– Мне рассказали, что вы предприняли серьезные меры против возможного бунта, – сказала Верити.

– Так-то оно так, но нужен человек, который взял бы на себя командование, а когда нас здесь не будет, поместье окажется уязвимым, и я боюсь, что, если падет этот дом, падет вся страна.

– Хоксуэлл проявил интерес к вашей линии обороны, – сказала Верити.

– Вот как? Жаль, что он не приехал и не сможет ознакомиться с ней сам. Суррей не так далеко от Лондона, и ему может понадобиться такая же. Если вы пойдете со мной, леди Хоксуэлл, я покажу вам эту линию, и вы сможете описать то, что увидите, своему мужу.

Его жена не пошла с ними. Она осталась занимать миссис Джералдсон разными местными новостями, давая понять, что все эти линии защиты ей хорошо известны.

Между тем лорд Клебери вывел Верити на террасу в задней части дома. Слухи о приготовлениях, предпринятых лордом, не были преувеличением. Жерла четырех пушек внушительных размеров были нацелены на территорию за низкой оградой террасы. Рядом, на случай возможного нападения, лежал запас пушечных ядер.

Неужели лорд Клебери собирался сам палить из этих пушек? Или рассчитывал, что слуги будут биться насмерть, чтобы защитить его привилегии?

– Манчестер расположен вон там, – махнул он рукой в сторону леса.

– Если мятежники двинутся пешком, разве они не предпочтут идти по дороге?

– Они более хитры, чем вы думаете, леди Хоксуэлл. Я нанес на карту самый прямой путь от Манчестера до моего дома, и уверяю вас, они придут прямо через этот лес и мой сад.

Она восхитилась пушками и отдала должное его проницательности.

– Стране повезло, что вы здесь. Мятежникам придется пройти сначала через вас, чтобы потом грабить остальных.

– Вы считаете, что они только к северу отсюда? Должен с сожалением сказать, что они всюду. Бдительность необходима во всех направлениях. Понадобятся несколько смертных казней через повешение, чтобы напомнить людям о священном праве на собственность.

– Неужели это необходимо? Лондонские газеты не писали о волнениях в Стаффордшире.

– Газеты в Лондоне не знают всего. Будьте уверены, мы не допустим здесь подрывной деятельности и быстро с ней справимся.

«Вы причастны к тому, что исчезают люди? Неужели уже нескольких человек повесили, но никому об этом ничего не известно?» У нее язык чесался задать эти вопросы и узнать истинное лицо лорда Клебери, скрытое за его безобидной внешностью. Ее сердце сжималось от страха, потому что она знала ответ на оба вопроса.

Она взглянула на ядра. Пушки тоже показались ей знакомыми.

– Эти пушки и ядра были изготовлены на заводе моего отца, не так ли?

– Да, конечно. В армии считают, что они самого высшего качества. Мне повезло, что завод находится всего в нескольких милях от моего поместья.

– Мой кузен считает, что ваш интерес и покровительство ему тоже на руку.

– У нас с ним схожие интересы, моя дорогая леди Хоксуэлл, и в этом заключается мое снисходительное к нему отношение. В наши дни лидеры графств должны держаться вместе, несмотря на разницу в социальном положении. Когда дело касается нашего общественного уклада и порядка, я не столь щепетилен, чтобы не помочь любому человеку, если ему угрожают преступники.

– Вы имеете в виду волнения на заводе прошлой зимой, когда были вызваны добровольцы, не так ли? Я уверена, что без вас не обошлось.

Он снисходительно улыбнулся и пошевелил бровями, чтобы придать своему лицу таинственность.

– Да, и эти волнения, и многие другие. Думаю, что они будут продолжаться. Бертрам Томпсон знает, с кем имеет дело. Он учуял все гораздо раньше других и оказался достаточно сообразительным, чтобы вырвать заразу с корнем до того, как появились ядовитые ростки. Не беспокойтесь о вашем кузене, моя дорогая.

Он проводил ее обратно в гостиную. Следующий час она провела с дамами в обсуждении новомодных шляпок и платьев, хотя ее сердце ныло от боли.

Она заподозрила, что лорд Клебери, Бертрам и другие «лидеры» графства два года назад вырвали корень, имя которому было Майкл Боуман.

Наконец визит был окончен, и Верити вздохнула с облегчением. Она узнала все, что хотела о наследстве отца и о возможной судьбе Майкла.

Она послала Бертраму и Нэнси очень короткую записку, сообщив, что уезжает. Кроме миссис Джералдсон, был только один человек, с которым ей надо было по-настоящему попрощаться, и перед отъездом Хоксуэлл отвез ее к Кэти.

На этот раз он подвез Верити к самым дверям домика и поздоровался с Кэти, прежде чем оставить их вдвоем. И снова Верити сидела на единственном стуле, а Кэти – на табуретке в полутемной комнатушке.

– Я хочу, чтобы вы поехали со мной, – сказала Верити. – Мы уезжаем завтра утром, и вы могли бы сидеть рядом со мной в карете. Хоксуэлл дал свое согласие. Если захотите, вы можете жить в деревне. А хотите – в доме. Его домоправительница в Суррее очень добрая женщина, и к вам будут относиться с уважением. Вы не будете чувствовать себя непрошеным гостем.

Глаза Кэти наполнились слезами, но она радостно улыбнулась.

– Ты все еще та же маленькая девочка, не так ли? Заботишься о своей Кэти, хотя стала графиней. Но я не могу с тобой поехать. Если вернется Майкл, как он меня найдет?

– Он справится на заводе, и они ему все расскажут. – Верити стиснула зубы, чтобы не расплакаться. Она была убеждена, что Кэти догадывается о смерти Майкла, но не хочет отказываться от надежды. Она взяла руку Кэти и стиснула ее. – Вы можете ждать его возвращения в Суррее с таким же успехом, как здесь.

Кэти низко опустила голову и долго сидела так, видимо, собираясь с духом.

– Это мой дом, Верити. Я прожила в этих краях всю свою жизнь. Этот домик беден, и у меня мало чего осталось, но люди, которых я знаю с детства, живут рядом, а мои друзья лежат на церковном кладбище. В моем возрасте страшно покидать родные места и жить среди чужих людей.

– Я вам не чужая, Кэти.

Кэти погладила Верити по щеке.

– Нет, ты не чужая, но постепенно, со временем, станешь. Ты теперь графиня, и с каждым днем все больше будешь ею. В этом нет ничего плохого или неправильного. Но ты изменишься, девочка моя, и ничего с этим не поделаешь. Когда ты завтра уедешь, Олдбери уже больше не будет твоим домом. Думаю, что ты и сама это знаешь.

Да, знает. Здесь все было по-другому даже во время их визита. Дом был не таким, каким она его помнила или каким он представлялся ей в мечтах.

И люди смотрели на нее по-другому и были осторожны в своих словах. Даже мистер Тревис, при всем его дружелюбии, ни на минуту не забывал, что разговаривает с графиней. Возвращение домой было детской мечтой. Прошлого не вернешь. Даже если Хоксуэлл и дал ей свободу снова быть Верити Томпсон, она уже никогда не будет той Верити Томпсон.

Она сползла со стула, села на пол у ног Кэти и положила голову ей на колени, как часто делала ребенком. Кэти гладила Верити по голове и беззвучно плакала.

Хоксуэлл открыл стеклянные двери и вышел на террасу.

В дальнем конце сада трое рабочих копали землю. Глубокие канавы под фундамент уже были вырыты по четырем углам квадрата, и сейчас рабочие под командованием Верити копали какие-то траншеи.

Дафна Джойс и Селия стояли рядом с Верити и держали за два конца большой лист, на котором была нарисована схема. Время от времени Верити сверялась со схемой, а потом давала указания рабочим.

Коллин тоже стояла неподалеку, наблюдая за происходящим. Увидев Хоксуэлла, она поднялась к нему на террасу.

– Она испортит сад, – сказала она. – Зачем в городском доме такая большая оранжерея? К тому же она выбрала очень неудачный проект. Оранжерея даже не будет соединена с домом.

– Оранжерея не предназначена просто для нескольких пальм и лимонного дерева. Я уверен, что Верити выбрала проект, который соответствует ее намерениям.

– Ты не мог убедить ее, что одной теплицы в Суррее вполне достаточно? Боюсь, что ее ждет слава эксцентричной особы. А эти женщины… – Вздохнув, она махнула рукой в сторону подруг Верити. – Тебе надо задуматься о ее будущем, Хоксуэлл, и вообще быть с ней построже.