног Джози.

Джози встала, глядя на упавшую сумку Селены. Она попятилась, споткнувшись о мамины ноги и об угол дивана.

– Нет, – всхлипнула она, забилась в угол, накрыла голову руками заплакала. Услышав шум, Сэм начал кричать, и Селена прижала его к плечу, а Джордан только смотрел, не в состоянии произнести ни слова.

Судья Корниер присела рядом с дочерью.

– Джози, что случилось? Джози? Что происходит?

Девочка, плача, раскачивалась взад и вперед. Она подняла глаза на маму.

– Я помню, – прошептала она. – Больше, чем говорила. У судьи от неожиданности открылся рот, а Джордан, воспользовавшись ее замешательством, задал вопрос:

– Что ты помнишь? – спросил он, опускаясь на колени рядом с Джози.

Судья Корниер оттолкнула его и помогла Джози подняться. Она усадила ее на диван, налила стакан воды из кувшина на столе.

– Все хорошо, – тихо приговаривала судья.

Джози судорожно вздохнула.

– Рюкзак, – сказала она, махнув подбородком в сторону сумки на полу. – Он упал с плеча Питера, как и этот. Молния была расстегнута, и… выпал пистолет. Мэтт схватил его. – Ее лицо исказилось. – Он выстрелил в Питера, но не попал. А Питер… а он… – Она закрыла глаза. – Тогда Питер его застрелил.

Джордан поймал взгляд Селены. Защита Питера строилась на ПТСР, на том, как одно событие становилось причиной другого, как перенесший травму человек может ничего не помнить о случившемся. Как кто-то, так же как Джози, посмотрит на упавшую сумку, а вместо этого увидит то, что происходило в раздевалке несколькими месяцами раньше: Питера, с нацеленным на нее пистолетом – реальную непосредственную угрозу, обидчика, готового его убить.

Или, другими словами, то, о чем все это время и говорил Джордан.

– Это все неприятно, – говорил Джордан Селене, когда мать и дочь Корниер ушли домой. – Но это мне поможет.

Селена не ушла с ребенком, Сэм сейчас спал в пустом ящике для файлов. Они с Джорданом сидели за столом, где менее часа назад Джози призналась, что в последнее время начала вспоминать эпизоды стрельбы, но никому об этом не говорила, боясь, что ей придется выступать в суде и рассказывать об этом. А когда упала сумка Селены, она вспомнила все сразу.

– Если бы я знал об этом до начала суда, то пришел бы с этим к Диане и использовал бы тактически, – сказал Джордан. – Но поскольку присяжные уже работают, возможно, я смогу сделать кое-что получше.

– Вряд ли получится забить гол на последней минуте.

– Предположим, мы вызываем Джози в качестве свидетеля и она рассказывает это все в суде. Неожиданно десять смертей становятся уже не совсем такими, какими они казались до сих пор. Никто не знал, как на самом деле погибла последняя жертва, и это поставит под сомнение все, что до этого говорила прокурор. Другими словами, если обвинение этого не знало, то кто же тогда должен знать?