Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Нет времени.

— Ты прав.

— Погоди, я сейчас… — Хельги на цыпочках пробрался в дом, гадая, попадется ли ему на пути Филофей. Нет, не попался, его счастье. Князь толкнул ногой дверь.

— Агния!

Двое воинов и девушка покинули зловещий особняк и что есть духу припустили прочь, пока не выбрались к стене Константина. Вслед им лаяли собачки, а где-то совсем рядом, на улицах, уже призывно кричали лепешечники и водоносы. Начинался день.

— Ну, мне в гавань Феодосия, — прощаясь, усмехнулся сириец и посмотрел на девушку: — Тебе куда, черноглазка?

— Не знаю, — поникла та головой. — Я ведь сирота…

— Тогда давай со мной в Антиохию. Будешь помогать моей бабке печь на продажу лепешки. Справишься?

— Справлюсь, — сквозь слезы улыбнулась девушка. — Я умелая. Но… вдруг нас найдут, поймают?

— Не найдут, — успокоил Хельги. — Мы ведь нездешние, у нас нет ни родичей, ни дома. Шляемся, где придется, не люди, а так, изгои — перекати-поле.

— Перекати-поле, — уже по-настоящему улыбаясь, повторила Агния.

Глава 13

БРАТСТВО СЕРЕБРЯНЫХ ЗЕРКАЛ

Осень 873 г . Константинополь

Ты ведь не часто бываешь на скачках, Майк? — спросил я.

— Нет. Я уже давно не был на ипподроме.

— А почему ты перестал ходить?

— Не знаю, — ответил Майк. — Впрочем, знаю. Если зрелище захватывает тебя только из-за денег, значит, на него не стоит смотреть.

Эрнест Хемингуэй. «Праздник, который всегда с тобой»

Слухи о произошедших в вертепе событиях по городу практически не распространились. Те, кто знал, помалкивали, какой смысл им было молоть языками? Ну, убили привратника — и черт с ним, ну, сбежали стражники с девкой, так ничего, попадутся еще. А не попадутся, так… Вообще-то, конечно, эпарх с Овидием не хотели бы оставлять дерзкий побег безнаказанным, но вполне отдавали себе отчет в том, что перспектива поиска беглецов может оказаться крайне неэффективной. Они ведь беглецы, без корней, приезжие – изгои. Поди-ка угадай, куда им захочется податься — у беглеца сто дорог. И специально ведь таких набирали, чтоб, ежели что… Вот теперь кусали локти — за что боролись, на то и напоролись.

Хельги тоже понимал, что гоняться за ним вряд ли будут, а если и будут, так вряд ли найдут, для этого Константинополь слишком уж большой город. Потому, ничуть не чувствуя себя шарахающимся от каждого куста беглецом, быстренько организовал пригляд за вертепом. Поступил хитро — посадил гридей не у самого притона, а чуть дальше, на людных улицах, кои, ежели выбраться из вертепа, уж никак не минуешь. Таким образом, десятник Твор превратился в точильщика ножей, а остальные — кто в кого, Ждан так вообще в водоноса. Правда, в тот же день пришлось за него заплатить местным татям — Твор тут же развел вопрос, было ему дано от князя такое право. Так и сидели ребята вокруг притона, присматривались — а не проедет ли какой паланкин или повозка, не пройдут ли стайкой закутанные в покрывало девы? Вот и кричали ребята вызубренные на греческом фразы:

— Точу-у-у ножи, точу-у-у…

— Господин, напиться не хочешь ли?

— Рыба, свежая рыба, вкусная — пальчики оближешь!

— Лепешки, пышные, сладкие!

— Водица прохладная, пей не хочу!

— Лепешки, лепешки!

— Точу-у ножи, точу-у-у…

Пока кричали зря. То ли сами чего прошляпили, а скорее всего, затаились пока хозяева вертепа, сидели смирно. Как там обстояли дела во дворце, что предпринимали уязвленные чиновники — префект Никандр с таможенником Овидием Тселлом, — Хельги пока не знал, но полагал, что очень скоро узнает, — с утра уже поспешал на встречу с Диомидом. И про чиновников хотелось его расспросить, и про вертеп, и про ведьму, как-то связанную с паракимоменом Экзархом, комитом финансов.

Молодой юрист уже дожидался клиента у здания суда, украшенного многочисленными статуями правосудия. Он был не одинок — на широких ступеньках толпился народ, отирал спинами высокие колонны портика. Жалобщики, просители, адвокаты, тут же рядом нищие, оборванцы, стражники, еще какие-то подозрительного вида люди, похоже, что лжесвидетели, выискивающие возможных клиентов. Из тех, кто подороже одет. Диомид многих знал, кивал, улыбаясь, ему тоже кивали в ответ. Князь подошел ближе, поздоровался. Юноша слегка поклонился и жестом показал на крыльцо — пошли, мол. Вдвоем они поднялись по широким ступенькам и оказались в просторной зале суда, украшенной колоннами и статуями, такими же, как и снаружи, только там они были мраморные, а здесь — из звенящей, ярко начищенной бронзы.

Судьи — желчный желтолицый старик, жизнерадостный эпикуреец с рыжими кудрями и пара совсем неприметных личностей, видимо не судьи, а заседатели, — как раз заканчивали разбирать очередное дело, приговорив сидевшего напротив испуганного лопоухого парня к штрафу и битью плетьми за прелюбодеяние. Услыхав приговор, лопоухий воспрянул душой, неумело пытаясь скрыть радостную улыбку, — видно, ожидал услышать куда более суровый приговор. Его тут же вывели под руки стражи. Секретарь суда — чернявый молодой человек с бегающими глазками — выложил на длинный стол перед, судьями очередной список.

— Дело о конфискации имущества сурожских купцов, — дребезжащим голосом огласил старик. — Истец — сурожские купцы. Представители… — Судья строго оглядел зал. Какие-то парни, азартно игравшие в коети на задних рядах, скорее всего — студенты, на некоторое время притихли. Диомид встал, поклонился судьям и, подозвав секретаря, что-то шепнул ему на ухо. Тот кивнул и подбежал к судьям.— Представители — торговый гость Хаки Сурожец и Диомид, юрист.

Услыхав имя Диомида, на задних рядах заинтересованно загудели. Диомид повернулся, поклонился и им.

— Ответчик, — продолжал старик, — таможенный чиновник Мелезий, обвиняемый в злоупотреблении властью. Имеются ли свидетели?

— Имеются, уважаемый суд, — важно отозвался Диомид. — Ожидают снаружи. Велите позвать их.

— Позовем, когда нужно будет, — кивнул судья. — Суть дела нам огласит почтеннейший Автарх. — Он кивнул рыжему эпикурейцу. Тот оторвался от чтения документов, встал и хорошо поставленным голосом зачитал:

— Торговый корабль, скафа под названием «Гонец Гнева», принадлежавшая ранее иному лицу, была объявлена конфискованной в качестве уплаты долга. Каппадоккиец же купил корабль у упомянутого лица и затем, загрузив его пифосами с зерном, прибыл в столичную гавань для продажи груза, где скафа была опознана чиновниками таможни и конфискована вместе с грузом.

Прочитав, рыжий судья уселся на место. Чуть впереди, с краю, Хельги заметил багроволицего толстяка таможенника, который, похоже, был полностью уверен в благоприятном для себя исходе процесса. Ознакомив присутствующих с делом, судья объявил выступления сторон. Чиновник таможни лениво подтвердил зачитанные судьей факты, а представитель истца Диомид произнес весьма красочную речь, то и дело прерываемую аплодисментами с задних рядов. Сурожские купцы вначале предстали в ней добросовестно заблуждающейся стороной, потом — жертвами подлого обмана со стороны бывшего владельца скафы, не иначе как вступившего в тайный сговор с вороватыми таможенными чиновниками, и в конце концов превратились в героев, рискуя жизнью привезших зерно в осажденный варварами город.

— А наши тупые таможенники, — с горечью покачал головой Диомид, — вместо того чтобы приветствовать этих скромных героев, поистине отважных и бескорыстных людей, ввергли их в беспричинную нищету, коварным образом конфисковав не только скафу, но и груз.

— Есть ли у потерпевших купцов свидетели? — осведомился судья.

Свидетели, конечно, нашлись — юноши из самых знатных семей, друзья Диомида, чье слово, ввиду знатности их родов, весило гораздо больше, чем слова всех таможенников гавани Феодосия.

Именно об этом было сказано в пока еще действующем своде законов — «Эклоге», о чем не преминул напомнить ушлый защитник: «Свидетели, имеющие звание, или должность, или занятие, или благосостояние, наперед считаются приемлемыми». Уж конечно…

51
{"b":"144942","o":1}