— У нее не было страховки?
— Видимо, страховка покрывала не все расходы. — Алекс начала отрывать верхний слой картонной подставки под стакан. — Как бы я хотела, чтобы у меня была возможность поговорить с ней перед смертью!
— Чтобы сказать, как ты ее любишь?
— И это тоже.
— Послушай, дорогая. — Нэн обняла Алекс. — Твоя мама знала, как ты ее любишь. Я в этом просто уверена. Ты была для нее всем. Она много думала о тебе.
Нэн накрыла ладонью руку Алекс.
— И возможно, именно поэтому она сама захотела, чтобы все закончилось так, как оно закончилось. Она не желала, чтобы ты видела ее такой — какой она была перед смертью.
— Она была похожа на людей из фильма, который я посмотрела в музее Анны Франк. — Алекс глубоко вздохнула. — Господи, это просто ужасно.
— Не можешь забыть?
— Особенно после того, что случилось на этой неделе в Цюрихе.
— А что случилось?
— Не знаю, могу ли я…
Официантка в черной футболке в обтяжку, без лифчика, подошла к ним и сказала, что их столик будет готов через минуту. Нэн заказала еще по «Маргарите».
— Так что случилось-то? — Как только официантка ушла, Нэн повернулась к Алекс.
— Не знаю, могу ли тебе рассказать. Это что-то вроде тайны.
— Шутишь? — Нэн ближе придвинула свой стул. — Сьюзан всегда рассказывала мне о своих проектах, когда работала консультантом. Она просто не называла имен. И все в порядке.
Алекс набрала в легкие побольше воздуха.
— Кроме того, я чувствую себе несколько глупо в сложившейся ситуации.
Официантка принесла им заказанный коктейль.
— Так что все-таки произошло? — нетерпеливо подгоняла Нэн.
Алекс сделала большой глоток.
— Я по неосторожности контактировала с клиентом нашего банка.
— И что?
— А ты знаешь, в Швейцарии за это можно попасть за решетку?
— Да-да. Знаю я об этой швейцарской паранойе, касающейся сохранения тайны. — Нэн улыбнулась. — И что дальше?
— Мы с коллегой поспорили, жив ли еще один человек, имя которого мы обнаружили в компьютерном коде. Ну, я позвонила в справочную, а они соединили меня с тем человеком, автоматически. Я и не подозревала об этом.
— Здесь, в Голландии, поступают точно так же. — Нэн отхлебнула хорошую порцию «Маргариты». — Но я до сих пор не понимаю, в чем проблема.
— Ну, во-первых, я воспользовалась телефоном моего коллеги.
— Ой! — Нэн удивленно подняла брови. — И что он сказал, когда узнал?
— Он не узнал. — Алекс посмотрела Нэн прямо в глаза. — Я позаботилась об этом.
— Каким образом?
— Встретилась с тем парнем.
— Что-что ты сделала? — Нэн чуть ли не кричала на нее.
— А что мне оставалось делать? Он предупредил, что позвонит Эрику, если я откажусь. Он слышал, как Эрик назвал дату — 19 октября 1987 года. При этих словах он просто обезумел и сказал, что будет звонить на телефон Эрика до тех пор, пока не выяснит, в чем там дело.
— Ну и что? Если это твой коллега проболтался о коде, почему именно ты должна?…
— Потому что звонила-то я. Если об этом узнают, я потеряю работу. Может, и Эрик тоже. — Алекс сделала еще глоток. — Поэтому я с ним и встретилась. Чтобы предотвратить неприятности. Он не оставил мне выбора.
— Мужчины! Никогда не знаешь, чего от них ждать!
— На самом деле этот парень не такой уж и плохой. Но потом он настоял на том, чтобы я встретилась со старым партнером его отца. Счет, который я обнаружила, был, несомненно, открыт перед Второй мировой, кажется, какой-то еврейской семьей. Удивительно, что это был опекунский счет, — когда ты кладешь свое имущество на имя…
— Я знаю, что такое опекунский счет, дорогая. Родители Сьюзан открыли такой на нас двоих. Главным образом для того, чтобы избежать налогов на наследство.
— Но этот был тайныйопекунский счет. Даже банку не известно, кому он принадлежит в действительности. По-видимому, перед войной в Швейцарии было открыто множество подобных счетов. И большинство из них так и не обнаружили.
— Смотри! Вот и она! — Нэн вскочила со стула и замахала рукой. — Дорогая, сюда.
Алекс увидела Сьюзан — та пыталась обойти крупную женщину, которая играла на пианино попурри из песен Кола Портера. Сьюзан поцеловала в губы и Нэн, и Алекс, потом Нэн усадила ее себе на колени.
— Разве она не самая красивая девушка, которую ты когда-либо встречала?
Сьюзан вспыхнула, а потом указала на их полупустые стаканы с коктейлями.
— По-моему, вы тут времени зря не теряли. Жаль, что не могу составить вам компанию. К сожалению, я пока кормлю, а потому придется довольствоваться апельсиновым соком.
— Алекс только что мне рассказала, как она обнаружила в швейцарском банке секретный банковский счет, принадлежавший одной еврейской…
— Замолчи! — Алекс схватила Нэн за руку. — Я же сказала тебе: если в банке узнают, я потеряю работу.
— Не беспокойся. — Нэн накрыла ее руку своей. — Мы не проболтаемся. Обещаю. — Она сделала еще глоток и кивнула Алекс, чтобы та продолжала.
— Ну и чем закончилась вся эта история?
— Вообще-то неплохо. Я заработала поездку в Амстердам.
— Оплаченную тем парнем, отец которого был владельцем счета? — догадалась Нэн. — И как он? Симпатичный?
— Ты неисправима. — Сьюзан поцеловала Нэн и повернулась к Алекс. — Прости ее, пожалуйста.
— Ты должна послушать всю историю. — Нэн через соломинку потянула коктейль и стала посвящать Сьюзан в подробности. Когда она дошла до кода, обнаруженного Алекс, Сьюзан ее перебила.
— Повтори еще раз дату, — попросила она.
— 19 октября 1987 года.
— Вот оно!
— Что? — удивилась Нэн.
— Сдается мне, кто-то пытался таким образом покрыть свои убытки после обвала 1987 года.
— Какого обвала? — не поняла Нэн.
Сьюзан улыбнулась.
— Постоянно забываю, какие вы еще, девчонки, молодые. — Она взяла Нэн за руку. — 19 октября 1987 года — «черный понедельник». В тот день было зафиксировано самое большое в истории падение индекса Доу-Джонса. [23]Еще большее, чем даже в 1929 году. Неужели не помните?
Нэн отрицательно покачала головой.
— Честно сказать, нет. Я тогда ходила в начальную школу.
— Ладно, неважно. Важно то, что падение стоимости акций было огромным. Помню, мы жили тогда с отцом в Филадельфии. Он был на волосок от того, чтобы потерять все. — Большим и указательным пальцем Сьюзан показала расстояние, пальцы почти соприкасались. — Когда принадлежавшие ему акции обесценились, банки «добили» его требованием поддержания маржи. [24]Ему пришлось распрощаться с частью ценных бумаг, чтобы покрыть маржу. В противном случае он потерял бы все.
— Почему? — не поняла Нэн.
— Имея маржинальный счет, [25]ты покупаешь акции в кредит. По сути, ты должен вложить лишь часть своих денег, остальное делает банк.
— А им это зачем? — удивилась Нэн.
— Чтобы они могли заработать проценты на займе, глупышка. Их желание — чтобы у тебя была возможность купить больше акций. Тогда они заработают больший процент.
— Понятно.
Сьюзан выпила апельсинового сока.
— Клиенты любят маржинальные счета, потому что за те же деньги получают больше. Когда котировки на рынке ценных бумаг идут вверх, они зарабатывают гораздо больше, чем обычно.
— А когда падают? — задала вопрос Нэн.
— Как говорится, тогда им не поздоровится. Если цены на рынке падают, клиент может потерять все в одно мгновение. Вот поэтому банки и требуют поддерживать маржу. Ты должен вложить больше денег, чтобы покрыть убытки, иначе банк продаст все твои позиции прямо у тебя из-под носа.
— Немного похоже на то, когда банк отбирает у тебя дом, если цены на недвижимость начинают падать.
Сьюзан кивнула.
— Точно. Помню, во время кризиса 1987 года моему отцу пришлось выставить на продажу несколько своих зданий в качестве обеспечения. Таким образом ему удалось оставить инвестиционный портфель [26]нетронутым. Когда через несколько дней рынок, выписывая зигзаги, вернулся на круги своя, отец остался при своих. Если бы его вынудили продать акции при нижней отметке, он бы все потерял.
